Развод по любви (СИ) - Лавру Натали

Я обернулась.

— Наташенька, милая, кто опять довёл тебя до слёз? — подошла ко мне Елена Николаевна.

— Све… Све… — в общем, что-то заела моя говорилка от стресса.

— Опять с Костиной мамой поцапались? — догадалась мудрая женщина.

— Угу, — кивнула я.

— Идём к нам, за чаем всё расскажешь.

Так и вышло. Как только моё горло смочилось ароматным цветочным чаем, говорилка открылась и говорила, говорила без умолку, пока не выдала Елене Николаевне всё как на духу.

— Светку я, хоть убейте, не понимаю… — вздохнула моя благодарная слушательница. — Досталась её сыну жена с золотым сердцем, так нет же, всюду надо влезть со своей критикой!

Это я сейчас не поняла… Она про меня что ли?

Увы, вовсе у меня не золотое сердце, а самое обыкновенное. Мясное. Или как там его называют?

Как ни странно, Елена Николаевна встала на защиту Кости.

— В общем, я решила держаться от этой семейки подальше, — сообщила я собеседнице.

— Возможно, вам с Костей просто нужно время, чтобы помириться.

— Да не собираюсь я с ним мириться! — воскликнула я. — Он меня бросил в тот самый момент, когда был так нужен мне. Этого я ему никогда не забуду.

— Но ты же знаешь, почему он так поступил?

— Знаю. Потому что струхнул, что я могу остаться на всю жизнь инвалидом на его шее. Историю вот придумал про злой рок…

Елена Николаевна покачала головой.

— Нет, Наташа. Он так поступил, потому что боится, что его бредовые домыслы правдивы и с тобой может случиться что-то плохое. Да, он перенервничал. Мы тут, знаешь ли, все с ума сходили. Пока ты была в коме, Костя каждый день дежурил у тебя в палате, вызвал из Москвы высококлассного хирурга, чтобы тот прооперировал тебя, — поведала Елена Николаевна. — Это всё потому что он тебя любит. А ты его?

— Я уже не знаю, — пожала я плечами. — После того, как он поступил со мной, язык не поворачивается говорить о любви.

— О, девочка моя… — Елена Николаевна по-матерински обняла меня. — А ты представь, каково Косте. Он же во всём винит себя.

— Это, конечно, да. Чувство вины и всё такое… — ответила я. — Но по большому счёту всё верно: в том, что ещё до аварии наша семейная жизнь летела к чертям, во многом виноват он.

— У каждой пары в отношениях случается кризис, — сказала моя собеседница.

— Да. Но не каждая пара способна его преодолеть, — я встала из-за стола. — Спасибо вам за чай. Мне пора домой.

Спустя три дня, как раз, когда еженедельные выходные совпали с моими, в гости ко мне приехала Наташа Гринкевич.

Я встретила её на вокзале и, стыдно признаться, не узнала. Мы и виделись-то лично несколько раз на тренировках и соревнованиях, остальное общение у нас проходило через интернет уже после трагедии с кислотой.

Наташа была выше меня на голову, а короткая стрижка и спортивная одежда и вовсе сделали её похожей на парня.

— Это мне Макс одолжил шмотьё, — пояснила Наташа, заметив, что я разглядываю её наряд, — мой парень.

— Удобно, однако, когда вам подходит один и тот же размер, — отметила я.

— Ага, — усмехнулась подруга. — Макс сказал, что его вещи будут оберегать меня от всего дурного. Кроссы, кстати, тоже его. Тёплые, удобные и по льду не скользят. Настоящая находка для меня. Я после операций перестала носить платья с туфлями.

— А парень у тебя давно? — поинтересовалась я.

— Да уж четыре года, скоро пять. Мы со старшей школы вместе. Приезжай ко мне в гости, познакомлю, — ответила она.

— Замётано!

Как мне удастся вырваться в другой город, я ещё не знала, но выход есть всегда, было бы желание. А оно есть! И вообще в этом городе меня держат только Юлины родители и учёба. Зато множество всего, от чего так и тянет откреститься раз и навсегда.

Однажды меня обманом заманили в подвал и пытались изнасиловать. Пятеро.

