Преподавательница (СИ) - Федченко Варвара

— Герман Александрович, вам где будет удобно? Этот кабинет подойдет? — спросил у Германа Похомов.

Хм, а я думала Похомов и есть глава комиссии. И звание у него вроде как повыше, начальник все-таки. Хотя должность Германа Ларина никто и не озвучивал, Ольга Валентиновна расплывчато отметила, что он из министерства образования. На прозвучавший вопрос мужчина утвердительно кивнул головой. Ольга Валентиновна начала выкладывать со стеллажа документы, выходящие на проверку. Похомов и второй мужчина, Менщиков, сели за круглый стол и начали листать бумаги, делая время от времени пометки на полях. Герман же уселся на подоконник, достал из внутреннего кармана пиджака телефон, и сосредоточил все свое внимание на экране. Я удивленно посмотрела на Ольгу Валентиновну: и зачем спрашивать у него удобно ему или нет, если он все ровно ничего не делает? Она махнула на меня рукой, мол не твое дело. В наступившей тишине слышались только звуки перелистывание страниц и короткие замечание Похомова, которые записывала в какой-то бланк Маша. Я устало прислонила голову к стене, закрыв глаза. Но тут же открыла обратно, услышав звуки чарующего голоса: хриплый, завораживающий оттенок в сочетании с гортанностью и тем тоном, каким было сказано — властно, не терпеливо к возражениям.

— У вашего факультета за истекший период на 10 % превышен порог расходов. Если верить ведомостям, то смета превышена вашей кафедрой. На что были израсходованы средства?

Не смотря на абсолютную асексуальность сказанного, я вдруг разволновалась. Удивленно взглянула на Германа, который был источником этого голоса. Он внимательно смотрел на Ольгу Валентиновну в ожидании ответа.

— У меня все чеки сданы в бухгалтерию. И там мне ни слова не сказали о перерасходе. Давайте завтра зайдем к нашим бухгалтерам, и посчитаем на месте.

— Давайте, — равнодушно ответил мужчина. — Если вам скучно, то вы можете быть свободны.

Через пару секунд я поняла, что последняя фраза предназначалась мне. Пять пар глаз приковали взгляды ко мне.

— Эмм… Я действительно устала, я провела сегодня 5 пар, и приняла зачет. И я не очень понимаю свою роль в этом действе, — как можно спокойнее сказала я.

— Повторюсь, вы можете быть свободны.

Я посмотрела на заведующую кафедрой, она кивнула головой.

— Прошу прощения, — я посмотрела в сторону Похомова и Менщикова. Еще я перед этим индюком из министерства не извинялась. — Я вас покину. До свидания!

С гордо поднятой головой вышла из комнаты, быстро забрала свои вещи с кафедры и замедлила шаг только на выходе из корпуса. Да, из всех рассматриваемых мною полчаса назад вариантов досуга я выберу только один. Я поплелась в сторону ближайшего магазина. In vino veritas.

In vino veritas (лат.) — истина в вине

На следующий день всё началось заново и по кругу: с 8 утра зачеты. Началась зачетная неделя, лекции практически закончились, у меня в расписании осталось буквально пара занятий. Осталось совсем немного до нового года. Я собиралась поехать к сестре, ровно десять дней назад я стала второй раз тетей. Эля родила здоровую девочку, семейным советом было решено назвать ребенка Олесей. Решение было единогласным, спор вызвало только написание имени: Алеся или Олеся. Мы с сестрой были поклонницами творчества Куприна, и еще в детстве условились, что одна из нас назовет дочь Олесей. Первым у Эли родился сын, и даже то, что мы любим передачу «Что? Где? Когда?» и команду Алеся Мухина не заставило сестру назвать сына таким именем. Алесь Кукошко — это перебор. С нашей девичьей фамилией, Бергины, звучало бы неплохо, но в сочетании с украинской фамилией мужа Эли звучало бы странно. Старший ребенок сестры — любовь всей моей жизни! Мальчишка был невероятно обаятелен: рыжие кудряшки, милые веснушки и непоседливый характер. И, конечно же, самое подходящее имя — Антошка. Семья сестры жила в соседнем городе, и это было мне на руку: если остаешься на выходные в городе, кто-нибудь обязательно решит воспользоваться твоей близостью к вузу. В прошлом году я осталась на Новый год дома, отмечать с друзьями моего бывшего молодого человека, но по итогу все каникулы просидела перед компьютером, переделывая документы к госэкзамену. Поэтому я с нетерпением ожидала 29 декабря, последнего рабочего дня. Наверное, это будет один из самых счастливых дней в уходящем году! Я буду свободна, отключу телефон, улечу к сестре, буду все праздничные дни объедаться мандаринами и читать то, что хочу, а не то, что нужно прочитать по работе. Кто бы знал, как я жду этот день…

— Долгое время наряду с языком, на котором разговаривал народ, употреблялся и старославянский — в книгах, в церкви. В XVIII–XIX веках происходило постепенное вытеснение старославянского, стали проникать в язык заимствования из иностранных языков, в частности из западноевропейских… — тараторила студентка-отличница.

