Сьюзен Льюис - В погоне за мечтой

Нина Шелби рассеянно кивнула и принялась нажимать кнопки калькулятора, а Эллин наполнила раковину горячей водой и начала мыть посуду.

– Сегодня к нам приедет Бесси Джейн, – сказала Нина, имея в виду женщину, которая вела хозяйство семьи Шелби с тех пор, когда Эллин была маленькая. Несколько лет назад она ушла на покой. – Это она только что звонила.

– Бесси до сих пор водит машину? – удивилась Эллин. – В ее-то возрасте?

– Нет. Я сама ее привезу. Она останется на ночь. Надо будет приготовить для нее комнату, вот только покончу с документами.

– Давай я этим займусь, – предложила Эллин. – Кстати, зачем ты платишь бухгалтеру, если все расчеты делаешь сама?

– За старым мошенником нужен глаз да глаз, – ответила Нина, подмигнув.

Эллин фыркнула. Старый Сэмми Кац, который уже тридцать лет заполнял налоговые документы семьи, был сама честность. Как-то раз он потребовал заключить себя в кутузку за то, что просрочил уплату штрафа за неправильную стоянку. Конечно, со стороны сержанта Брэзера было немного жестоко посадить старика под замок, зато когда его выпустили, все оценили шутку, не исключая и самого Сэмми.

– Ух и жарища сегодня! – произнес Фрэнк, входя в дверь и топая запыленными башмаками по половику. Скосив глаза на Эллин, он прошел по кухне и начал подниматься по лестнице.

Сердце Эллин сжалось. Последние две недели ей больше всего хотелось уладить наконец глупую размолвку с отцом и найти покой в его объятиях. Хуже всего было то, что она видела, что отец жаждет того же, но упрямство и гордость не позволяют ему смягчиться, а сама Эллин чувствовала себя слишком измученной и ранимой, чтобы пытаться сломить его сопротивление.

– Твой приезд пошел отцу на пользу, – сказала Нина, словно угадав, какое отчаяние владеет Эллин, и стараясь унять его. – Простуда едва не свела его в могилу, хотя он ни за что не признается в этом. Целыми днями он лежал в постели, слишком слабый, чтобы говорить, а тем более – есть. Ты сама видишь, как он похудел. Он до смерти боялся, что недуг его одолеет. Он не говорил об этом, но я все видела.

Кое-как собрав документы в пачку, она повернулась и увидела, что Эллин стоит у раковины, положив руки на край и устремив в воду неподвижный взгляд. Несколько минут Нина смотрела на нее, мучительно сожалея о том, что не может избавить дочь от страданий, и лишь надеясь, что поможет ей справиться с ними.

Услышав шаги мужа, вернувшегося в кухню, она посмотрела на него и увидела, что Фрэнк тоже следит за Эллин. В его глазах сквозила такая беспомощность, что в душу Нины закралась невыразимая печаль. До отъезда Эллин оставалось два дня, и Нина всем сердцем молилась, чтобы Фрэнк преодолел наконец свое упрямство. В противном случае Нина собиралась заставить его силой, поскольку ссора зашла слишком далеко и настало время образумить старого болвана.

Казалось, Фрэнк вот-вот сложит оружие, но, к разочарованию Нины, он лишь бросил на нее укоризненный взгляд и вышел в дверь.

– Как ты себя чувствуешь, милая? – спросила Нина, повернувшись к Эллин.

Эллин кивнула, подняла голову и выдавила улыбку.

– Извини, – сказала она. – Порой на меня накатывает такая грусть, что я не в силах с ней справиться. – Эллин глубоко вздохнула. Она взяла тарелку и принялась ее мыть. Ей хотелось рассказать матери о том, какая тоска и отчаяние ее одолевают. Ужаснее всего было то, что ее состояние только ухудшалось со временем – стоило ей представить лицо Майка, вспомнить его голос, и ее охватывало невыносимое желание увидеть его. Но она ничего не сказала, ей не хотелось еще больше тревожить мать. Минувшие две недели они вновь и вновь возвращались к ее невзгодам, но их разговоры ничего не меняли, и пришла пора положить им конец.

