Отец поневоле (СИ) - Данич Дина

— Так было надо, — сдержанно отвечает Назар. — Мне нужно было подумать.

Я все понимаю. Мне не на что обижаться. Я рада уже и тому, что есть.

— Я сегодня весь день думала, пыталась вспомнить хоть что-то…

— И?

— Ничего. Кроме того, что я увидела вчера. Но я клянусь, я не изменяла тебе. Я точно это знала тогда.

Бывший муж медленно кивает. Вижу, что ему все еще непросто говорить на эту тему. Но мне необходимо расставить точки окончательно.

— Я понятия не имею, что вскроется, когда память вернется. Не знаю, почему я не рассказала тебе про Платошу. Но я прошу у тебя прощения за это.

Он снова сдержанно кивает и оставляет осторожный поцелуй у меня на губах.

— Идем. Хочу увидеть сына.

Назар берет меня за руку и ведет за собой, а я краснею и смущаюсь, словно школьница, которую позвали на свидание. Потому что ну… Ну, это ведь отчасти так и есть!

Я до сих пор не помню ничего, кроме тех вспышек в памяти, но с каждым днем проникаюсь к бывшему теплом, тянусь к нему, словно он — часть меня. Я не помню этого, но чувствую на каком-то непонятном уровне. Словно это какая-то магия. И очень боюсь, что мое прошлое, когда оно все же всплывет, все это разрушит.

Конечно, я в бешенстве от наглости Емельянова. Надо же, упырь какой, не постеснялся в обход меня к Полине грабли свои протянуть. Да только хрен ему, а не моя жена. Пусть и бывшая.

Да, пока у нас все непросто. И прошлое до сих пор для меня тема острая. Но попробовав представить ее где-то там, с другим, я понял, что ни черта я не готов ее отпустить. Ни ее, ни сына.

Наверное, мама в чем-то права была, когда намекала про второй шанс. Тем более, что, как выяснилось, Полина-то и не изменяла. Конечно, я себя вины не снимаю — мог бы и перепроверить. Но сначала был настолько оглушен, а потом… Закусился. Слишком уязвленно себя ощущал, потому и махнул рукой.

Теперь же у меня нет права на ошибку. Да и сама Полинка явно тянется ко мне, не помнит, но все равно отвечает на поцелуи так, что коротит все внутри. Сейчас бы затащить ее в спальню и…

— Назар, ты меня не слушаешь? — с укором произносит мама.

— Да, извини. Отвлекся.

Она неодобрительно качает головой, а я краем глаза вижу, как Поля кормит Платошу.

— Что ты говорила?

Ответить она не успевает — на пороге столовой появляется брат.

— Всем привет! — заявляет тот, широко улыбаясь. — О, у нас прибавление.

И пока Полина ошарашенно смотрит на братца, тот подлетает к ней и расцеловывает в обе щеки.

— Рад видеть, Полишка.

— Мир! — осаживаю наглеца. — А ну, руки убрал!

Мама давится смешком, но я даже не реагирую на это. А когда младший и не думает ретироваться, подлетаю к тому и оттаскиваю его за шкирку.

— Воу! Полегче! — усмехается он. — Поздоровался же просто.

И снова косится в сторону жены моей.

— Привет, — натянуто улыбается та. И меня разрывает от желания как следует встряхнуть Мирона за эту выходку. Потому что оказывается я до сих пор не умею равнодушно смотреть на Полину, когда ей некомфортно. Не могу не реагировать.

— Сынок, рада видеть, — вмешивается мама, переключая на себя внимание Мира. После чего тот отходит к матери.

— Все нормально? — тихо спрашиваю у Поли, на что она благодарно кивает и улыбается уже совсем иначе.

Обстановка слегка разряжается.

— Так что, вы снова вместе? — беспардонно спрашивает младший. А нет, рано я обрадовался.

— Именно так, — роняю, чтобы поскорее закрыть тему.

— Да? А Оля? Она теперь свободна, наконец, или по-прежнему…

Полина бледнеет и вцепляется в ложку с такой силой, что костяшки белеют.

Да чтоб тебя! Вот кто его за язык тянул?

— Мирон! — рявкаю на брата, но тот будто и не понимает намеков.

— Оля? Это няня Платона? — вмешивается мама. — У вас и правда что-то было?

Сын, словно чувствуя, что ситуация переходит грань разумного, заходится плачем. Поля нервничает еще сильнее, забирает его из кресла на руки, пробормотав невнятное “извините”, уходит из столовой.

