Татьяна Истомина - Сладкая боль

— Амир! — скажу я ему. — Этого ожидать ты никак не мог… тебе осталось жить…

Рот Тамары неожиданно перекосился, а глаза остекленели… у входа в бутик «Иранские ковры» она увидела Муфарека, беседовавшего с каким-то господином.

Страх парализовал молодую женщину, она не понимала, что делает: ноги механически несли се вперед, а голова вросла в плечи… Тамара прошла мимо Муфарека.

«Он меня не заметил или не узнал», — оттаяла одна мысль от ледяной глыбы страха.

И тут она почувствовала, что кто-то торопливо идет за ней. Тамара оглянулась и увидела Амира, который делал ей знак рукой остановиться. Молодая женщина ускорила шаг, а потом бросилась бежать.

Муфарек вышел из бутика «Иранские ковры» в сопровождении любезного хозяина, расхваливавшего свой товар. Он довольно внимательно слушал его объяснения, так как хотел купить новые ковры для своей парижской квартиры. Но его неожиданно заинтересовала светлая шатенка в бежевом костюме, проходившая мимо. Что-то в ней ему показалось знакомым, он присмотрелся повнимательнее и… словно попав на крючок, двинулся за ней, не отдавая себе отчета в том, что делает. Однако, когда она, заметив, что он преследует ее, ускорила шаг, невероятной силы радость на мгновение словно приподняла Амира над землей.

— Тамара! — возликовал он. — Тамара! — и кинулся за ней.

Тамара летела не разбирая пути. Инстинкт самосохранения гнал ее, ударяя по спине упругой плеткой. Возле ресторана «Пицца Пино» шли ремонтные работы: железные решетчатые стойки перегородили тротуар. Тамара бросилась на противоположную сторону и очутилась в гудящем потоке машин. Добежав до середины дороги, молодая женщина оглянулась в надежде, что сумасшедшее движение задержит Амира, но он, ловко лавируя между автомобилями, направлялся к ней. Тамара рванулась вперед, боковым зрением прикинув, что успеет пробежать перед большим фургоном TV, Амир, не разбирая пути, поспешил за ней. Едва Тамара коснулась бордюра тротуара, как услышала страшный скрежет тормозов. Резко обернувшись, она увидела что-то ирреальное: черный «Мерседес» тяжело подкинул Амира и отбросил к ее ногам. Кровь из его головы брызнула ей на светлую юбку. Их глаза встретились… Губы Амира шевельнулись, испуская последнее дыхание…

— Тамара…

Наступила страшная, абсолютная тишина. Молодая женщина видела вокруг себя возбужденных, суетящихся людей, но не слышала ничего… Потом нестерпимый звон в ушах и легкий голубоватый туман перед глазами… Обморок обволакивал ее, подчиняя себе сознание.

«Нет! Нельзя!» — последний всплеск ясной мысли заставил ее собраться.

Она властно вернулась в реальность.

— Умер! Умер! — раздавалось со всех сторон. — Не заметил за фургоном «Мерседес»… так торопился… Да! За женщиной…

Тамара осторожно, не привлекая к себе внимания, потихоньку подалась назад в напиравшую на нее толпу… и исчезла. Выбравшись из орущих, толкающихся, любопытных, она, прикрывая сумкой пятна крови на юбке, поспешила в туалет одной из галерей.

Наскоро застирав бежевый шелк юбки, Тамара вышла из галереи на параллельную улицу и остановила такси. С трудом разжав сведенные судорогой от страха губы, молодая женщина назвала домашний адрес.

Дрожа всем телом от только что пережитого ужаса, Тамара поднялась к себе, заперла дверь на все замки, настороженно выглянула в окно и, налив полстакана виски, рухнула на кровать. Выпив темно-янтарный напиток, который своими могучими парами перехватил ей дыхание, она, замерев, уставилась в одну точку. Полчаса пролетели как один миг, неожиданно молодая женщина вздрогнула, и что-то похожее на смех вырвалось из ее груди, спустя несколько минут она вновь дернулась всем телом, и громкий смех огласил студию. Истерический, сумасшедший хохот сотрясал Тамару с такой силой, словно хотел разорвать на мелкие кусочки… Слезы брызнули из ее глаз, и она успокоилась, но только на мгновение. Невмещающаяся в сознание радость охватила ее.

— Я — свободна! — громко выкрикнула она. — Я — свободна! Значит, конец конспирации, значит, я могу вернуться к себе сейчас же, сию минуту… Боже, как хорошо, что я не продала квартиру! — Она мигом собрала вещи. — Но для начала, насколько это возможно, я вернусь сама в себя.

Тамара вихрем спустилась вниз и, войдя в первую попавшуюся парикмахерскую, ждать очередь в престижную у нее не хватило бы сил, попросила перекрасить волосы в ее любимый черный с красновато-золотистым оттенком цвет и подстричь их в короткое каре.

«Теперь это почти я», — удовлетворенно подумала она, глянув в зеркало.

Тамара с триумфом вернулась в свою квартиру и с шумом, откупорив бутылку шампанского, отметила свое второе рождение, которое стало возможным только благодаря смерти другого человека… монстра с изощренным чувством жестокости, Амира Муфарека. Держа бокал в руке, она набрала номер телефона Энди, горя от нетерпения сообщить ему потрясающую новость, но автоответчик ей вежливо сообщил, что Энди Мелтон уехал с экспедицией в джунгли Амазонки. Тамара обиженно бросила телефон.

— Такая огромная радость, а поделиться ни с кем нельзя.

Один раз в жизни Муфарек по-настоящему осчастливил женщину: он умер.

Утром солнечные лучи долго не могли разбудить спящую сладостным сном Тамару. Наконец она открыла глаза и, увидев над собой матовое стекло потолка, улыбнулась:

«Неужели это не сон, неужели это правда?»

И ей

Увы, радость всегда или будет, или была. Поэтому, окончательно проснувшись, Тамара глубоко вздохнула и подтвердила сама себе:

«Да, это правда! И правда то, что я должна все начинать сначала… Опять искать состоятельных клиентов, охотиться за вечно ускользающим богатым мужем… Боже, как же, наверное, хорошо самой быть богатой! Не заглядывать в глаза подонков, не сносить их близость и не разыгрывать из себя идиотку…»

Раздавшийся телефонный звонок заставил ее вздрогнуть.

— Господи, кто это?

Она с некоторой тревогой взяла трубку.

Сначала Тамара ничего не могла разобрать. Чей-то голос ей что-то сбивчиво и радостно верещал. Потом она поняла. Одна из ее бывших петербургских приятельниц приехала на промышленную выставку в Париж и просила Тамару на несколько дней поработать переводчиком их группы.

«Что ж, — подумала молодая женщина, — заработать всегда неплохо, а в моем положении это особенно кстати».