Подари мне меня (СИ) - Анишкина Зоя

Она сонно, недоумевающе смотрела на меня голубыми глазами. Губа ее заплыла, а скулу украшал огромный синяк.

— Мира, может, мы с Кириллом пойдем?

На ее тихий голос среагировали лишь двое: я и Артем. Я отрицательно покачала головой, и мужчина молча пошел ее успокаивать. Я все объясню ей утром. Сейчас настало время заткнуть этих двух.

Они по-прежнему препирались. Багровое лицо крестного напоминало помидор. В таком состоянии он не был похож на близкого мне человека, он стоял на своем, теряя контроль над поведением.

Ирония, но сейчас он действительно напоминал мне отца в моменты гнева, которые с каждым годом наступали все чаще. Поэтому меня этим было не смутить и тем более не напугать.

Я смотрела на него, не вслушиваясь в слова. А вот тетя Ира блистала. Она с такой силой отстаивала мою самостоятельность, что я бы прониклась. Но, кажется, я уже утратила веру в людей.

Наконец именно она запнулась, наткнувшись на мой гневный взгляд, и замолчала. Крестный не заметил этого и уже вовсю сыпал оскорблениями, явно недостойными его статуса. Мне стало мерзко.

— Я прошу вас обоих замолчать и уйти. Надеюсь, я понятно выразилась?

Все-таки в воспитании моего папочки есть плюсы. Мне казалось, что лед моих слов сковал все вокруг.

Тетя смотрела на меня как-то странно, иначе. Она внимательно изучала каждую черточку моего лица, словно впитывая их. Наши глаза встретились, и я осознала: она меня понимает. Понимает как никто другой. Именно она заговорила следом:

— Мне надо пять минут, чтобы собраться, я все поняла. Утром я приду, сделаю завтрак и с ребятами посижу, — это был комментарий скорее Артему. — Не думаю, что их стоит оставлять одних в квартире. Перепугаются, не привыкли к обстановке.

Он кивнул, да и я не возражала. Она права, и все здесь присутствующие знали, что утром я снова убегу ото всех на работу.

После этого тетя вышла из кухни, и через пару минут я услышала, как хлопнула входная дверь.

— Ну наконец-то теперь можно поговорить нормально.

Крестный уселся в кресло и потянулся за своей наливкой. Я рывком выдернула у него из-под носа бутылку и вылила это пойло в раковину.

— Я, кажется, попросила оставить меня одну.

Наши взгляды скрестились. Крестный заметно занервничал.

— Мирочка, я все понимаю, тебе за эти дни досталось, но я хочу тебе лишь добра. Послушай меня…

— Нет. Это вы меня послушайте. Сейчас вы уберете свой диктофон и выйдете из моей квартиры, иначе сюда вам путь заказан. Это понятно?

Судя по злому взгляду и поджатым губам, ему было понятно. Он кивнул Артему, но тот не двинулся.

— Не положено оставлять ее одну. Сегодня я заступаю лично.

Дядя Толя удивленно взглянул на него, попутно набирая кого-то в телефоне и бурча под нос ругательства.

Он правильно сделал, что не стал спорить. Все же я дочь своего отца — это бесполезно.

Я почти расслабилась, когда он дернулся в сторону диктофона. Я подумала, что он хочет забрать его. Но тут крестный ловко подхватил аппарат и нажал на кнопку пуска. Голоса Максима и его безопасника разнеслись по кухне:

— Олег, достань мне расписание Вознесенской и распланируй встречу с ней на следующей неделе, скажем, в четверг. И распорядись, чтобы во всех отелях на следующую неделю в моих номерах были шампанское, презервативы и свечи.

— Ты что, ее все равно трахнуть хочешь? Макс, да зачем она тебе? Брату мстить?

— Ну почему же сразу трахнуть. Уверен, что она будет не против. В последнюю нашу встречу я что-то не заметил сильного сопротивления. Ну а что, Олег? Она хочет ребенка, я хочу ее. Тем более, что уж греха таить, мы друг другу симпатичны. Просто надо дать друг другу то, что нам надо. В конце концов я тоже уже не молод и наличие ребенка будет кстати.

— Кстати? Макс, это ребенок! Живой человек. И как ты собрался ей его делать? Заявишься в офис и попросишь ноги раздвинуть? А как…

Не выдержав, я схватила диктофон и отправила его в стену.

