Алексей Вилков - Акварель

– Так как ты очутилась здесь? – Серж постоянно теребил меня вопросами.

– А ты? – бросала я меткий взгляд, полный сарказма и родительского неодобрения.

– Я? Да что там?! Я предупреждал тебя. Со мной понятно, а ты приносишь одни загадки.

– Так что в этом плохого? В женщине должна быть загадка. Разве не так? Вот ты и поломаешь голову, будешь уговаривать меня раскрыться. А я буду медленно рассказывать свою историю. Готов? Не сдрейфишь?

– Ты совершила что-то страшное?

– Конечно! – сверкнула я отполированными зубками. – Не представляешь, сколько на мне крови невинных жертв! Продолжим?

Его пухлые щечки покрылись испариной, и он напоминал Синьора – помидора. Во истину он не умеет общаться с женщинами. Рафинированный тип произносит размазанные комплименты и считает, что ведет себя галантно и полностью в теме. Глупый и несмышленый мальчишка. А ведь ему осенью стукнет двадцать три. Неуч, так и не закончивший ни одного курса.

Учеба не его стезя. Мальчик увлекался спортом: атлетика, бейсбол и гольф, бадминтон и теннис. Ни в чем не преуспел, но правила освоил. Он приглашал меня сыграть несколько партий, а я учтиво отказывалась, чтобы он злился и ругался про себя трехэтажным матом. Пусть наслаждается тем, что я и так постоянно сижу в его компании, пью с ним кофе и вино по нескольку в сутки. Достоверно неизвестно, были ли у него девушки, и осчастливил ли он хоть одну дурочку на своем веку. Скорее всего, нет. Чтобы удостовериться лично, я не испугалась воспользоваться случаем и спросила у него прямо и откровенно, чтоб он не прятался и обошелся без ужимок, а резал правду матку.

– Не торопи события, Серж. Всему свое время, – начала я, как полагается, издалека. – Вот ты! Возьмем тебя, да?! Что ты делаешь один посреди чужбины в этом злачном отеле? Сейчас нет кинофестивалей. Звезды светят за тысячи километров, потому что мертвый сезон.

– Я объяснял, – виновато поерзал Серж, почесывая болтающиеся кудри.

– Я не об этом. Папочка не пытается искать тебя. И я его прекрасно понимаю.

– Так в чем же проблема? – он ерзал в кресле как в героиновой ломке. – Я не папенькин сынок. Творю, что хочу.

– Почему же ты один?

– Один?

– Да. Почему без подружки? Я никогда не видела тебя с девочкой. Это подозрительно.

– Нет, я не тот, о ком ты подумала, – странно усмехнулся он, виновато уставившись между ног, словно ища там доказательства своей ориентации.

– Жаль, – убийственно отрезала я.

Серж напрягся, и помидорный лоск достиг своего физиологического апогея. Осталось лопнуть и залить посуду томатной пастой.

– Почему же?

– Я доверяла бы тебе, как своей подружке, открываясь на чистоту. Усек?

– Ты и так предельно откровенна, – правдиво заметил мальчик. – Меня пробирает дрожь, когда ты рассказываешь о своих похождениях. Ты думаешь, я бы уделял тебе столько времени, если бы меня привлекали мужчины? Нет. Я бы обходил тебя стороной или делал вид, что не замечаю, разве что приветливо, но формально здоровался в знак приятельских отношений. Признаюсь, Яна! Сейчас у меня одни неприятности. В Мадриде меня избили. Какой-то псих набросился на меня в туалете и чуть не отправил на тот свет. Лишь чудом я выжил, потеряв сознание, а очнулся в том же толчке. Никто не спасал меня. После я долго зализывал раны, а маньяк исчез также внезапно, как и появился. За что он меня уделал? Мне никогда не понять. Не взял ни гроша. Но синяков на лице оставил. Заметно?

– Нет. Зажило, как на собаке, – небрежно ответила я и перевела стрелки. – Так где твои подружки? – спросила я в лоб, ожидая любые, самые извращенные ответы.

Серж не подвел.

– Никого у меня нет. Ты запала мне в душу. Никак я от тебя не избавлюсь.

Мальчик на крючке. Мальчик сломлен. Мальчик пойман в ловушку, обречен, обезглавлен, но он добровольно натворил бед. Яна, ты здесь не причем. Ты не виновата. Ты живешь своей жизнью, а они сами слетаются как мухи. Ты не делаешь ничего плохого: просто насилуешь неокрепшие души и выбрасываешь их на помойку, высосав из них зачатки нежности, романтизма и пылкой платонической любви. Безжалостная и неотразимая Яна Даль…

Избушка-ловушка повернулась к нему передом. Серж захлопнул дверцу, заслонил засов и запрыгнул на печку погреться, а из—за ширмы на сцену вышла лютая, но чертовски привлекательная Яна-яга. Не баба и не тетка, а изнывающая плотью и кровью женщина в полном расцвете сил.