– Я приготовлю комнату для Бесси Джейн, – сказала Эллин, бросив мыть посуду и вытерев руки.

Нина улыбнулась; в последнее время Эллин зачастую оставляла работу недоделанной, сама не замечая этого.

– Все будет хорошо, милая, – негромко проговорила она. – Поверь, все будет хорошо.

Эллин кивнула и, проходя мимо матери, погладила ее по щеке.

– Да, конечно, – произнесла она. – Мне лучше уже от того, что вы рядом.

Час спустя она покачивалась на диванчике, висевшем на веранде. Печенье и кофе, которые ей принесла мать, остались нетронутыми. Эллин знала, что Нина будет только рада, если она сохранит аппетит для сегодняшнего ужина с Бесси Джейн. Эллин была твердо намерена не ударить в грязь лицом, поскольку ей совсем не хотелось выслушивать замечания Бесси о том, как она похудела. Одно хорошо – мать наконец осознала, что в тяжелые времена люди зачастую теряют в весе, и в этом нет ничего необычного. И все же она всеми силами пыталась заставить Эллин есть. Нельзя сказать, что Эллин намеренно голодала, просто ей было трудно проглотить пищу; при одной мысли о Майке у нее пропадал аппетит. Вдобавок она изматывала себя тяжелым трудом на полях, стараясь отвлечься от мучительных раздумий, и от этого худела еще стремительнее.

Внезапно в доме зазвонил телефон, и сердце Эллин едва не выпрыгнуло из груди, хотя она и понимала, что вряд ли это Майк. Чувствуя, как ею овладевает уныние, она принялась гадать, суждено ли ей когда-нибудь увидеть его или услышать его голос. Сама мысль о том, что их пути окончательно и бесповоротно разошлись, ввергала Эллин в такое отчаяние, что она до сих пор не находила в себе сил взглянуть правде в глаза. Но не беда, она справится, время – лучший лекарь. По крайней мере, находясь в родных стенах, она была избавлена от внимания прессы и могла не бояться, что, открыв в один прекрасный день газету или включив телевизор, обнаружит, что Мишель и Майк поженились, что у них родился еще один ребенок либо произошло что-нибудь не менее ужасное.

– Звонила Бесси Джейн, – сказала мать, появляясь на крыльце и натягивая свитер. – Она готова к поездке, и я отправляюсь за ней. Меня не будет около часа. Хочешь поехать со мной?

Эллин улыбнулась и покачала головой:

– Мне нужно позвонить Мэтти. Она снималась в Финиксе, мы не общались уже два дня, и я хочу узнать, не слышно ли чего от Мэта Грейнгера, режиссера, который собирается дать ей главную роль в своем новом фильме.

Нина кивнула, поцеловала ее в макушку и отправилась к машине. Эллин смотрела ей вслед, догадываясь, что мать видит ее насквозь и понимает, что на самом деле она хочет расспросить Мэтти о Майке. Но Эллин заранее знала, что, услышав голос сестры, она ни за что не станет спрашивать о нем – будь тому причиной гордость и злость на Майка или же попросту боязнь, что ее постигнет очередной удар.

Устало вздохнув, Эллин посмотрела на отца, который стоял у машины, разговаривая о чем-то с матерью, и как только машина тронулась с места, откинула голову и раскачала диванчик чуть сильнее. К глазам подступили слезы отчаяния и бессилия. Она закрыла глаза, чувствуя, как в сердце вновь разгорается жестокая боль утраты. Силы, которыми она прежде подавляла мучительный приступ, на сей раз изменили ей. Казалось, в душе не осталось никаких желаний, кроме одного – увидеть Майка, услышать его голос, прикоснуться к нему. Эллин спрашивала себя, сумеет ли она набраться храбрости позвонить ему, хотя и знала, что гнев и гордость не позволят ей показать, насколько она уязвлена.