Да, я чудом спаслась. Да, этих утырков схватили и посадили. Но пройдёт пять лет, и их выпустят. Захотят ли они разыскать меня и довершить начатое? Встретятся ли мне где-то случайно в подворотне? Есть такая вероятность.

С Костей вообще всё мутно. То он кидает меня, переломанную, в больнице, то хнычет, что я нужна ему. Нет ему доверия. Я уже сама встала на ноги и не позволю всяким там Светланам Изверговным оскорблять меня.

На-до-е-ло.

Так что мысль слинять куда подальше из маленького грязного городка посетила меня не впервые. А значит, я над этим подумаю. Крепко так подумаю, с оценкой всех потенциальных перспектив.

На прогулке я показала Наташе город, затем мы отдохнули у меня дома, выгуляли Дружка и отправились на ночной сеанс в кино.

По дороге болтали:

— Извини, что спрашиваю, но чем в итоге закончилось следствие по твоему делу? — спросила я у Наташи.

— Ха! Знаю, конечно. Эту сучку, Милану Линдберг, оправдали. Всё свалили на какого-то гастарбайтера. Якобы поджог и кислотные шампуни организовал он. Суд — это был чистой воды цирк: бедный мужик даже не понял, в чём его обвиняют. По-русски только «я не знаю» и «да-нет». Может, он чего и совершил, но упекли его, кажется, надолго.

— Мда… — расстроилась я, хотя нисколько не удивилась. — Папочка Милану выгородил. И гастарбайтера жалко.

— Да только я верю во вселенскую справедливость, — неожиданно бодро заявила Наташа Гринкевич. — Прошлой зимой Милана пьяная села за руль и на скорости впилилась в какой-то грузовик. Сама выжила, а ногу выше колена ей ампутировали. Девица не выдержала утраты и плотно подсела на наркоту и теперь лечится в какой-то клинике для наркозависимых.

— Ого! А ты откуда знаешь?

— Мир тесен. У меня Макс ездил лимитчиком на заработки в Москву, он дорожник у меня. На операцию мне зарабатывал. Там и узнал обо всём. Плюс в группе столичных сплетен была целая статья про нашу героиню.

— Хотелось бы и мне верить во вселенскую справедливость, — вздохнула я.

— А ты возьми и поверь! — легко ответила Наташа.

Действительно, глядя на неё, можно и поверить. Сильная она девушка, волевая.

— Я очень рада, что Милана получила по заслугам, — искренне ответила я. — И рада, что ты восстановилась после той трагедии.

— Лицо мне в первую очередь выправили. На твои, кстати, денежки, — она игриво-благодарно улыбнулась и ущипнула меня за предплечье. Через куртку получилось не больно. — А волосы — уже летом мне пересадили. Я раньше в парике ходила, а теперь с удовольствием его выкинула. Свои, хоть и короткие, куда лучше.

— Тебе даже идёт! — не покривила я душой.

— Вот и Макс мне тоже самое говорит, — кивнула она. — Я, наверное, отращу длину до пяти сантиметров, а там буду стричь.

Нет, всё-таки какая сильная девушка Наташа. И я сейчас не про себя. Она, мало того, что вернулась к нормальной жизни, так ещё и с иронией относится к событиям прошлого. Не боится того самого страшного, что случилось с ней год назад.

То ли от Наташиного бесстрашия, то ли ещё с какого-то перепугу мы выбрали для ночного просмотра фильм ужасов.

Для меня, человека, никогда раньше не смотревшего ужастики, ночной кинозал превратился в комнату страха. Я и визжала, и отворачивалась от экрана, и прятала голову между колен…

Всё равно сюжет, где двух тёток-псевдоохотниц за привидениями изощрённо уродуют и медленно убивают в подвале заброшенной школы, приснился мне под утро, когда мы с Наташей легли спать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Этот зловещий щелчок замка, открываемого монстрами… Кошмар! Последняя преграда стёрта, последнее убежище раскрыто и героиням теперь точно не спастись.

«А-а-а!» — я с воплем ужаса вынырнула из сна и…

— Вуф! — сообщил мне Дружок.

Надо мной со страшным лицом стоял… ну, почти монстр — нездоровая любовь моей непутёвой жизни. Причём нездоровая во всех смыслах.

— Брысь отсюда! — грозным шёпотом прошипела я.