Дурнушка для мажора, или Уроки соблазнения (СИ) - Лари Яна

— Извини за вторжение. Мне реально нужна твоя помощь.

Длинные пальцы замирают в воздухе.

От внезапной неловкости и осязаемой взаимной антипатии воздух становится вязким. Но нет ни единого повода распинаться ни мне, ни ему. Артур здесь долго не задержится, а мне с ним детей не крестить. Идеальный помощник.

— За пару часов ничего не изменилось. Тебе по-прежнему нечего мне предложить.

Удивительно уже то, что он меня узнал и даже запомнил нашу короткую встречу, несмотря на перенасыщенный людьми и событиями вечер.

— Нечего, — подтверждаю невозмутимо. — О деньгах даже заикаться не буду, мои — то самое исключение из правил, которое «пахнет». Но никогда не поздно подумать о душе и безвозмездно заняться благотворительностью.

— А ты забавная. Вот чего, а предложений подумать о душе мне от девушек ещё не поступало. В остальном ты такая же, как все — преследуешь свою выгоду. Жаль… Это становилось почти интересным.

Ну и ладно. Попробую зайти с другого бока.

— Знаток женщин, значит… — Делаю шаг вперёд, поправляя съехавшие на кончик носа очки. — И ты даже можешь, скажем, за минуту назвать хоть одно моё достоинство?

Никогда особо не парилась по этому поводу, но я трезво оцениваю внешнюю разницу между собой и сверстницами. В общем-то, если повезёт, возможно он подскажет, в чём моя изюминка… С вредного козла хоть шерсти клок.

— Встань-ка на свет, — произносит Артур щурясь. Я с готовностью выхожу из тени раскидистого тиса.

Меня не смущает его изучающий взгляд. Знаю, что в свои двадцать три я слишком мелкая и мои формы не привлекают мужское внимание, поэтому спокойно отвечаю тем же.

У Вяземского очень светлая кожа, словно сотканная из снега. Такую бледность ещё называют аристократической. Смотрю и не могу отделаться от ощущения, что он на ощупь такой же холодный, как эта мартовская ночь.

От яркой фантазии невольно передёргиваюсь, чувствуя, как по спине пробегает мороз.

Пронзительно-голубые глаза сверкают льдинками из-под платиновой модельной чёлки. Губы… довольно нетипичной для мужчины формы, верхняя чуть полнее нижней с капризно опущенными уголками. Они кажутся кукольными, но очень даже гармонично сочетаются с мягкими чертами лица, густыми тёмными бровями и угольно-чёрными ресницами.

Сухое телосложение компенсируется неполными двумя метрами роста и крупной костью. Вяземский значительно уступает Рафу в мышечной массе, но сравнивать их всё равно почему-то не получается. Слишком они разные, наверное. Впрочем, моего мнения, вообще, никто не спрашивает.

— Итак, — неожиданно начинаю злиться. — Каков вердикт?

— Ну-у… могу тебя порадовать, — медленно проговаривает Артур, нарочито затягивая ожидание. — Знаешь же, что маленькая собака всегда щенок? Так вот, лет через двадцать будешь купаться в зависти подружек. Полагаю на этом моя душа спасена. Спокойной ночи.

— Постой. Научи меня, как понравиться парню.

Вяземский опускает флегматичный взгляд на мои пальцы, перехватившие его кисть.

— Мне это неинтересно.

— Проси что хочешь! Я знаю, что вы с Рафановым враждуете. Если поможешь мне его заполучить, то большей пакости просто не придумать.

— Невзрачная какая-то пакость…

— Это значит «да»?

— Это значит, что у тебя нет шансов.

— Ну мы ещё посмотрим, — упрямо шепчу ему в спину, уверенная, что уж такого мерзавца никто не полюбит. А вот Рафанов ещё за мной побегает. Клянусь!

Интересно, если Лия Сергеевна заметит меня протирающей задом мраморный борт своего фонтана, позволит хотя бы пикнуть или сразу заморозит взглядом? И нет, это я сейчас не рефлексирую, всего лишь по привычке пытаюсь мыслить позитивно.

Что ж… Второе точно не мой случай. В её изысканном саду не место стрёмным карликам. Такой вот спорный позитив.

У меня пиликает айфон. Страничка Рафа в инсте пестрит новыми селфи. Они перебрались в какой-то клуб — почти вся компания, что немногим ранее толпилась здесь.

