Попала, или Кто кого (СИ) - Юнина Наталья

— Рит, — перехватываю ее руку. — Ты меня либо не поняла вчера, либо второй вариант, что более вероятно-не захотела понимать. Под словом-заканчивать, я имел в виду, заканчивать нашу с тобой связь.

— Наверное, ты хотел сказать полуторогодовалые отношения, а не связь, — закусывая губу и еле сдерживаясь, произносит Рита, уставившись мне прямо в глаза. — Все, молчи, ты просто не в духе из-за того, что я привела Тиму. Я все поняла, и, пожалуй, на сегодня действительно закончим. Встретимся завтра, когда остынешь, — на одном дыхании произносит Рита и резко встает с дивана.

— Постой, — хватаю ее за руку и возвращаю на место. — Самообман-не самое лучшее занятие. Дело не в моем настроении. Завтра ты не придешь, равно как и послезавтра.

— Ты серьезно? Полтора года, Волков! Полтора года отношений ты хочешь просрать за один день не пойми из-за чего?!

— Каких отношений, Рит? Мы с тобой трахались на протяжении полутора лет. Нам обоим это было удобно. Тебе-не водить в дом мужика, где живет сын и мать, а мне не искать постоянно новую бабу. Удобство, Рита, вот и все. И не надо рассматривать секс в перерывах между работой, как отношения. Взрослая баба, а ведешь себя как какая-то наивная девчонка.

— Ну ты и сука, Волков, — неожиданно выдает она, качая головой. — Этого просто не может быть.

— Рит…

— Я уже тридцать четыре года, Рита! — зло бросает она, копируя недавно произнесенную мной фразу. — Я что, по-твоему, совсем дебилка конченая? Это же все из-за этой девки! А зол ты потому что я привела Тимофея и помешала тебе ее окучивать. Это просто… немыслимо! — выдает Рита, хватаясь за голову. — Как такое может быть, если два дня назад ее точно не было! Ведь не было, Кирилл! Она еще так возмущалась, лежа на кресле, что ты шарлатан! Как за двадцать четыре часа у тебя мозг перестал работать, что она уже оказалась у тебя в кабинете?!

— Сорок восемь.

— Что?

— Уже прошло сорок восемь часов. А если быть точнее, с трех дня понедельника до шести вечера среды — пятьдесят один час.

— Тебе не стыдно, Волков?

— За что мне должно быть стыдно, Рит? Я тебе что-то обещал и не выполнил? Может когда-то в любви признавался или нарушил какое-то слово? Я с тобой предельно откровенен. Все, так все.

— Немыслимо. Это просто немыслимо! — невообразимо громко орет Рита, вставая с дивана. — Ну ты же никогда не был как все… суки последние, которым обязательно присунуть молоденькой девчонке! Ведь не был! Что сейчас случилось? Так понравилась, что нельзя удержать свой член в штанах?

— Понравилась.

— Ты же не можешь не понимать, что это просто прихоть! Но ведь это все проходит, Кирилл. Зачем портить наши отношения из-за минутной слабости? Зачем? Чего ты молчишь?! — ударяет кулаком мне в плечо и тут же плюхается рядом со мной на диван, при этом шумно выдыхая. Осталось ли во мне еще что-то хорошее, если даже сейчас я не чувствую совершенно никакой жалости к сидящей рядом со мной женщине? Нормальной, между прочим женщине. — Помнишь ты напился зимой на корпоративе?

— Святой Купидрила, только не говори, что я признавался в любви. Если что, когда я бухой, то я люблю даже министра здравоохранения, это было не в счет.

— Не смешно, Волков, — но тем не менее усмехается, смахивая ладонью слезы. — В любви ты мне не признавался.

— Предложил выйти замуж? — пытаюсь отшутиться, не в силах смотреть на печальное лицо Риты.

— Нет. Ты сказал, что хочешь ребенка. Очень хочешь.

— Так все, не продолжай, — пытаюсь встать с дивана, на что Рита хватает меня за руку, возвращая обратно.

— Я тебе рожу ребенка, Волков. Рожу. Хочешь сына? Давай родим сына. Может он будет даже похож на твоего Сашку. Представляешь, как будет здорово?

— Все, хватит, Рита!

— Ну ты же хочешь ребенка. Что у трезвого на уме…

— Я сказал хватит. Почему нельзя расстаться на нормальной ноте? Зачем все усложнять? Мне не нужен от тебя ребенок, Рита, так понятно?