Серж воспылал ко мне чувством, когда нас познакомил его пронырливый папаша два года назад. Тогда я была моложе, а Серж вовсе выглядел как гадкий утенок (признаться, сейчас он выглядит не лучше) с раздавленными красными прыщами вдоль расцарапанного лба. Папаша вывел сынишку в свет, причем не очень удачно: за кулисами его обсмеяла вся богема за неказистый и угрюмый вид. В лицо смеяться грех. Отец уважаемый человек и снесет башню любому, кто осмелится задеть его единственного наследника. Но Серж не особенно задумывался о будущем и своем нареченном предназначении, а размышлял лишь о том, как соблазнить какую-нибудь девицу и расстаться с врожденным наследием невинности. Мальчик страдает до сих пор. Приходится отдать ему должное. Не в пример своему продвинутому поколению Серж архи скромен в амурных вопросах и ждет свою мечту, как сердобольные леди тоскуют по Алым парусам. Он хочет заполучить настоящую принцессу хотя бы на час, но этот час будет лучшим его жизни. Серж пока не нашел свою половинку и втюрился в меня, как сумасшедший, а я не разочаровываю трепетное сердце, а скребу по нему ядовитыми когтями по ядовитому сценарию ядовитой Яны Даль.

Я. Д. Из инициалов букв не выкинешь. Отравлять мужчинам жизнь – мое призвание. Яд медленный и сладкий. Для кого-то приторный, для кого-то кислый с привкусом новизны и порока, а для кого-то с ароматом томления и разлуки, но не горький, не болезненный, почти не ощутимый, но обязательно действенный и смертельный.

С первой минуты Серж прилип ко мне как хвост. Тогда я отделалась от него силой, но ничто не останавливало новоиспеченного Ромео. На вечеринках он появлялся с регулярной частотой, сверлил меня раскисшими глазами, находя и приставая с доморощенными вопросами, требуя внимания и даже ласки. Пришлось дружить. Чего не сделаешь ради будущей казни.

– У меня не складываются отношения, – уныло говорил Серж. – Пытался общаться, но все девчонки кажутся мне тупыми, а кому-то идиотом кажусь я. Ты скажешь, я старомоден, но для меня важна романтика. Я люблю приглашать девушку на свидание, дарить цветы, прогуливаться по вечерним проспектам. Ты не представляешь, как чудно сейчас в Милане или на шумных площадях Мадрида. Мы же там и пересеклись на скучной опере. Я чувствовал себя одиноко, растворяясь в толпе, пока не появилась ты. Вечный фантазер – мой диагноз. Исправляться я не хочу. Романтика вновь набирает моду. Ты не успеешь оглянуться, как она покорит этот мир.

Чистый и наивный юноша. Как хороши его пространные рассуждения! Мне даже жаль его. Как угораздило затащить в капкан такого славного зайчика? Серж самая милая жертва из всех, кто когда-то попадал в мои сети.

– Дружок! Мне не следует напоминать, что я не вижу в тебе мужчины, – честно призналась я. – Тебе больно слышать эти слова, я резковата, но иначе не скажешь. Смысл остается прежним. Я рада тебя видеть. Мы отлично проводим время, но перспективы у нас нет. Тебя разве не настораживает концовка Димы Вингурта?

Мальчик принимает задумчивый вид. Неповоротливые извилины начинают работать, подавая электрические сигналы неразумной головушке. По морщинам пробегают нотки подозрительности и полного недоумения. Мальчик думает и принимает решение, но точно не в его пользу.

– Странно. Я так и не уловил смысл твоего поступка.

– А был ли он?

– Смысл всегда есть, – изрек мой философ. – Ты ничего не делаешь просто так. Ты не договариваешь. Нужно было с ним расстаться. Ты чувствовала себя униженной. Он обманывал тебя, а ты надеялась на взаимность и честность, чтоб без фальши и двойной игры.

– К чему эта демагогия…

– Не обесценивай! – злился Серж. – Вечно ты высмеиваешь мои слова! Как будто это полная чушь!

– А может я всего лишь подлая сука?!

– Не говори так, Яна! – его лихое мальчишеское лицо наполняется неподдельной нежностью и заботой.

В этот миг я вдвойне чувствую себя подлой сучкой. За грехи придется ответить на предсмертном одре и на небесах. Не удивлюсь, если для меня и ад покажется раем.

Он начинает доказывать свою правоту, спорит, брызгает слюной в приступе ораторского запала, а я тихо смеюсь и делаю вывод, что он ни капли не повзрослел, и наливаю себе вина, ведь он даже забывает за мной ухаживать. И слушаю, слушаю, слушаю.

После бесплодных рассуждений он набрасывается на меня с приступом ревности. Громко сказано. Ему безумно любопытно, что я нашла в Диме, и какой он в постели?! Серж стыдится своих вопросов. Хочется надавить на него, припугнуть, топнуть каблуками и приказать: давай, мальчик! Не дрейфи! Спроси, как он занимается любовью? Какой он жеребец? Когда я отдалась ему? Довел ли он меня до разрядки? Все это крутится на языке Сержа, но мальчик никогда не позволит себе обмолвиться на подобные неприличные темы.