— Довольны? — цежу, бросив вилку на стол. — Приятного аппетита, дорогие родственники!

— А ну-ка, сядь! — неожиданно приказывает мама, когда я уже встаю из-за стола. — Быстро, я сказала.

Она нечасто так делает. Да что там — считанное количество раз на моей памяти. Но обычно перечить ей не решается в такие моменты даже отец. Поэтому, стиснув зубы, сажусь обратно.

— А теперь внятно объясните мне, что за балаган вы тут устроили!

Мирон довольно откидывается на спинку стула и, сложив руки на руки, довольно ухмыляется.

— А чего непонятного, ма? Бесится Назар, что его раскрыли перед Полинкой. Вот и все.

— Идиот! — рявкаю на него. — Не было у меня ничего с ней! Придурок!

Мир скалится еще шире, будто этого только и ждал.

— Это точно? — строго спрашивает мама.

— Знаете, что? Вас вообще это не касается!

— Ошибаешься. Меня очень даже касается то, как и с кем будет жить мой внук. Если ты, идиот, прошлепаешь семью, то видеть Платошу я буду крайне редко.

Шумно выдыхаю.

— Мы с Полиной сами разберемся, как дальше жить. И никто, слышите?! Никто не имеет права лезть в этот вопрос. Хотите общаться с внуком — вперед. А в наши отношения нос не суйте!

Поставив точку, все же сваливаю из столовой. К черту. Достали. Сейчас нужно разобраться с тем, что уже успела накрутить себе в голове Полина. Она может и не помнит ничего, но судя по тому что я вижу, в этом вопросе она осталась такой же мнительной, как и когда-то.

Жену нахожу в спальне. Она сидит и укачивает сына. Тот, кажется, заснул, но Поля словно и не замечает этого. Продолжает тихонь качать малыша. Медленно подхожу к ней, боясь спугнуть. Присаживаюсь перед ней и пытаюсь поймать взгляд.

— У меня ничего с ней не было.

— Ты не обязан оправдываться, — говорит она далеко не сразу. — Я понимаю, у тебя своя жизнь, и… Я же сама виновата.

Полина прикрывает глаза, и я замечаю крохотную слезинку у нее на щеке.

Черт, и мне становится так больно за нее, словно это я сейчас на ее месте. Хотя… Я ведь был в такой же ситуации фактически. Даже хуже.

— Я хочу, чтобы ты знала правду. Оля только помогала с Платоном. Все.

Мы встречаемся взглядами. Очень осторожно кладу ладонь на ее и чуть сжимаю.

— Ты мне веришь?

Она всхлипывает, а мне будто наживую грудину вскрывают. Аккуратно забираю ребенка, Поля, не сопротивляясь, передает его. Ее плечи опущены, да и сама она выглядит потерянной. Уложив сына так, чтобы тот оставался в безопасности, возвращаюсь к бывшей жене.

— Знаешь, в одном мама права, — она вопросительно поднимает на меня глаза. — Не хотелось бы продолбать второй шанс. Я больше года был без тебя. Без вас. Мне не понравилось.

— И мне… — срывается с ее губ. — Я уверена, что мне тоже не понравилось без тебя.

— Почему ты так думаешь?

— Не знаю. Просто чувствую.

— А ты с Емельяновым… — она вздрагивает при его фамилии, и я уже жалею, что спросил. Дурак? Да. Но ревность сжирает меня.

— Он поцеловал меня. Один раз.

Удавить этого нахала захотелось с такой жуткой силой, что едва сдерживаюсь, чтобы не выругаться.

— Прости! — резко подается она ко мне, кладет ладони на плечи и прижимается в поцелуе. — Прости, что… Если бы я только знала…

Во мне поднимается что-то темное и дикое. Мне становится необходимо утвердить свои права на эту женщину. Хочется стереть с ее губ чужие поцелуи, любые взгляды с ее тела. И мне стоит огромных трудов, чтобы удержаться от этого безумия.

Не здесь. Не сейчас. Я возьму свое по праву, но чуть позже.

— Зорь, прости меня, — всхлипывает Полина, а у меня внутри расцветает такая нежность. Так звала меня только она. И я словно вернулся туда, где мы были так счастливы и беззаботны.

— Все хорошо, — заверяю ее, загоняя внутреннего зверя подальше. Позже. Все будет позже. — Ты не злись на Мирона — он идиот.