— Ты прав, — растерянно бросает она, в очередной раз вскакивая с дивана. — Пожалуй, на сегодня все же хватит.

— Я, кажется, ясно сказал, что не на сегодня.

— Сколько вам мужикам надо поиграть с новой игрушкой? Пару месяцев хватит? Я подожду, Кирилл. Это даже в какой-то степени хорошо. Я соскучусь по регулярному сексу, ты вдоволь наиграешься. Говорят, вам так надо. Ну надо, так надо. Сам еще и придешь, в конце концов, кто тебя такого вытерпит.

— Ты меня вообще слышишь?

— Это ты меня услышишь и вспомнишь мои слова. И да, сына я тебе точно рожу. Вот теперь мне точно пора. Пока, Волков.

Прихоть, не прихоть, да какая к черту разница? Совесть? Этого у меня уже тоже давно не имеется. Единственное, что сейчас есть в моей голове — это дикое желание дегустировать конфету. Долго и упорно дегустировать… Умом я понимаю, что до дегустации не день, и скорее всего даже не два, но, черт возьми, предвкушение от праздника, это не менее интересно, чем сам праздник.

Совершенно не задумываясь, беру телефон и строчу первое, что приходит на ум.

«Зайка, кто тебя отхлестал вербовыми ветками или ремнем? Монахиня или Святой отец? Хочешь я накостыляю негодяям?»

Отправил и тут же понял, что написал полнейшую хрень. Как дебил, ей-Богу. Это совершенно не смешно и по-хорошему надо бы разобраться сразу. Вот только на ум не приходит ничего дельного. Но по большому счету долго думать мне и не пришлось. На удивление, ответ я получил почти сразу.

«Накостыляйте, Кирилл Александрович. Буду вам очень за это признательна. Меня отхлестала бабушка за ваше похабное сообщение. Но так как причина — это вы, то костылять придется самого себя. И это не верба, и не ремень, а всего лишь скакалка и ее рука. Не пишите мне больше. Вспомните на минуточку, что у вас есть жена и сын, а я ваша студентка».



Нравлюсь ему, видите ли. Фу, противно! Мало того, что наглый хам, так еще и женат. Не хватает еще наживать врагов в лице обманутых жен. Кошмар! Много чего в жизни мне прививала дорогая родственница, но две вещи до меня точно дошли, и, кажется, высечены где-то на теле, то ли на лбу, то ли на попе. Женатые мужчины-табу, и девственность надо хранить до самой свадьбы. Никаких женатых мужчин! Хотя о чем я? Да он мне даже не нравится! Ну может симпатичный, улыбка тоже ничего так, ну и глаза красивые… но в целом-то, нет. Бред какой-то, ей-Богу.

Оглядываюсь по сторонам и понимаю, что мне совершенно некуда идти. На лекцию не могу, все-таки хоть желудок чуточку и успокоился, все равно тошно, причем во всех смыслах этого слова. Да и слабость жуткая. Домой, понятное дело, тоже не хочу. Как представлю, что надо выложить всю правду про переезд и работу, так тошнота подступает с новой силой. Ну в конце концов, не на остановке же сидеть. Вот так я и потопала к маршрутке, с гложущей меня мыслью о первом в своей жизни пропуске лекции.

И только, когда подъехала к дому, поняла, что страшно. Жутко страшно. Прям до коликов в животе. Одно дело храбриться в мыслях, что все выскажу, другое дело наяву. Она ведь может запросто выгнать меня из дома, не дожидаясь пока я получу свою первую зарплату. Специально выгонит и покажет, что я никто и зовут меня никак. Даже, если теоретически предположить, что за десять накопленных тысяч я сниму комнату, то на что я проживу этот самый месяц? Дура, надо было не покупать никакую блузку и косметику, плюс две тысячи-это же столько картошки. Господи, а если я вообще не справлюсь с работой и никакой зарплаты не будет? Как я вернусь к бабушке домой? Она же меня точно морально уничтожит! Нет, надо продержаться месяц с ней в квартире и точно иметь зарплату на руках. В конце концов, она же сама меня там прописала и скорее всего не может выгнать по закону. Или может? Хотя какой к чертовой бабушке закон, если можно просто отхлестать скакалкой… Нет, больше не дамся. Позор, в двадцать один год быть побитой собственной бабушкой. Кому скажи, не поверят!