Дурнушка для мажора, или Уроки соблазнения (СИ) - Лари Яна

Зубы против воли сжимаются до боли и тихого скрипа. Она прямо сейчас смотрит на него, зараза. Ника эта. Дерзко. В открытую. Глаз не сводит.

— Всё хорошо. Не бери в голову, — отзываюсь переборов себя. Напоминаю себе, каким он счастливым выглядел утром. А с ней что? Было бы желание, давно бы поманил. Так ведь? — Я отойду на минутку, — улыбаюсь даже.

Не будь Лия такой снобкой, одобрила бы. Наверное.

Я поворачиваюсь и ухожу в дамскую комнату. Очень вовремя, меня трясёт всю. Успокоюсь, тогда обсудим. А пустые приступы ревности мужчин утомляют. Я буду умнее.

Однако Вяземского, когда я возвращаюсь в выставочный зал, нигде не видно.

Ни его, ни Вероники этой.

Душа, с трудом склеенная аутотренингом, тут же в клочья рвётся. Не получается делать вид, что всё в порядке! Я просто не готова к такому повороту.

Оставаться здесь выше моих сил. На эмоциях уезжаю. Жду, конечно, что он кинется меня искать, хотя бы позвонит узнать, куда пропала. Увы. Волк-одиночка никогда не превратится в ягнёнка.

За полчаса ни звонка, ни весточки.

Артур

— Не ожидала, что ты придёшь.

Голос Вероники взрывает тишину так называемой оранжереи, где выставлены образцы ботанической живописи. Я знал, что она за мной последует. Понял по глазам, если хотите. Всегда безошибочно чувствовал, когда женщине от меня что-то надо. Интуиция не подвела и в этот раз. Не хотелось бы выяснять при Варе, но как минимум интересно услышать, что изменилось? Ника давно перестала искать со мной встреч. Подозрительно резко, я бы сказал.

— Что тебе нужно? У меня мало времени.

Мой равнодушный тон парализует её на целое мгновение. Небольшая цена, если это поможет отсечь ненужное предисловие.

— Боишься, твоя новая девочка не поймёт?

— Бояться нормально, когда дорожишь отношениями.

— Значит, мне не показалось?

— Что именно?

— Ты смотришь на неё иначе чем на других. Мне столько тепла в твоих глазах не досталось. А я ведь была уверена, что ты в принципе на чувства неспособен. Оказывается, это не так. Просто у заурядной студентки из провинции изначально не было шансов…

— Ты правда думаешь, что дело только в том, откуда ты?

— Артур, мы давно уже не глупые наивные студенты. У меня за плечами брак без любви и развод. У тебя, полагаю, тоже дерьма хватает. Давай смотреть правде в глаза — абы кому не стать частью твоей империи. Я не в укор. Золушка из меня никакущая. Так, обычная самозванка, каких тысячи, но зато с внушительным ценником. Мне просто не повезло родиться в благополучной семье.

Мы не виделись… Давно. Я запретил себе считать дни, так и не смог смириться, что это конец. А будущего у нас действительно не было. Но сейчас: поникшая плечами, без привычного налёта фальши, Ника выглядит почти трогательно. Пусть сердце к ней остыло, но всё ещё ёкает грудная клетка.

Я открываю и тут же закрываю рот, проглатывая всю ту чушь, которую скармливал нам годами, чтобы иметь возможность, возможно, впервые быть до конца честным.

— Думаешь, мне есть чем гордиться? Родиться в семье, как моя, удача немыслимая, но и бессилие. Это со сверстниками я строил из себя Бога, пытаясь компенсировать угробленную в ноль самооценку. Потому что дома нужно было подчиняться. Дома у меня исчезало право вообще что-то решать. Не буквально, но на уровне рефлексов: если не хочешь потерять привилегии — нужно прогнуться.

— Конечно, расскажи мне, как трудно подтираться деньгами.

Она в упор не понимает о чём я. Неудивительно, с эмпатией у Ники всегда было туговато. Особенно в том, что хоть как-то касается денег.

— Знаешь, роскошь зависимость покруче никотина. Тебе и самой просто встреч со мной всегда было мало, — бросаю, не видя смысла продолжать разговор.

— Думаешь, она с тобой надолго? — говорит Ника с вызовом.

— Она другая. И да, на ней я женюсь.

— А позволят?

— На сегодняшний день я добился полной независимости. Больше не нужно никому угождать, убеждая себя, что это моё решение.

