Первокурсница (СИ) - Иванова Жасмин

В одиннадцать тринадцать в прихожей щелкает замок. Это Влад, больше некому! Волна облегчения накрывает с головой, смывая подступавшую тесным кольцом панику. Вскакиваю из-за стола, несусь к нему. Алчно вглядываюсь в его родные глаза. Пытаюсь по ним прочитать: было или не было? От сомнений нутро разрывает на части.

Влад подходит вплотную. От него веет морозом и свежестью. Еще нежностью, силой, надежностью. Обхватывает меня рукой, своими губами к моим прижимается. Жадно, настойчиво, по-хозяйски целует. Последние сомнения в пепел сжигает. Так никто не целует, только-только с другой утолив свой голод.

Успокоившись, отстраняюсь. Спрашиваю:

— Где ты был?

— Закрывал долг. В Новый год не хотелось старые недоделки тащить. Это все, что тебе надо знать, — отвечает он. И я ему верю.

Садимся за стол. Суечусь вокруг любимого. Подкладываю в его тарелку горы салатов, мясо, овощные нарезки. С удовольствием, наблюдаю, с каким аппетитом он ест. Наконец, напряжение спадает и атмосфера наполняется праздником. Ровно в полночь мы вчетвером торжественно поднимаем бокалы. Влад произносит:

— Пусть в Новом году наша и ваша (быстрый взгляд на Сэма и Марику) любовь расцветет полным цветом. А все старое и отжившее останется в прошлом!

На его словах ощущаю небольшой укол тревоги. Я-то Макса давно в прошлом оставила. Но оставил ли он меня, нас? Нехорошее предчувствие нарастает. Злюсь на себя. Расслабься, дурочка! Не порти себе праздник дурными мыслями!

Слышатся выстрелы фейерверков. Одеваемся, чтобы бежать на улицу, любоваться россыпью огней. Марика собирается первой, по-армейски быстро. Сэм очень некстати отправляется в туалет. Влад теперь со скоростью черепахи одевается. Неудобно, когда одной рукой все приходится делать. А помогать себе он позволяет редко. Этот вывих — единственная неприятность, которую он с собой из старого в новый год прихватил.

Одевшись, залезаю в сумочку, но ключей найти не могу. Вспоминаю, что я сегодня мусор выносила и где-то на кухне их оставила. Ношусь между столов, шкафы открываю, повсюду пропажу ищу. Кричу:

— Секунду! Сейчас ключи найду только и пойдем! Ура! Салюты!

Слышу, как щелкает дверной замок. Это Марика устала ждать, наверно. Жарко здесь стоять, решила нас на улице подождать. Через минуту нахожу потерявшуюся связку в кухонном ящике с вилками и ложками. Как они там оказались? Хватаю их в кулак и бегу на выход.

Вижу два силуэта внизу, у подножья лестницы. Марика стоит, склонившись над каким-то парнем в темном пальто. Подхожу поближе и в груди холодеет. Это Макс! Рядом с его пальцами на бетоне валяется окровавленный нож. Сам он на меня жутким, безумным взглядом таращится. Шепчет: «Анечка!» и закрывает глаза.

Марика взахлеб начинает объяснять, что случилось. Она в шоке, но держится умничкой для той, кого только что чуть не убили.

Бедняжка осторожно снимает куртку, закатывает рукав блузки. В плече глубокий порез, из которого обильно сочится кровь. Девушка морщится и просит перекись. Бросившись за аптечкой, замечаю краем глаза, как только что вышедший Влад достает из кармана телефон и вызывает полицию. Пока обрабатываю Марике рану, Сэм спускается к Максу. Приседает и основательно, неторопливо осматривает ему голову.

Мы разбираемся с полицейскими на лестнице. Мимо нас то и дело шныряют соседи. Вверх-вниз, вниз-вверх. В десятый раз интересуются, что случилось. Марика опять пересказывает молодому, внимательному парню в форме, как все происходило.

Добавляю к ее показаниям, что Макс мой знакомый. Что я была раньше его девушкой. И живу в этой квартире я, не Марика. Макс планировал напасть на меня, а не на мою гостью. Только я бы, в отличие от нее, за себя постоять не сумела. Лежала бы уже хладным трупом в морге. Счастливый случай свел нас сегодня всех вместе. Мне просто повезло.

