Красси Зуркова - Самодива

– Это от господина Риза. Он хотел лично сделать вам сюрприз, но когда он узнал, что ему придется… что он не будет присутствовать то, попросил меня вручить вам это за него.

– Ты первая. – Джейк посмотрел в мою сторону, каким-то образом умудрившись избежать прямого взгляда на мое лицо или на подарок Риза.

Я открыла коробочку. Внутри была лакированная коробочка поменьше, а в ней на черном бархате лежал, похожий на мое ожерелье, браслет с золотыми маками и томик стихов Рембо, на сей раз подписанных так:

Моей, поцелованной ветром, девочке.

Риз

Джейк перевернул его собственный подарок и на другой стороне плотной коричневой бумаги был написан адрес, но почтовой марки не было, должно быть пакет был доставлен курьером.

– Странно. Мой брат даже не потрудился его открыть?

– Думаю господин Риз решил не смотреть на то, что там внутри.

– Ты имеешь в виду, что Риз купил мне подарок, не зная, что это такое?

– Он посчитал это совпадением. Если точнее, то он сказал – «Удачное стечение обстоятельств». Около двух месяцев назад, когда он был дома, раздался звонок для мистера Эстлина, желая дать второй шанс одному из самых ценных клиентов “Кристис”.

Джейк замер, но его пальцы уже разорвали упаковочную бумагу. Через стол я смогла увидеть темную деревянную раму – наверное, это какое-то произведение искусства.

– Они сказали господину Ризу, что заказ был сделан в середине сентября, а затем отменен, буквально в течении суток. Эта вещь была в числе самых дорогих приобретений “Кристис” за весь год, и одна из самых редких на рынке, поэтому, для начала они хотели подтвердить отмену заказа, прежде чем выставить лот на аукцион. Поскольку господин Риз никогда не делал таких заказов, то он решил, что только один другой Эстлин мог действительно хотеть этот лот и был готов заплатить за него хорошие деньги. Естественно, господин Риз сразу приобрел этот таинственный лот, не пожелав слышать о деталях, чтобы этот подарок стал сюрпризом для вас обоих в канун Рождества.

– Только этот подарок был не для меня, а для Теи. – Джейк сказал это ровным голосом смирившегося с чем-то человека, положил раму мне на колени и покинул комнату.

Под стеклом я увидела два, а не один, предмет, но они не были произведениями искусства.

Слева лежал мятый и выцветший от времени нотный лист. Ноты были написаны от руки, как и несколько придирчивых примечаний: Новый этюд в фа–минор. Сверху была подпись. Буква Ф над буквой Ш, непременно с их характерной вертикальной линией, подчеркивающей все имя и чертой, похожей хлыст – подпись Фредерика Шопена.

Рядом, справа, лежал еще один – на этот раз безупречный и белый – лист бумаги, который Джейк, скорее всего, послал в “Кристис”, чтобы те поместили его в раму вместе с этюдом. Тонкие линии оранжевой и черной рамы обрамляли имена Шопена и мое собственное. Внизу листа стояла дата: 14 сентября, 2007 год.

Пока я сидела, пребывая в шоке, я услышала вздох. Ферри подошел ко мне сзади и теперь смотрел через мое плечо, а его нижняя губа дрожала то ли от гнева, то ли от ужаса. И этот ужас или что это было – ясно отражался в его широко открытых глазах.

Затем он отошел и отнес Рождественскую свечу к одной из французских дверей и поставил ее на пол.

– Нам пора. – Джейк стоял в коридоре, держа в руках мое пальто. – Я обещал моему брату отвести тебя вечером в Плющ.

Я ждала, что Ферри скажет мне что-то. Хоть что-то, хотя бы до свидания, но его глаза продолжали всматриваться в темноту снаружи дома, ища потерянные души, которые могли увидеть мерцание свечи во мраке этой ночи.

В ПЛЮЩЕ БЫЛО ГРОМКО И ЖИЗНЕРАДОСТНО, но должно быть здесь присутствовали только пловцы и их друзья, потому что все остальные студенты ушли на каникулы. Люди подходили и говорили с нами (вернее с Джейком, я же просто делала вид, что слушаю), а минуты в моей голове, немые и равнодушные как волны, бежали одна за другой, ничего не касаясь.

– Что мы будем делать, когда Риз вернется домой? – спросила я Джейка, когда мы, наконец, остались одни, но он не ответил. – Джейк, что мы скажем ему?

– Правду, что же еще?

– Но я не думаю, что он поймет. Скорее он подумает, что мы предали его.

– Конечно, подумает, потому что мы сделали именно это. Я был полон решимости не дать этому произойти, но я облажался.

– Если кто-то и облажался, так это я.

– Мы все облажались, включая Риза. Он должен был признаться тебе с самого начала.

Это не сделало меня счастливее – ошибки Риза не оправдывают мои собственные. Кроме того, было еще кое–что. Кое–что, о чем я не могла сказать вслух – я была потрясена подарком Джейка. Не потому что это был самый дорогой лот, приобретенный у Кристис за целый год, а потому что он, в очередной раз, в отличии от Риза нашел путь к моему сердцу. Джейк был единственным, кто выяснил, что я любила и нашел это, а Риз, несмотря на то, что мы вместе уже четыре месяца, до сих пор дарил мне то, что любил он. Его маки. Его поэтические тома. Возможно, он пытался изменить мои литературные предпочтения?

Было уже за полночь, когда большая группа людей влетела в двери, как ураган, и какофония звуков стала невыносимой. Я заперлась в ванной и, пережидая время, уставилась в зеркало, висящее под люминесцентными лампами. Когда я вышла, высокая тень преградила мне путь и загнала меня в угол пустого коридора.

– Посмотрите–ка на это. – Голос произнес каждое слово сквозь усмешку, что заставило меня задрожать. – Девушка, которая считает себя слишком хорошенькой, потому что ей удалось вскружить голову Ризу Эстлину.

– Оставь меня в покое, Эван.

– Мы все время гадаем, что такого в тебе заставило Риза отречься от других женщин? Должно быть ты хороша в постели. – Он ждал пока я не пытаюсь пройти мимо него, и затем заманил меня в ловушку, прижав к стене. – Не играй так жестоко со мной. Я вижу, что происходит – он уже от тебя устал и передал своему брату. Я мог бы стать следующим, не думаешь?

Он дыхнул в мое лицо пивным перегаром. Я пыталась оттолкнуть Эвана, но он еще сильнее придавил меня своим телом.

– Отвали от меня, Эван. Или я буду звать на помощь.

– Звать на помощь? Такие девушки, как ты, этого не делают.

Мне нужно было сделать именно это, но я все еще надеялась, что он уйдет и мне не придется унижаться перед всеми. Внезапно его зубы вонзились в мое ухо, вызвав острую боль.

– Я могу заставить тебя кричать в частном порядке, если ты мне это позволишь. Я умираю от желания попробовать тебя. Смотри, каким твердым ты уже меня сделала… – он взял мою руку, опустил ее вниз и потер ею по ширинке на его джинсах. – Ну же, пообещай мне, что я тебя попробую, когда другой Эстлин тоже от тебя устанет. Я буду добр к тебе. Ты не представляешь, каким хорошим я могу быть, если ты и дальше будешь вызывать у меня такой стояк…