Дурнушка для мажора, или Уроки соблазнения (СИ) - Лари Яна

— Я своего решения менять не собираюсь. Мне надоело зарабатывать твоё одобрение. Это неблагодарное дело. Не дано и чёрт с ним. И ультиматумы твои мне давно до звезды.

— Артур, что происходит? — К нам подходит отец, суровый и занятой настолько, что временами кажется чужим. Но сердце у него за каменным фасадом доброе.

— Ты отдаёшь себе отчёт, с кем разговариваешь? — Мать, словно почувствовав поддержку, оборачивается, её аж лихорадит.

— С женщиной, которая родила меня и не позволила родиться моему ребёнку.

Молчание оглушает. Пытаюсь найти стыд или сожаление в её глазах. Напрасно. Там одно раздражение.

— В очередной раз исправила твою ошибку, — даже не пытается оправдаться.

— Вы о чём? — Отец, кажется, потрясён не меньше меня.

Я усмехаюсь, игнорируя его вопрос.

— Ошибку?! А я хочу ошибаться, понимаешь? И не тебе меня упрекать. Держись от нас с Варей подальше. Подальше — это значит забыть про родство. Полностью. Потому что защищать я буду её интересы. На этом всё. Я вас оставлю, отцу сама покаешься.

С каждым словом моя уверенность крепнет. Долгое время, я чувствовал вину за любое неповиновение. Мне дали всё, о чём другие могут только мечтать. Пусть я никогда об этом не просил, но всегда был частью семьи Вяземских. А теперь чувствую себя отдельно и это единственный возможный компромисс — дистанцироваться.

Варя

Я умею себя накручивать как никто другой. Знаю. Но в такие совпадения верится с трудом.

Две минуты! Меня не было чёртовых две минуты. Какие у них так одномоментно дела могли возникнуть?

Неужели они сейчас вместе? Где?!

Внутри всю ломает так, как будто уже знаю, чем они занимаются. И это что-то мне категорически не нравится. Даже если речь лишь об общих воспоминаниях. Поверьте, там есть что вспомнить! Я знаю, видела фото. Взгляд этот бесстыжий прямо в объектив… Брр!.. Ему ведь это явно нравилось тогда, а значит и сейчас — тоже! Меряю шагами комнату, задыхаясь от безнадёжности…

Смотрю на телефон в надежде, что Вяземский позвонит, но вижу лишь беспристрастное время. За полчаса уже неплохо бы и вспомнить обо мне.

Он же не переметнётся опять к ней…

Почему он молчит?

Рот занят? Руки?!

Со злостью запускаю телефоном в стену. Ну что мне стоило остаться? Сейчас бы знала всё наверняка, но вместо этого ругаю свой дурной характер. Бог весть что творю на эмоциях! А хотелось, чтобы следом побежал. Пусть бы поссорились, всё лучше, чем остаться с мыслями наедине.

Злюсь на себя, и себя же жалею. Плакать так хочется, что держаться нет сил! Чем, собственно, и занимаюсь — заливаю подоконник слезами, жалобно глядя на двор Вяземских. Артур прекрасно знает, где меня искать, чего ж не едет? А вдруг приедет… Увидит меня зарёванную, сопли пузырями… Позорище. Правильно делает, что не торопится. Хотя, без сомнений, я бы многое отдала, чтобы такой ситуации вовсе не произошло.

Быстро умываюсь, вылетаю на улицу и ищу глазами машину Артура. Её нет. На всякий случай выжидаю ещё немного, нервно тарабаня пальцами по рулю — напрасно. Принц за мной не спешит ни на своём изумрудном коне, ни пешком. Под мешанину из недодуманных мыслей, сомнений и робкой надежды выезжаю со двора.

Ближе к развилке замедляюсь.

Какова вероятность, что Вяземский дома?

И телефон, блин, как назло, собрать не удосужилась!

Ладно, хуже уже не будет в любом случае. Бью по газам и с визгом влетаю в поворот. В конце концов, он много всякого напел мне в уши. Вот, например, его: «Если парню просто хочется провести с кем-то ночь, необязательно обнадёживать ту, что страдает по нему двадцать четыре часа в сутки» — как теперь понимать?!

Ну нет, я имею право в глаза спросить, что значила для него эта ночь, а Артур имеет право ответить.

Заодно разбавлю ожидание. Бездействие сведёт меня с ума.