Сэм обнимает Марику, которую уже перевязали фельдшеры в оперативно приехавшей скорой. На этих моих словах он несогласно качает головой. Пальцами многозначительно стучит себя по груди. В точности по тому же месту, где у меня весит его кулончик. «Это не так», — говорит его взгляд. «Случайностей не бывает!»

Прошло чуть больше трех недель. Нападение Макса привело его на скамью подсудимых. На слушании дела он сидит невинной овечкой. Широко открытыми, честными глазами смотрит на судью, уверяя, что исправится. Что он пережил временное, одноразовое помутнение рассудка. Его адвокат, холеный дядька с проницательным прищуром, в дорогущей одежде толкает душераздирающую речь про смерть любимой жены. Про личную драму подсудимого. Про все его предыдущие заслуги и образцово-показательную жизнь.

Я надеюсь, что за содеянное его запрут за решеткой. Но не тут-то было! Его отец, являясь признанным юристом, дергает за нужные нити, и Макса подозрительно быстро выпускают из камеры. Присуждают условный срок, принудительные визиты к психиатру, штраф и общественные работы. Мне до сих пор не верится, что этот псих на свободе! Надеюсь, ему достанутся для отмывки самые грязные унитазы!

Как-то раз, находясь у Сэма в гостях, мы с Марикой отправляем его в магазин за кофе и ненадолго остаемся одни. Она вдруг принимает таинственный вид и шепчет:

— Я тебе сейчас покажу кое-что. Но только пусть это останется между нами!

Вынимает из шкафа Сэма какую-то примитивную куклу. Из тряпок и, кажется, веток. Такие куклы, наверно, делали несколько сотен лет назад маленькие дети.

— Короче, прикинь! Сэм своровал у Макса прядь волос, пока тот был в отключке. И сделал из них куклу вуду. Он теперь у Сэма под колпаком.

Под ложечкой противно сосет. Так ведь нельзя! Хотя скептицизм к колдовству никуда из меня не делся, но я верю, что мысли способны влиять на окружающих. На душе становится неуютно. Спрашиваю:

— И что это значит?

— Это значит, что Макс теперь для тебя безопасен. Он больше не сможет тебе причинить вреда. Понимаешь?

В этот миг становится по-настоящему его жалко. Если Сэм хоть чуть-чуть умеет влиять на людей, то я Максу не завидую. Никому не пожелаю такой участи!

Теперь мы с Марикой часто ходим друг к другу в гости. Вместе пережитые трудности сближают гораздо крепче, чем радости.

Через неделю после нападения она бодрячком отправляется в клуб заниматься. Но тренер, узрев под ее рашгардом повязку и узнав о ранении, посылает ее домой. Велит раньше, чем через месяц не возвращаться. Сейчас ей ужасно не хватает своих ежедневных тренировок.

Она вдруг по доброте душевной решает, что просто обязана научить меня самообороне. На наших домашних встречах теперь пытается то меня придушить, то повалить на пол, то скрутить. Сильно стараться ей не приходится. Я как тонкий податливый прутик — согнуть легко, а уж сломать и того проще. Но мою новую подругу это нисколечко не смущает! При каждой возможности устраивает потасовки и я вынуждена это терпеть. Я ведь ей жизнью обязана, а долги полагается отдавать. Пусть даже в такой странной, футуристической форме.

И все же мне ужасно надоело ходить побитой, покрытой уродливыми, разноцветными синяками по всему телу. Теперь дома даже в соблазнительных шортиках и открытых топах не пройдешься! Прячусь от Влада под длинными штанами и рукавами.

Вскоре после случившегося я звоню маме. Рассказываю обо всем, ничего не утаивая. Она своим ушам не верит! Как такое возможно? Приличный, обстоятельный молодой человек набросился с ножом на беззащитную девочку! Требует, чтобы я тут же пришла домой и повторила то же самое отцу. Мне не хочется видеть человека, из-за которого началась вся эта заварушка с Максом. Но он мой отец. Моя кровь. Во мне его ДНК, его гены. Я продолжение его истории, а он начало моей. Просто так эту связь не выкинуть. В итоге, соглашаюсь на встречу.

Отец слушает меня, уставившись на стол. На словах о том, что Марика сумела отбиться от нападения Макса, он интересуется:

— Может, это не Макс, а твоя подружка на парня напала?