Воцарилась мертвая тишина. Крестный смотрел на остатки аппарата, и его лицо снова приобретало малиновый оттенок. Очевидно, он был не готов к такой моей реакции.

Я же смотрела на него и не двигалась с места. Молчала. Он нарушил тишину первым.

— Я безусловно тебя понимаю. Такая нагрузка на нервную систему и все такое, — слова давались ему с трудом, он скорее цедил их сквозь зубы. — Но ты сейчас не способна оценить жест моей доброй воли. Читала ты там папку или нет, факт остается фактом: тебя снова используют. Я все сказал! Решай сама, кто на твоей стороне.

Он вышел из кухни. Через пару минут оглушительно грохнула входная дверь. Я же опустилась на стол. Второй раз за эту бесконечную неделю я позорно разревелась.

Нащупав на шее подвеску-перышко, я сдернула ее с шеи и отшвырнула в сторону.

Как же я такое допустила? Почему из всего, что со мной случилось, в голове лишь гудело: «Она хочет ребенка. Я хочу ее».

Я думала, что хоть каплю ему нравлюсь. Хоть немного, но решаю сама, с кем спать, с кем быть. Но снова одно сплошное нет! Я — долбаный инкубатор!

Опять все вокруг реализуют свои желания через меня! Послушная дочь — пожалуйста, верная жена — заверните… Что? Родить ребенка для мужа-недомерка — да хоть тройню! Трахнуться? Конечно!

Даже крестный, который лишь дал мне надежду, тут же ее отобрал. Я не просила его об этой опеке, это моя жизнь, МОЯ!

Слезы катились по щекам, а я судорожно всхлипывала. Сквозь рыдания я услышала, как тихонько хлопает входная дверь. Через минуту я бросила взгляд в проем. Там стоял хмурый Артем.

— От Трофимова не было вестей?

Его голос был тихим, обеспокоенным. Это удивительно меня отрезвило. Я вытерла слезы и умылась холодной водой. Молча сделала себе капучино в кофемашине.

Подумав, я еще быстро поставила чашку для эспрессо и нарезала бутерброды. Все это время Артем молча наблюдал за мной.

А я решала, решала, что дальше буду делать. С ним, с Машей и Кириллом, с крестным, тетей. Максимом…

От этого имени в груди начинало нестерпимо печь. Ночь и вечер, пара встреч. Когда он успел так глубоко в меня забраться? Не думать о нем сейчас, нет.

— Он прислал смс незадолго до вашего прихода. Я не читала.

Капучино был горячий, но не обжигающий. Наверху красовалась плотная пенка. Обожаю этот напиток за его мягкость.

Артем хмурился.

— Прежде чем вы решите, что дальше делать, я хочу сказать, что работаю на вас, — его взгляд был жестким. — Не на Филатова, не на Вознесенского, не на Трофимова или даже на своего отца. На вас. И это мой выбор.

— Поэтому ты докладывал свои соображения насчет меня крестному?

Теперь настала моя очередь смотреть на него без обиняков. Пусть, раз начал, говорит до конца, оправдывается и объясняется.

Он понял намек.

— Сначала я не хотел браться за вашу охрану, но мне несколько лет назад не оставили выбора. Это было что-то типа боевого крещения. Отец всегда говорил, что я найду еще свой объект, но тогда я не понимал, о чем он. Вы были жутко скучным и неинтересным делом, но целиком и полностью моим.

Он ненадолго прервался, принял из моих рук чашку кофе, отпил из нее и продолжил:

— В день нападения на вас я ушел на день рождения к сестре с самого утра и не проверил обычные данные. Я никогда особо не копал глубоко, да и не было необходимости. Хотя отец давно намекал, чтобы я следил за Виктором. Вот не уследил. Поэтому я еще раз прошу прощения.

Он залпом выпил кофе и просто закусил бутербродом.

— А потом я резко стала интересной?

Он усмехнулся:

— А потом я увидел в вас не манекен, а живого человека, нуждающегося в защите.

Я удивленно на него смотрела. Манекен. Должно быть, он прав. Я давным-давно напоминала робота.

— И я понял, что хочу работать на вас. Ну а дальше началась полнейшая чертовщина.

Он немного растеряно посмотрел на меня, словно решая, стоит ли доверять мне саму себя. Стоит ли вываливать новую порцию откровений. Должно быть, решил, что стоит.