Михаил Ландбург - Посланники

Меня обступает липкий озноб.

Напрягаю слух.

Оглушительное безмолвие.

Понимаю –

мне на поверхности земли трудно не дышать…

Опасаюсь –

если Ганс Корн в мои сны больше не войдёт, я останусь с миражом, видением, фантазией, душевным хаосом и чувством вины перед Лотаном.

Может, будет лучше про сон с Гансом Кнохом забыть... Если забуду, то... Обняв себя за плечи, шепчу: "Отпусти от себя тот сон…"

Догадываюсь –

миражи возникают, чтобы напомнить о необходимости возврата в реальность, и в конечном итоге – ничто не ясно.

В сумочке зеркальце.

Протягиваю руку.

Убираю руку.

Зеркальце не достаю – опасаюсь себя не узнать.

Букинист считает, что не помнить – это то, что хуже некуда…

За оконным стеклом слабеет ночь, утихает ток крови в мозгу, глазах, груди.

Гляжу на холмы. Они выглядят усталыми.

Думаю –

несмотря на свою кажущуюся быстротечность, жизнь всё же позволяет разыскать время для исправления старых ошибок, для поиска времени не допустить новых.

Задёргиваю на окне штору, холмы исчезают.

Кладу в ладонь мобильник.

На маленьком экране высвечивается время: 1:20 ночи.

"Обстоятельства изменились…" - говорю я себе и набираю знакомый номер.

Переждав гудки, говорю:

- Лотан, призрак исчез! День всё же не ночь… Всё просто, не так ли?

- Конечно! - отвечает Лотан. - всё просто…

- Вот видишь…

- Вижу! Я вижу, ты видишь и даже Альберт Эйнштейн видел.

- Он-то что видел?

- Что всё просто, но и не совсем так…

- Почему люди не могут быть немного другими?

- Не могут, и всё тут. Будь они другими, они не были бы людьми.

- Лотан, эту войну выбирал не ты, как и ту не выбирал Ганс Корн.

- Не мы… Ни смерть, ни войны себя не выбирают.

- Тогда почему?

- Так ведь люди...

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ.

Л ОТАН

"Господи, мы знаем, кто мы такие, но не знаем, чем можем стать"

Шекспир. "Гамлет"

Мотоцикл я прислонил к стене дома, в котором до 48-ого года проживали семьи английских чиновников. В 48-ом эти джентльмены, сев на пароход, отплыли в город Ливерпуль, а наша семья поселилась в одной из освободившихся квартир.

Я открыл парадную дверь. Шагнул на лестницу.

Над моей головой произнесли:

- Смотрите-ка, наш защитник отечества отступает на заранее подготовленную позицию к… мамочке!

Я поднял голову.

На лестничной клетке второго этажа стоял мой сосед - младший научный сотрудник лаборатории, в которой изучают методы восстановления функции повреждённой ткани головного мозга.

Я глотнул слюну.

- Тактически разумно! - продолжил сосед. - Кстати, что, собственно, вы все эти дни делали под Газой?

Я сказал:

- Днём принимали солнечные ванны, а по ночам любовались луной.

Сосед крякнул:

- То есть, подступив к мессу нахождения Зла, вы просто отсиделись…А ведь в Священном писании сказано: "Око за око…"

- Отличная идея, - согласился я.

- А вы её бездарно загубили.

- Нам велели повременить… Мы солдаты. Клятву давали…

Сосед состроил брезгливую гримасу и пропел:

"Чтоб жить, должны мы клятвы забывать,

которые торопимся давать".*

Я пробормотал:

- Нас послали…

Сосед поморщился:

- Долг – это бред! Мировой хаос на том и стоит, что одни присваивают себе право призывать других то к терпению, то к совести, то к смерти, то к мести, то к молитве, то к… Посланники… Получилось у вас как бы, так, но, как бы, и не так. Пошипели, будто уличные коты, и всё тут…

- Наши самолёты всё же…

Сосед хихикнул:

- Незначительное хирургическое вмешательство – это не то же самое, что анатомическое вскрытие…Homo sapiens требуют срочной перекройки. Чарльз Дарвин был прав, утверждая, что обезьяна произошла от человека.

- Разве он так говорил?

- Во всяком случае, так он думал.