Я улыбнулась девочке, начала расписываться в зачетке.

— Светочка, вы как всегда большая молодец. Работать с вашей группой одно удовольствие, вы всех мотивируете!

— Лариса Геннадьевна, вы самая лучшая преподавательница. С Новым годом вас!

— Светочка, спасибо, мне очень приятно. И вас тоже с наступающими праздниками!

В приподнятом настроении я вернулась на кафедру, где лаборанты украшали елку.

— Ларисочка Геннадьевна, вы такая красотка! Украшение нашей кафедры, да и факультета, — восторженно сказала лабортант Катя, наблюдая за тем, как я подкрашиваю губы.

— Сегодня все сговорились поднимать мне настроение? — с улыбкой спросила я, рассматривая свое отражение в зеркале.

Да, с внешностью мне повезло. Гены родителей удачно сложились. В студенческие годы даже работала в модельном агентстве. Но дело не только в генах, конечно: я очень тщательно следила за своим внешним видом. Длинные, прямые, черные волосы всегда были аккуратно уложены, на лице безупречный макияж, идеальный маникюр. От отца мне досталась прекрасная конституция: больше 50 кг я никогда не набирала, и даже год жизни в сытой, аппетитной Италии никак не сказался на мне.

Как и героиня книги «Ешь, молись, люби» я активно злоупотребляла пиццей и итальянским вином, но в отличие от нее — всегда помещалась в джинсы, купленные на 1 курсе университета. Помимо осиной талии и стройных ног, я получила грудь 3 размера и пышные бедра. Подарок от мамы — так шутили в нашей семье про мои пропорции. Оттачивала я все это богатство в спортивном зале 2 раза в неделю, и даже в самые загруженные времена не позволяла себе «забить» на тренировку. И даже в период подготовки к защите диссертации (самый сложный период в моей жизни) не расслаблялась. И именно тогда вывела для себя точное правило гармонии: с высокими умственными нагрузками, связанными с работой, помогает безболезненно справляться физическая нагрузка. На самом деле я не испытывала никакого удовольствия от выпадов и приседаний, просто они позволяли отвлечься от мыслей, теснившихся в голове после очередного трудового дня.

Так же подарком от мамы стали черты моего лица — я была точной копией мамы, а Эля была больше похожа на отца. Я унаследовала большие карие глаза, прямой нос, острые скулы и, может быть чуть более тонкие, чем мне хотелось, губы. Все это подчеркивалось грамотным макияжем в сочетании с ежедневным использованием уходовых средств. Честно признаюсь, что внешний вид некоторых преподавателей нашей кафедры вызывал у меня недоумение: умные женщины плевали на себя. Одевались в мешковатые вещи, не пользовались косметикой (хотя в силу возрастных изменений уже следовало бы). Это нисколько не сказывалось на моем отношении к ним, или отношении студентов, они все ровно оставались первоклассными специалистами. Но, как женщина, я их не понимала. Я любила видеть свое отражение, любила ловить на себе заинтересованные взгляды мужчин, слушать комплементы. Замуж я до сих пор не вышла по нескольким причинам: 1) долгие три года жизни были отданы аспирантуре и защите диссертации: в эти напряженные 36 месяцев я не могла думать ни о чем, кроме конечной цели — защиты; 2) все мои партнеры, и даже те, кто задерживались дольше остальных, в итоге мне надоедали; 3) у состоявшихся женщин есть проблема: трудно найти мужчины твоего социального, финансового, интеллектуального уровня. Мне нравились многие преподаватели нашего вуза, но в подавляющем количестве случае они были давно и безнадежно женаты. Те, кто остались к 40 годам холостыми, имели какие-либо проблемы: были женоненавистниками, бабниками, или настолько увлеченными наукой, что отношения их уже не интересовали. Хоть наш город и был миллионником, я по-прежнему перебивалась на «сухом пайке» — паре встреч для секса, мимолетными интрижками. Самый бурный роман за все мои 28 лет произошел в Италии, но из-за неразрешимых противоречий (ни я, ни Адамо не хотели навсегда переезжать в чужую страну) через полгода мы расстались. Я потосковала еще полгода, а потом вернулась на Родину, и здесь достаточно быстро излечилась от душевных ран домашним теплом.