Жена моего брата (СИ) - Пожидаева Ольга

Они, как ни странно, приняли меня в семью без упреков и подозрений. Я с трудом верила, что эта сказка происходит со мной. И дело не в деньгах. Марат правда был для меня всем. Всем миром, солнцем, счастьем. Я не видела ничего и никого — только он.

Настораживало лишь то, что муж почти сразу запретил мне работать.

— У тебя и так диплом, Лиз. Куда еще по ночам рисовать? Прекращай. И так не высыпаешься.

Я приняла это за заботу и все силы бросила на учебу. Мне действительно хотелось спать все время. Марат пропадал на работе, а я все же иногда брала заказы. Маленькие, но брала. Не хотелось терять форму. Мне нравилось то, чем я занималась.

Однажды я заснула прямо перед монитором и, вернувшись домой, муж впервые накричал на меня. Уже тогда я должна была понять, что он может быть жестким. Но ведь я действительно была виновата и, можно сказать, обманывала его.

Мы помирились быстро. Я пообещала больше не работать, он извинился за резкость. Все вернулось, стало еще лучше, чем было.

Правда, чем дальше, тем меньше я интересовала Марата в интимном плане. Он стал все чаще напоминать, чтобы я не ела мучное и жирное, касался редко, говорил неохотно. Я надеялась, что это пройдет, когда появится малыш.

Все изменилось, когда отец отозвал Марата обратно в столицу. Я уже закончила учебу, получила диплом, но совсем не хотела уезжать из родного города, оставлять бабушку. А та, конечно, ни в какую не хотела переезжать со мной в Москву.

— Полно, полно, Лизок, — гладила она меня по голове, пока я плакала, прощаясь. — Теперь у тебя муж, скоро появится малыш. Они твоя семья.

Бабушка умерла через месяц после моего отъезда. Марат запретил мне заниматься организацией похорон. Он нанял кого-то, а меня лишь отправил с водителем-охранником, чтобы я могла присутствовать на погребении.

Я даже на поминки не попала. Секьюрити затолкал меня в машину и увез обратно в Москву. Когда я вернулась, его родители мне сообщили, что муж уехал по работе на неделю. С тех пор моя жизнь изменилась. Сказка превратилась в ад.

В тот же день кто-то из знакомых Марата заботливо снабдил меня фотографиями, где муж на пляже целовался в засос с миниатюрной блондинкой. Всю неделю, что он отсутствовал, я получала такие письма счастья с картинками. На звонки Марик не отвечал, сам не звонил. Я рыдала днями и ночами, ничего не ела, мне жить не хотелось.

Ко мне приехала мать Марата. Она же и увезла меня в больницу.

— Лиза, я понимаю, у тебя горе, но так нельзя, — назидательно высказывала мне Агния Сергеевна. — подумай о ребёнке, о муже. Ты должна жить ради них. Должна есть, должна взять себя в руки.

Наверно, глупо было жаловаться ей, но в тот момент у меня не было сил об этом думать и держаться в себе.

— Марат мне изменяет, Агния Сергеевна. Он…

— Мужчины, Лиза, — не дала мне договорить свекровь. — Что ты хотела? Смирись. Мы должны думать о детях. Думай о ребенке, а не о себе.

Как ни странно, но ее циничные слова немного встряхнули. Меня выписали, я вернулась домой и запретила себе страдать, полостью сосредоточилась на малыше. Но мысли все равно не давали покоя. Я решила, что потребую развода, едва Марат вернется.

Так и сделала.

Он хохотал так долго и весело, что я начала плакать. Не в силах вынесли его издевательского смеха, я пошла в спальню, чтобы собрать вещи. Муж настиг меня у шкафа, схватил за шею и прижал к дверце, больно давя пальцами на сонную артерию.

— Ты никуда не уедешь, Лиза. Никакого развода, — говорил он, цедя слова сквозь зубы. — Даже думать забудь. Твое дело родить мне ребенка. Потом разберемся. Поняла?

Я часто заморгала, и он отпустил меня, повторив вопрос:

— Ты поняла меня?

— Да, — прохрипела я, оседая на пол.

Марат ушел, оставив меня одну. С тех пор он почти не появлялся дома. Очень скоро я поняла, что муж проводит большую часть времени в квартире по соседству. Там он поселил любовницу. Ту самую блондинку с пляжа.

