Мейси Эйтс - Скованы страстью

− Это неправда, − мягко возразил Зафар, придвигаясь совсем близко и сдвигая шарф, чтобы она могла видеть не только его глаза, но и все лицо целиком. − Единственной силой, сумевшей забрать у меня мать, стала смерть, иначе бы она никогда меня не оставила. И дело не во мне, а в ней. Я был глупым ленивым подростком, зацикленным на сексе, но она все равно меня любила. Несмотря ни на что. А раз твоя мать тебя оставила… Значит, с ней было что-то не так, и ты здесь совершенно ни при чем.

− Но ты же постоянно твердишь, что у тебя не осталось чувств. Откуда тебе все это знать?

− Последние полтора десятка лет мне просто не на что было направить свои чувства, и они напрасно сохли под палящим солнцем. Но появилась ты, и… все изменилось.

Чувствуя, как по щеке катится слеза, Анна даже не пыталась ее смахнуть. Все эти годы она из кожи вон лезла, лишь бы угодить другим и стать идеальной, но рядом с Зафаром все было иначе. Рядом с ним она полностью менялась, вновь превращаясь в ту дерзкую девчонку, которая не боялась бегать и звонко смеяться, совершенно не заботилась о мнении окружающих и не пыталась вечно что-то чинить и исправлять.

И теперь она едва ли не впервые в жизни точно знала, чего хочет.

− Зафар, − выдохнула она едва слышно, сглотнула и продолжила: − Я хочу, чтобы ты меня изменил. Прямо здесь. Так же, как это случилось с тобой. Я больше не хочу быть такой, как раньше. Не хочу больше быть слабой, тихой и угождать другим. Я просто хочу… Зафар, я хочу. Пожалуйста…

− Ты хочешь, чтобы я тебя изменил?

− Да. Ты сам сказал, что пустыня полностью тебя изменила, и из слабого напуганного мальчишки ты стал тем, кто ты есть. Ты был прав, когда говорил, что я всю жизнь хожу на цыпочках, угождая всем подряд, лишь бы они меня не оставили. Отец, друзья, учителя… Нужно устроить вечеринку? Отлично, я помогу. Нужно, чтобы я вышла замуж за шейха, обеспечив легкий доступ к огромным запасам нефти? Запросто, я и это могу, да еще изо всех сил буду стараться любить жениха. Но я так больше не могу, не могу постоянно думать о других, забывая о себе, лишь бы облегчить жизнь окружающим, чтобы они не нашли подходящего повода от меня уйти.

− Вот только для меня с твоим появлением все стало не проще, а, наоборот, в сто раз сложнее.

− Я понимаю… И я даже этому рада. И не могу винить, что ты хочешь побыстрее от меня избавиться.

− Мы не властны над внешними обстоятельствами.

− Верно. Не властны.

− Но чего ты от меня хочешь, habibti? Как мне тебя изменить, Анна?

− Займись со мной любовью.

− Анна… но мне нечего тебе предложить, кроме простой физической связи. Ты уверена, что хочешь именно этого?

− Да.

Сказать ли, что она девственница? Нет, не стоит. Наверняка он уже и сам догадался по ее неумелым поцелуям.

− Но зачем я тебе? Мои руки по локоть в крови, и я отвратительно с тобой обращался.

− Потому что… потому что до тебя я уже даже и не помню, когда в последний раз испытывала нечто подобное. И дело не только в желании, а в общем ощущении дикой энергии и безумной силы, которое начало просыпаться, стоило нам только встретиться. Если бы не ты, я бы задохнулась, не в силах больше выносить свое существование, полностью сосредоточенное на том, чтобы не быть отвергнутой. Но с тобой мне нечего было бояться, потому что я изначально хотела, чтобы ты меня отпустил. Я не пыталась тебе угождать, а просто делала то, что мне самой нравилось, и внезапно нашла ту часть себя, что похоронила в далеком детстве. И я рада, что сумела ее отыскать. А желание… − Она осторожно прикоснулась к его щеке. − Я еще никогда не испытывала ничего подобного.