- А в учебнике…

- Дарвина неверно поняли. В учебник вкралась ошибка…Жаль, когда открытия гениев, неверно используют балбесы.

- Но ведь…

- Ну, да, позже обезьяна неосмотрительно позволила себе вновь превратиться в человека.

Я присвистнул.

Сосед переменился в лице.

* Шекспир. "Гамлет". Перевод Бориса Пастернака.

- Думаешь, я несу ахинею? - спросил он.

Я сказал:

- Точно не знаю. Возможно, то, что несёшь ты, называется как-то и по-другому…

Сосед тоже присвистнул.

Он был убеждён в том, что реально в мире существуют лишь зачатие и смерть, а всякое до и после – это бред, мираж, самообман, и каждый раз, повстречав меня, он с невероятным упорством внушал мне мысль, что напрягать мозг бессмысленно, ибо понять до конца мерзостные инстинкты человека всё равно невозможно. Особую неприязнь он высказывал в адрес Колумба, который искал Индию, а наткнулся на Америку, причинив тем самым ужасное зло всему человечеству. "Ни над чем не задумывайся, - внушал сосед, - ни в чём не участвуй, ничем не обольщайся. Всё сплетено воедино: ты – тот, кто несёт в себе семена любви и обожания, и ты же – тот, кто других истязает и губит". Я обзывал его мизантропом, и тогда он, поглядывая на меня взглядом исследователя головного мозга, призывал на помощь Достоевского, который, как известно, писал, что любить человечество легко; трудно любить каждого человека в отдельности. "Мы рождаемся и умираем по причине, которая называется абсурд, - настаивал сосед, - а потому своё пребывание на земле следует воспринимать, если не как игру, то уж точно, как странную забаву. Реальность на земле не такова, какой она себя выдаёт, а такова, какой ты её ощущаешь. История человечества – это представление мелких апокалипсисов на пути к большому и конечному апокалипсису. Нерона считают дебилом, а зря; разве не он, поглядывая из окна своего дворца на горящий Рим, продолжал играть на скрипке".

В своей квартире мой сосед проживал вместе с котом по кличке Негатив, но иногда на ночь оставалась приходящая служанка Жанна. "Я не мизогин, - уверял сосед, - но, чтобы я себе позволил влюбиться в женщину, такой пассаж, разумеется, совершенно исключён. Для себя я давно вывел формулу брака: "Вначале любят, потом страдают, а в конце – смиряются с привычкой к страданию". Я себя уважаю и спрашиваю: "На кой чёрт всё это?.." Что себе накличешь, то и откликнется…" Особым, торжественным тоном сосед обожал провозглашать свою программную фразу: "В жизни, безусловно, есть место подвигу, но лично я, хи-хи-хи, предпочитаю оставаться холостым. Dum vivimus, vivamus!"*

Его рассуждения об эволюции человека приводили меня в смущение, и каждый раз я просил его высказываться яснее. Теперь, постучав себя по голове, он проговорил:

А было так –

создал Бог ослика и говорит ему: " Ты, ослик, будешь таскать тяжёлые грузы, работая от заката до рассвета. Будешь питаться травой и будешь очень глупым. Жить будешь пятьдесят лет " . Огорчился ослик: " Пятьдесят лет для такой жизни – срок слишком долгий. Дай мне не больше двадцати "

И было так –

создал Бог собаку и говорит ей: "Ты будешь другом человек, будешь охранят его жилье и есть его объедки. И жить тебе 25 лет. "Господи, - огорчилась собака, - я не вынесу столько лет собачей жизни. Мне бы хватило и десяти"

И было так –

*(лат) Будем жить, пока живётся!

создал Бог обезьяну и говорит ей: "Ты будешь всю жизнь прыгать с ветки на ветку и смешить людей своими гримасами. Жить ты будешь двадцать лет". Заскулила обезьяна: "Кривляться, будто клоун, двадцать лет подряд – это ужасно! Мне довольно будет и половины".

И было так –

в конце концов, Бог создал человека и сказал ему: "Ты единственное разумное существо на планете. Будешь господствовать во вселенной и проживёшь 20 лет" Заплакал человек: "Боже, 20 лет жизни это ведь так мало. Дай мне те 30 лет, от которых отказался ослик, еще 15 лет, которые не понадобились собаке, и 10 – ненужных обезьяне".