— Артур Арсеньевич ещё не возвращался… — мигом узнаёт меня консьерж.

— Я знаю. — Взмахиваю брелком, зажатым в руке. — Он задерживается и дал мне ключ.

После непродолжительной поездки на лифте с колотящимся сердцем звоню в знакомую дверь. Боюсь убедиться, что Вяземский у себя не один. И радостно, что никто не открывает. И опять страшно, ему же необязательно приводить Нику к себе. Могли ведь поехать к ней или в гостиницу. Да мало куда!

Неужели, он с ней?

А, может, что-то случилось?

Но не контузило же его одной из тех артхаусных инсталляций, что украшают зал?!

Он обещал мне…

Где ж тебя носит, родной?!

После пяти минут бессмысленного бдения под дверью Вяземского, с упавшим сердцем вызываю ближайший из лифтов и пулей пролетаю мимо консьержа, очевидно собравшегося о чём-то меня спросить. Аж с места привстал бедняга. Приятный дедуля, жаль, что мы вряд ли ещё увидимся.

Пока спускаюсь, чувство такое, будто вот-вот столкнусь с Артуром. Даже в подъезде чудится шлейф его парфюма. Всего лишь наваждение…

Глаза опять слезятся. Иду мимо парковки, просто иду по тротуару, неторопливо стуча каблуками. Спрашивается — куда?

Артур

Поднимаюсь на лифте уверенный, что увижу Варю. Как сообщил консьерж, меня уже ждут. Теперь немного стыдно за то, как злился на неё за этот побег. Потом злился на то, что дома у Никифоровых её не обнаружил. А Варя молодец, запомнила, что дверь моей квартиры открыта для неё в любое время суток.

Или не молодец? — с недоумением осматриваю пустую площадку. Зачем-то обхожу все комнаты в своей квартире. В голове, в груди — везде непонятная каша.

Куда она подевалась?

Похоже, мы разминулись. Дурной день и вечер ему под стать…

Варя ушла, не ответив ни на один звонок, не дождавшись меня. Может, психанула или…

Срываюсь обратно, бью по кнопке лифта. А тот едва ползёт… Выхожу из себя окончательно. Ума не приложу, где её искать.

Машина Вари всё ещё на парковке. Уже хорошо.

Осмотревшись, замечаю светлый плащ у детской площадки. Не торопится, будто даёт шанс догнать.

Облегчение окрыляет. Конечно, мне тошно от сегодняшних откровений. Зверски зол на мать. Жалею, что невольно заставил Варю чувствовать себя лишней. Пожалуй, с этого момента разговор и стоит начать.

— Варь, ты самый важный человек в моей жизни. — Кладу руку ей на плечо, осторожно поглаживаю, поворачивая лицом к себе. Она поднимает на меня заплаканные глаза.

— Самый важный после твоей бывшей? Или хронической? Не знаю, как будет правильней.

— Не злись, — улыбаюсь этим скачкам настроения. Только что смотрела несчастным котёнком, а теперь заводится с пол-оборота. — Её любовь не принесла мне счастья. И я не собираюсь лезть в эту трясину снова.

— Отшила? — хмыкает едко. Ревнует. Не к месту, но мне чертовски приятно.

— Я не давал повода, — шепчу, большими пальцами стирая её слёзы. — И никогда не дам. Единственное о чём жалею, что не объяснил тебе этого раньше. Всё, что моё: рука, сердце и разум — теперь твоё, это усвой. А Ника просто попыталась нас предостеречь. Признайся, моя мать ведь тебе угрожала?

Варя отводит печальный взгляд в сторону.

— Не ей за нас решать.

— Вот и правильно. — Тяну пальцами вверх уголки её рта. — Лия к тебе больше лезть не посмеет. Если моих аргументов было недостаточно, то отец ей лично спуску не даст. Теперь ты моя семья, моя крепость и тыл, — тихо выговариваю.

Сперва я собирался красочно расписать, как много Варя для меня значит. Но какими словами такое расскажешь? Поэтому просто одним крепким поцелуем ставлю точку перед очередной главой в нашей уже совместной жизни.

Через год у нас родится сын, а ещё через три Варя подарит мне красавицу дочь. Это то счастье, какого словами не передать. Но наш хеппи-энд наступил именно сейчас, в это мгновенье тёплого апрельского вечера. И нет, рядом с ней я ничего не боюсь. Варя права — любовь стоит того, чтобы за неё бороться.

Конец