Босая для сурового - Екатерина Ромеро

От голода сводит желудок. Кажется, я не ела больше двух дней, и это в который раз уже за последний месяц. Эту затею мы с Пашкой продумывали больше недели, и сегодня я надеюсь, наконец, разжиться деньжатами.

– Давай, Марусь, не тупи!

Пашка – мой лучший друг, а точнее единственный. Той же крови, что и я, детдомовский. Беспризорные мы с ним, как щенки дворовые последние два года, но мне так даже нравится. Вот честно, после того как я сбежала из детдома, синяки хоть на теле немного посходили, а то всегда ходила битая преподшами-тираншами, да другими дикими детьми, отхватывая за любую провинность.

Я смотрю, как Пашка машет мне рукой, уже пробравшись в разбитое окно этого огромного коттеджа. Мы едва ли дошли до него. Дом находится далеко за городом, поэтому добрались мы уже к ночи, как и планировали. Я только куртку порвала себе, через забор перелезая.

Мы почти у цели. Быстро оглядываюсь по сторонам, вокруг очень темно, мы на это и рассчитывали. Натягиваю сильнее свою дурацкую кепку на голову, лицо прикрывая, и пячусь за Пашкой, с легкостью пролезая в окно. Я очень худая для своих семнадцати лет, но прыткая, поэтому не медлю так, как нерасторопный Пашка. Сразу же оказываюсь в здании на втором этаже. Мы в какую-то комнату попадаем и, кажется, это кабинет.

– Что дальше, Марусь? Куда идем?

– Это ты меня спрашиваешь?! Твоя вообще-то идея была залезть в дом к этому богачу, а я его даже не видела ни разу. Вдруг это маньяк какой или вообще, чего похуже? Подожди теперь, дай подумать.

Окидываю взглядом эти хоромы. Хоть и темно тут, все равно глаза разбегаются, сроду таких шикарных штор не видела, и диванов, и люстру такую…со стекляшками красивыми. Ха, мне кажется, я вообще такого не видела, да и плевать мне на всю эту мишуру, когда сосет под ложечкой. У меня вон, уже скоро живот к спине прилипнет от голодухи, или свалюсь прямо тут от истощения.

В глубокой тьме, освещаемой лишь слабым лунным светом, замечаю стол. Отлично. Стол никогда пустым не бывает.

– Пашка, давай за мной.

Мы подбираемся к большому деревянному столу, начиная потрошить его со всех сторон, но вдруг звук какой-то слышится с первого этажа, и мы оба замираем. Шиплю на Пашку, готовая голыми руками его задушить.

– Ты же говорил никого тут не будет!

– Да я откуда знал? Тихо было, когда мы пролазили, может вернулся он. Давай быстрее, и уматываем отсюда!

Открываем шкафчики, вываливаем оттуда разные бумажки. Я вот вообще в этом не разбираюсь, поэтому бесцеремонно выкидываю все, что продать нельзя.

Черт. Пусто тут, ни единой купюры. Шкурой неладное чую, да и слишком тихо стало кругом. Надо быстрее действовать. Где, где эти богачи хранят все ценное?! Неужто на себе носят, скотчем примотав?

Чувствую дрожь в коленях. Что-то волнуюсь я сильно. Где же вы, где…Сейф! Как же я раньше не додумалась!

– Паш, подсвети, я не вижу ничего.

Пашка на год младше меня, но точно не по росту. За последние пару лет он стал на две головы выше меня, хоть я и подобрала его сопливым низкоросликом. Он достает зажигалку из кармана и подсвечивает мне, пока я отчаянно ищу хоть что-то похожее на сейф.

Кажется, я перерыла все в этом кабинете, но так и не нашла ничего, что могла бы обменять на кусок хлеба с колбасой. Ну, или просто, на кусок хлеба. Я уже не помню, когда мясо ела последний раз, кажется, в прошлой жизни это было. Я уже почти не помню простую домашнюю жизнь, так как с четырех лет в детдоме выживала.

– Марусь, глянь-ка на это!

Вытираю нос рукой и поворачиваюсь к Пашке. Он стоит, как придурошный, и радуется, держа в руках какую-то шкатулку.

– Молодчина, давай сюда.

Беру эту шкатулку и открываю ее, застывая на месте как завороженная. Ни в жизни не видала такой красоты. Жемчуг, белоснежный и идеально ровный, блестит, бусы какие-то. Колье, явно драгоценное, с просто огромных размеров красным сверкающим камнем. А еще колечко – простое, золотое, на обручальное похоже.

Не удерживаюсь, и примеряю его на палец безымянный, но оно мне жутко большое, да и не носила я такого никогда, а вот продать подороже, самое то!

Я уже предчувствую, какой пир мы с Пашкой устроим уже завтра, когда дверь кабинета с грохотом открывается, и в ней амбал двухметровый появляется с битой в руке.

– Какого хрена?!

Вот и приехали. Попались на горячем, что называется. Черт!

* * *

Такого расклада я вот вообще не ожидала, поэтому всего лишь на секунду теряю преимущество, пряча награбленное и шкатулку подальше отбрасывая. Этот амбал огромный надвигается с огромной скоростью на нас, заставляя мое сердце колотиться в бешеном ритме.

Все случается настолько быстро, что я даже среагировать не успеваю. Пашка, проклятый гаденыш, берет и бросает меня одну, со страху тут же в окно сиганув, а я…когда за ним собираюсь, тут же оказываюсь поймана чей-то грубой рукой.

Меня хватают прямо за эту проклятую драную куртку, грубо на пол отбрасывая. Я успеваю лишь дыхание перевести, когда огромных размеров рука смыкается на моем предплечье, больно подрывая с пола, и волоча вглубь дома.

– А ну, пошел. Живо!

– Пустите! Мы вообще тут случайно.

– Разберемся сейчас. Давай, шевели копытами.

Пока меня бесцеремонно вниз по лестнице тащат, я стараюсь сильнее натянуть свою кепку на лицо, за которой волосы длинные спрятаны. На мне мешковатая одежда, брюки-клеш и уже рваная черная куртка, которую я в прошлый месяц одолжила у одного нерадивого продавца. Обуви только нет. Те старые обноски, которые я обувью зову, на улице пришлось оставить, так как они бы выдали меня в первую же минуту своим жутким скрипом. Так что ступаю по полу я босая. Уже все ноги себе отморозила.

Я уже проклинаю Пашку за эту ходку, потому что он целых два дня клялся мне, что ни души не будет в этом доме, а сейчас я разрыдаться готова, когда этот амбал заталкивает меня в гостиную на первый этаж, а там за столом сидят еще три огромных страшных мужика.

Из всех них взгляд лишь на одного падает. Самого страшного из них. У него на шее тату тигра с клыками острыми виднеется,