Мы с ней встречались в лифте, я видела, как он выходит из ее квартиры, иногда вместе с ней. Она всегда смотрела на меня с жалостью и презрением. Так смотрят на тараканов.

Иногда Марат снова становился нормальным. Он приходил домой, ел горячий ужин, рассказывал о работе, спрашивал, как я себя чувствую, даже ложился со мной в постель. В такие моменты мне казалось, что он одумался, раскаялся. Но буквально через пару дней он снова становился раздражительным, грубым. Я плакала. Он бесился от этого еще сильнее.

В один из таких дней я не выдержала, просто села в машину и поехала, куда глаза глядят. Где-то за МКАДом мне стало нехорошо. Я с трудом доехала до ближайшего мотеля. Усталость накатила неожиданно. Я уснула, едва коснулась головой подушки. Утром меня разбудил звонок отца мужа.

— Оставайся там, — только и бросил в трубку Алан Батурин.

Через десять минут за мной прибыл охранник, сел за руль моей машины и отвез домой. Там я столкнулась с разъяренным Маратом. Нет, он не орал и не трогал меня, но я видела, что он в ярости.

— Еще одна такая выходка… — поговорил муж.

Он даже не закончил. По его глазам я поняла, что лучше не пытаться сбежать или даже оправдываться.

— За МКАД не суйся, Лиз. Пожалеешь.

Я не знала, как он нашел меня. Карта или телефон? Скорее всего, кредитка, которой я платила за номер.

Совершенно ясно стало то, что я в плену. Моя золотая клетка не позволит улететь дальше кольцевой. Я снова и снова вспоминала открытку от брата Марата. Теперь его слова уже не казались мне шуткой.

Я много думала, как уехать, сбежать от них, отложила наличные, но не решалась. Марат все реже стал оставлять меня. Мы снова были похожи на семью. Пока его не прорвало.

Сегодня.

Его девица, его пренебрежение и жестокость. Щека, что все еще горела огнем.

За что он так со мной? Почему?

Дорога не успокаивала больше. Слезы катились по лицу, и иногда я останавливала машину, чтобы проплакаться. Живот тянуло с самого утра, но я игнорировала боль. Тонус наверно. Врач говорил, что такое бывает.

Я думала, что вернусь домой, но часы шли, а желания не возникало. А вот тянущая боль наоборот становилась все сильнее. И тут до меня дошло, что это не тонус. Я быстро скачала на телефон программу схваток и засекала каждый яркий приступ. Через полчаса на экране высветилась красная надпись: «Срочно поезжайте в больницу».

Я словно очнулась. Надо же было не заметить, что рожаю. Вспоминая свои ощущения, тянущую, но ненавязчивую боль, я поразилась, как относительно легко перенесла схватки. Эта боль не шла ни в какое сравнением с тем, что причинял мне муж. Наверно, я закалилась и одеревенела.

Дорогу до больницы я знала прекрасно. Меня там ждали. В багажник на всякий случай еще неделю назад я положила дежурную сумку с вещами для меня и сына. Как чувствовала, что придется экстренно ехать самой.

Марату звонить не хотелось, но я засунула гордость куда подальше. Или же набрала его из страха? Не знаю. Как бы то ни было, мой звонок он игнорировал. Разбудить свекровь? Не очень хотелось. Вряд ли малыш появится до утра. Первые роды долгие.

Я приехала в больницу, так и не сообщив никому из семьи. Были ли они моей семьей? Ничего хорошего по их адресу я не чувствовала. Агния Сергеевна иногда была милой, но чаще холодной и отстраненной. Отец мужа примущественно игнорировал мое существование.

Нет, одной лучше.

В больнице меня встретили радушно. Еще бы. За такие деньги.

— Лизавета Дмитриевна, кто же привез вас? Муж?

— Нет, я сама приехала. На машине, — отвечала я сестре, которая заполняла мои документы.

— А ваш доктор? Он в курсе?

— Нет. Я не решилась его беспокоить.

— Как же так?

— Но ведь ночь…

Сестричка нахмурилась на меня и тут же потянулась к телефону. Меня осмотрел дежурный врач и сказал, что рожать я буду весьма скоро. Через полчаса приехал и мой личный доктор, который вел беременность с тех пор, как я оказалась в Москве.

— Удивительная вы девушка, Лизонька, — пропел он после осмотра. — Одна на машине. Семь пальцев раскрытие. Почему не позвонили мне?