Волосы на висках Адриана потемнели и блестят от пота, за расширенными зрачками практически не видно серой радужки. От приветливой улыбки хорошего парня не осталось следа, даже черты лица неуловимо заострились, стали хищными. Вживую я Рафанова таким никогда не видела, только на редких снимках вроде сегодняшних.

Энергетика всеобщего веселья настолько мощная, что пробивает даже через экран. Частота пульса подскакивает. Меня бросает в липкий жар, когда, промотав ленту, я вижу, как пальцы Марты замерли в паре сантиметров от расстёгнутой пуговицы на воротнике его рубашки. Раф, кажется, не замечает этого, что-то говорит, тому, кто стоит перед ним. Но мои мышцы сводит от резкой боли. Они просто танцуют. Большой компанией, в которой нет места мне…

Пытаюсь быть с собой честной, это неприятно, но отрезвляет. У него была возможность меня пригласить. Не было желания.

Ну вот, признала — будто кислоты глотнула. Колотит всю. И я бы рада о нём вообще не думать, всё это жжение внутри из-за него. Из-за Рафа! Как его прикажете забыть, когда он годами из головы не идёт?

Скрипнув зубами, убираю айфон в карман широких штанов.

В общем-то, пора убираться подобру-поздорову, но истерика в моей голове не даёт это сделать. Я торможу, задумчиво рассматривая плотную штору в окне Артура. Массивные створки распахнуты настежь… Оно как магнит для меня. Сомневаясь, несколько раз хрущу костяшками пальцев.

Я с ним категорически несогласна. Каждому что-нибудь надо и даже Вяземский не исключение. Нужно только выяснить, чего не хватает надменному мерзавцу, а затем хорошенько поторговаться ещё раз.

Решение ещё толком не оформилось, а ноги уже несут меня навстречу приключениям. Очередные пять секунд отсчитаны.

Мне не надо туда, понимаю. Это проникновение в частные владения и неминуемый скандал, который никого не осчастливит. Я не умею кокетничать, мне нечего предложить Артуру, а сам он не воспринимает меня всерьёз, о чём довольно прозрачно дал понять.

Но тело не подчиняется доводам разума. Я всё равно проскальзываю вдоль холодной стены, забираюсь на подоконник. Бесшумно отдёргиваю в сторону штору, смотрю перед собой и замираю: Вяземский стоит спиной ко мне посреди комнаты. Рубашка отброшена на кресло, на нём остались только джинсы.

По ощущениям рассматривать полураздетого соседа совсем не то же самое, что видеть торс Рафанова. Тогда я ощущала волнующее покалывание, теперь же непонятный паралич. Приятного в том, надо сказать, мало, зато желания срочно испариться хватает за глаза.

Вряд ли Артур мне обрадуется. Не то чтобы в этом раньше возникали сомнения, но то, как сжаты его кулаки, говорит за себя — настроение его паршивей некуда.

— А правду говорят, что человечность тебе совсем не чужда или врут? — импровизирую, сжимая края подоконника с такой силой, что рискую сломать себе пальцы.

В трансе смотрю, как Артур медленно оборачивается. Светлые глаза на секунду останавливаются на мне.

Ох, чёрт…

Если бы взгляд имел физическую силу, меня б сейчас вышвырнуло за периметр комнаты.

— Почему же? Меня распирает от радости тебя видеть. Разве не заметно? — его тон стегает по нервам арктической стужей. — Какого хрена ты меня преследуешь?

Сердце заходится в адреналиновой скачке, колотится у самого горла, не позволяя выдавить внятный ответ. Впрочем, хозяин этой аскетической комнаты быстро теряет ко мне интерес.

Сегодня я просто в ударе, очередная битва за внимание проиграна бутылке воды, которую он берёт со стола. И вроде бы пьёт жадно, но пальцы на запотевшем стекле становятся белее мела. Действительно «рад», к гадалке не ходи.

— Влюбилась, — выпаливаю с вызовом.

Вот что значит порода! Даже вода носом у него идёт красиво.

Вяземский точно тот, кто мне нужен. И нужен желательно живым, поэтому спрыгиваю с подоконника, чтобы заботливо треснуть ладошкой по спине своего будущего коуча.

— Пошла вон.

— В Рафанова влюбилась! — поясняю торопливо, пытаясь помешать ему схватить меня за шиворот. — Ты ведь Адриана близко знаешь. Помоги мне завоевать его. Я в долгу не останусь.