Кенди Шеперд - Фантастическая женщина

– Это больше не обсуждается.

Продолжая дрожать от такой резкой смены его настроения, Шелли пошла бродить по саду в попытке прийти в себя, позволить этому прекрасному месту успокоить ее, как умела это делать только природа.

Деклан прав. Она перешла грань. Как она могла, поддавшись энтузиазму, забыть о деликатности, без которой невозможно иметь с ним дело?

Она же сама решила, что, выводя его из мрака отшельнической жизни, должна действовать постепенно. Прежде чем бежать, он должен был научиться ходить. Так почему, черт возьми, она вдруг, пришпорив его, принудила перейти в галоп?

Его раны еще слишком саднили, чтобы он мог лицом к лицу столкнуться с любопытством любого рода, особенно на своей территории. Как она могла не видеть, что он еще не готов опустить забрало перед лицом внешнего мира? Она снова вляпалась. Как всегда.

Шелли шумно вздохнула, зная, что здесь ее никто не слышит. Неужели она так и не сможет помочь ему? Неужели не справится?

Гуляя по дорожкам, она снова вернулась к фонтану. Вспомнилось, каким безнадежным он казался ей поначалу. Грязь, развалившиеся стены, прогнившие трубы. Он не мог служить украшением сада, не говоря уже о том, чтобы выполнять свои функции технически. Даже она сомневалась в том, что его удастся восстановить. Думала, не стоит ли просто убрать, заполнив пруд водой. И все же не отступила. И взгляните на него теперь.

Да, Деклан до сих пор не пережил боль утраты. Но она готова и дальше помогать ему. За последние недели Шелли уже увидела проблески того необыкновенного человека, которым он когда-то был и мог стать снова. И вопреки всему хотела его.

То, что он на нее разозлился, ничего не меняло, она все равно останется рядом. Ей понадобится время. Больше, чем она думала. Поездку в Европу можно отложить. Закончив работу в этом саду, можно найти другую работу в Сиднее. Прежний наниматель говорил, что с радостью примет ее назад. Возможно, ее пригласят на телевидение. Деклан наверняка не откажет ей в квартире. И она останется здесь ради него. Столько, сколько понадобится.

Он того стоит.

Взгляд невольно устремился в сторону самого верхнего окна. Кабинет Деклана. Она могла послать эсэмэску, попросить снова спуститься к ней. Могла извиниться. Объяснить. Дать понять, насколько он ей небезразличен.

Но нет.

Шелли вспомнила про ключ, открывавший дверь из ее кухни в дом. Она не даст ему времени снова закрыться от нее защитными барьерами.

У нее хватит смелости сделать то, чего он не ждет. Встретиться с ним в доме. Рассказать о том, что чувствует. Даже если сама мысль об этом ее пугает.

Сердце стучало так громко, что Шелли испугалась, как бы Деклан не услышал, даже находясь двумя этажами выше. Она на цыпочках прошла по коридору, держа в руках серебристые лодочки, которые надела к розовому платью, когда ехала на встречу с телепродюсером.

Постояв перед лифтом, Шелли решила, что не поедет. Слишком ненадежно. Вдруг она застрянет. Надо идти по лестнице.

Она осторожно двинулась вверх по мраморной лестнице с ажурными перилами мимо закрытых дверей первого этажа, за которыми, как она подозревала, скрывались спальни и ванные комнаты. Печальные комнаты, где никто не жил.

Остановившись на лестничной площадке, Шелли посмотрела сквозь витражное окно на сад. Все его устройство идеально совпадало с планом. Классический дизайн Энид Вильсон. Как она могла сомневаться? Однако открытие не станет достоянием гласности. Она должна уважать желание Деклана, как бы ни хотелось добиться признания. Заслуженного признания.

На верхнем этаже Шелли увидела еще один небольшой лестничный марш, по-видимому ведущий в башню. Здесь, должно быть, обитала прислуга в те дни, когда большой дом жил полной жизнью.

Теперь перегородки демонтировали, превратив помещение в одну изысканную комнату, обставленную кожаной мебелью в серо-черных тонах. Владение Деклана. Помимо нее Шелли заметила дверь, похоже ведущую в его кабинет, и две двери поменьше, которые вели в маленькую кухню и в ванную. На стенах висели черно-белые фотографии в рамках: привлекательная молодая женщина с шапкой темных волос, узким лицом с резкими чертами и очень широкой улыбкой. Лиза.

Толкая дверь в кабинет, Шелли заметила, что у нее дрожат руки. Он так разозлился, стал таким мрачным, что напоминал черные тучи над Сиднеем перед сильной летней грозой.

Да, она немного боялась. Боялась человека, которого уже почти любила? Мужчину, с которым этим вечером намеревалась лечь в постель? Нет. Не боялась. Деклан ни за что не обидел бы ее. Шелли нервничала, не зная, какой будет его реакция, когда он увидит, что она нарушила обещание не вторгаться в его святая святых.

На стук никто не ответил. Но Шелли точно знала, что он там, уже успела заглянуть в тренажерный зал и удостоверилась, что тот пуст.

Повернув ручку, она открыла дверь.

Деклан сидел перед огромным монитором, большие черные наушники закрывали уши. На нем были очки в черной оправе, которые очень шли ему, но делали каким-то другим, незнакомым.

Похоже, это совсем плохая идея.

Шелли уже повернулась, чтобы как можно быстрее вернуться к себе, но Деклан, видимо, уловил движение. Обернулся. Они долго смотрели друг другу в глаза: его темные и непроницаемые, ее наверняка вытаращенные от ужаса.

– Шелли, какого черта?

Он снял очки и наушники. Но даже после этого не перестал казаться мрачным и зловещим.

– Извини. Я не собиралась вторгаться в твою… в эту пещеру летучей мыши.

Он нахмурился.

– В пещеру летучей мыши?

Она окинула взглядом шеренгу компьютеров и другой аппаратуры.

– Это действительно похоже на пещеру летучей мыши, но не настоящую, а из кино. Где обитал супергерой, превращавшийся в летучую мышь. В настоящей пещере грязно, там пахнет и… – Она умолкла. Опять за свое. – Извини. Я ухожу.

Деклан вскочил.

– Шелли. Не уходи. Не извиняйся. Это я должен извиниться за свое поведение. Я…

В комнате стоял большой мольберт, расположенный так, чтобы на него падал свет, и чертежная доска с приколотыми к ней рисунками.

Шелли шагнула к окнам и с грохотом уронила туфли. Рука взметнулась ко рту, но не смогла удержать потрясенного возгласа.

– Что это? Кто это? – Сердце бешено стучало, во рту пересохло. – Это же… – Она подошла ближе. – Это я. На этих рисунках. И на картинах. Что это значит?

На большом холсте, стоявшем на мольберте, она с голой спиной скакала на белом единороге. На ней было надето что-то облегающее, почти незаметное и высокие зеленые ботфорты, волосы развевались сзади на фоне леса, как знамя. Великолепная картина. Дух захватывало. Но Шелли чувствовала себя словно изнасилованная. Повернулась к чертежной доске. На рисунках тоже она. Несмотря на шок, она видела, что Деклан талантлив. Всего несколько штрихов, и на бумаге рождалась линия ее подбородка, копна волос, движение.