— Ничего у тебя с ней не выйдет, как и со мной. — Уверенность в её голосе ошеломляет. — Будь малейшая вероятность быть услышанной, я бы умоляла девчонку бежать от тебя как можно дальше.

Моя рука автоматически выстреливает вперёд, пальцы опасно сжимаются на тонкой шее. Её слова разят как пули, а я, быть может, только жить начал.

— Ты серьёзно рискнёшь вмешаться?! — рычу, припечатывая Веронику к стене. — Держись от неё подальше.

Румянцева хохочет мне в лицо. Громко, но совсем не весело.

— Смотреть, как тебя лихорадит — одно удовольствие. Ну да ладно, я подошла не за этим.

— Тогда ближе к делу.

Прячу руки в карманы, опасаясь своей эмоциональной нестабильности.

— Девчонка эта новая твоя… — Ника поджимает губы и громко выдыхает через нос. — Я понимаю, чем она тебя зацепила. Хорошенькая, твоего круга, к тому же явно влюблена в тебя по уши. Просто находка для скупого на эмоции трудоголика! Буду рада, если у вас что-то получится, честно. Чего нельзя сказать о твоей матери…

— Завязывай лезть, куда не просят.

Пытаюсь понять, в чём подвох. Ника не из той породы бывших, что искренне пожелает счастья. Так в чём её интерес?

— Ты можешь честно ответить себе, кто тебе дороже? — задаёт она неожиданный вопрос, и с усмешкой продолжает: — Знаю, что звучит нелепо, но я достаточно молчала. Лии явно не нравится твой выбор. Она ни перед чем не остановится, поверь.

Мать не примет Варю. Это я знаю точно. Понял в тот момент, когда на прошлой неделе бросил в сердцах, что больше ногой не ступлю на порог родительского дома. А она даже бровью не повела. Теперь наше общение сводится к сухому обсуждению рабочих моментов на планёрке. Всё.

Вопрос, какого чёрта несёт Вероника? Откуда ей знать, что за человек моя мать? Я их не знакомил. Но если это как-то поможет решить мои проблемы, я готов выслушать.

— О чём ты? — Жестом показываю Нике продолжать.

Он смотрит на меня долгих пару секунд. А потом виновато опускает глаза.

— Лия не хотела нашего ребёнка. Её сыну пожизненная спекуляция на отцовских чувствах ни к чему, если дословно.

Страшная догадка режет мою душу на лоскуты.

— Ты всё это время врала мне, Ника?

— У меня не было выбора. Либо родить за решёткой, либо круглая сумма ежемесячно за сказку, что нашего малыша я потеряла…

У меня всё холодеет внутри. Сказку…

— Чем ты думала?! — Зверею. — Ты хоть чего-то можешь добиться без обмана?

Ника вздрагивает, зажмуривается…

— Я думала, что узнав о внуке, мать на тебя повлияет…

— То есть, того, что я признаю ребёнка, тебе было мало? Ребёнка, которого ты зачала обманом, заметь!

Я порывисто разворачиваюсь, но Ника виснет у меня на руке.

— Артур, подожди! — торопливо лепечет она, глотая часть слов. — Понимаю, что ничего не исправить, просто останови её в этот раз. И… прости меня.

Киваю, показывая, что всё услышал, до боли сжимаю челюсть. Одно предположение о возможной угрозе для Вари подкидывает дров в костёр моих эмоций.

— Артур! — снова прилетает напалмом бессилия в спину. — Передай ей… Пусть подотрётся своими деньгами!

Я не собираюсь копаться в мотивах Вероники: жалеет она о несостоявшемся материнстве или об упущенном шансе быть рядом. Больше не хочется ни обвинять её, ни оправдывать. Всё постороннее вытеснило яростью.

Мать очень долго не удаётся найти. Наконец, замечаю её стоящей у большого аквариума и задумчиво наблюдающей за стайкой пираний.

— Ты меня разочаровываешь. — Она будто спиной моё приближение чувствует. — Я тебе сто раз говорила. Выбирай себе ровню.

— Я собираюсь на ней жениться.

У самого, конечно, нервы пошаливают. Злость плавит просто!

— Вытряхни мозги из штанов, пожалуйста. Молодость — это время возможностей. Упустишь — помогать не буду.

Её спокойствие вымораживает, хотя вполне объяснимо. Я раньше мог сколько угодно пререкаться, но открыто ослушаться — абсурдная смелость. Только тогда бороться было не за что. Сейчас едва ли существует что-то способное меня сдержать.