− Влечение не так уж и редко встречается, думаю, ты его даже к Тарику испытываешь.

− С ним все совершенно иначе. Скажи, ты хоть раз чувствовал к другой женщине то же, что и ко мне? Ты сам сказал, что такое влечение ненормально.

− Нет.

− Тогда возьми меня. Сделай нам обоим подарок, и тогда я, наверное, снова смогу вернуться к своей привычной жизни.

− Я не могу. Нравится тебе это или нет, но ты принадлежишь шейху Шакара, и, если я тебя возьму, войны уже не удастся избежать. А я и так уже один раз не смог устоять перед женщиной и причинил неисчислимые бедствия своему народу.

− Но я не хочу тебя использовать, я просто тебя хочу. Я и так слишком долго принадлежала не тем людям и сегодня я не хочу быть собственностью Тарика или твоей. Я хочу быть своей собственной.

Зарычав, Зафар резко подался вперед, целуя ее в губы, и столь же резко отстранился.

− Уверена? Еще одно слово − и я при всем желании не смогу остановиться.

− Уверена.

− Ты сама не понимаешь, о чем просишь.

− Ну так покажи мне.

− Анна…

− Зафар, что ты видишь, когда на меня смотришь?

− Красоту, − выдохнул он не задумываясь.

− И все?

Взглянув в черные глаза, она сразу же прочла в них ответ.

И для нее уже больше ничего не существовало, кроме жары, песка и Зафара.

− Не все, − шептал он, впиваясь губами в ее губы.

− Ну так покажи мне, − велела она, запуская пальцы ему в волосы и прижимая к себе еще крепче.

Осторожно высвободившись из ее рук, Зафар отвернулся и принялся методично раздеваться, аккуратно раскладывая свои одежды на песке, и, когда на нем совсем ничего не осталось, Анна буквально задохнулась, жадно любуясь открывшимся перед ней великолепием. Широкие плечи, рельефные мышцы, тонкая талия, ямочки на пояснице… а потом он повернулся. Она еще ни разу в жизни не видела голых мужчин вживую, но, разумеется, к двадцати двум годам успела повидать немало изображений мужского члена. Но возбужденных она почти никогда не видела, только мельком, когда, краснея от смущения, торопливо удаляла навязчивый спам.

Зафар же оказался гораздо больше, чем она представляла, но это ее совсем не тревожило. Она знала, что чем больше, тем лучше, а в первый раз в любом случае больно.

Приблизившись к ней, Зафар взял ее за руку и властно уложил на свои одежды, нежно гладя по голове и целуя в губы, а она крепко обвила его сильные ноги своими, все еще затянутыми в джинсы.

Не прекращая ласкать, он начал ее раздевать, не давая смутиться собственной наготы и рождая в ней все новые и новые волны желания. В прошлый раз ему хватило всего десяти минут, чтобы завести ее за грань блаженства и пошатнуть все устои бытия, так что же будет теперь, когда ее обнаженная грудь прикасается к его груди, и им уже никто не сможет помешать?

Но что бы ее ни ждало, она не станет сопротивляться.

Ухватив ее за бедра, Зафар перевернул ее на живот, прижимаясь к ней сквозь джинсы. Он жадно целовал ей шею, гладил, дразнил, ласкал… И постепенно его руки опускались все ниже, пока наконец не добрались до бедер, неторопливо расстегнули молнию и скользнули внутрь, поглаживая кружевные трусики, и каким-то непостижимым образом через них она ощущала прикосновения даже сильнее, чем в тот раз на лестнице. И когда желанные пальцы наконец-то скользнули под кружева, она не выдержала и застонала в голос. И лишь после этого он одним движением сорвал с нее джинсы и трусики, и они вновь сплелись в тесный клубок, жадно целуя и лаская друг друга, и Анна невольно содрогнулась при мысли, что столько лет к ней никто не прикасался, и она добровольно отказывалась от этого удовольствия.