Э. Каннингем - Синтия

— Понятно. Пусть мне сообщат, если она совсем разволнуется. На худой конец, отошлем ее домой.

— Она не хочет домой, — смущенно сказал Келли. — У них квартира в двадцать с лишним комнат на Парк-авеню, но она туда не хочет.

— Ладно, ведите эту самую Демпси. А что касается второй, так мало ли чего она не хочет. Давайте обратно мои доллары. — Келли вернул ему две бумажки, и Ротшильд сказал: — Итак, Демпси ко мне, а вторую домой.

— Я же говорю, что она не хочет.

— Ну и что с того? Я вот не хочу, чтобы она тут ошивалась.

— Но уже за полночь.

— Келли, говорят вам отправьте ее домой.

Келли вышел из комнаты, а Ротшильд буркнул:

— Вы только полюбуйтесь, в какое положение вы меня, Харви, поставили. У меня достаточно оснований, чтобы выдвинуть против вас обвинение. Но этих ковбоев вы не убивали. Точно я этого не знаю и доказать не могу, но и вы не докажете обратного, даже если наймете лучшего в мире адвоката. Вы лжете, как сивый мерин, и мне бы страшно хотелось навесить на вас что-то очень тяжелое, но это непросто. А потому знаете, что я сделаю?

— Ну что же?

— Хитрец!

— Я произнес два слова: «Что же?»

— Помолчите. Мне придется все обставить как самозащиту. Я вынужден сделать из вас героя. Харви Крим вступается за закон и порядок и убивает двух головорезов из Техаса. Завтра же вы станете самым известным человеком в Нью-Йорке. И все это благодаря мне!

— Спасибо, — кротко отозвался я. — Но я не хочу такой славы. Я противник насилия.

— Мало ли чего вы не хотите — или слава, или обвинение в убийстве. Выбирайте.

— Слава, — быстро сказал я.

— Вот это мне в вас нравится, Харви. Вы разумный человек, Харви.

В этот момент детектив Банникер ввел в комнату Люсиль. Ротшильд велел детективу уйти, а Люсиль предложил сесть. Затем он обошел свой стол, сел за него и задумчиво уставился на Люсиль. Потом спросил:

— Вы библиотекарша?

— Да.

В его голосе появились мягкость и ностальгия по давно ушедшим годам, которые невозможно вернуть. В такие моменты Ротшильд становится особенно опасным и коварным, но я никак не мог предупредить об этом Люсиль.

— Библиотеки! — между тем грустно говорил Ротшильд. — Они для меня значили все. Телевидения тогда еще не было, радио делало первые шаги. Все наши мечты о будущем, об образовании выражало одно здание — Публичная библиотека Нью-Йорка. Она была нашей Меккой, оазисом, глотком надежды. Знаете ли вы, что означал для меня, и моих сверстников библиотекарь, мисс Демпси?

Люсиль покачала головой, а Ротшильд воскликнул:

— Цивилизацию! Мы ведь жили в джунглях.

— Правда? Как мне вас жаль!

— Я не прошу вашего сочувствия, я только хочу, чтобы вы поняли, что такое для меня библиотекарь. Это, мисс Демпси, священная фигура…

— Жаль, что Харви так никогда не думал, — грустно произнесла Люсиль.

— Хм? Было бы великим чудом, если бы он вообще хоть раз подумал о людях, мисс Демпси. Но давайте не будем о Харви Криме. Я сыт по горло этим человеком. Я просто хотел сказать, что для меня библиотекарь и ложь — вещи несовместимые.

— Вы очень любезны, лейтенант. Хотя, по-моему, библиотекари точно так же могут говорить неправду, как и представители других профессий.

— Расскажите, что случилось вчера.

— Но я уже рассказала это, лейтенант. Я все рассказала сержанту Келли. И еще тому милому полисмену, который стенографировал. Он еще спросил, замужем ли я. Он вообще был очень учтив, спросил, могла бы я пойти на свидание с полицейским, и я сказала, что это вовсе не исключено.

— Он милый полисмен, — признал Ротшильд. — Я тоже милый полисмен. И люблю слушать истории. Так что расскажите мне еще раз, мисс Демпси.

— Ладно, — вздохнула Люсиль. — Из аэропорта мы поехали в отель «Рицхэмптон». Это я уговорила Харви.

— Что? Это была моя идея! — не вытерпел я.

— Замолчите, Харви, — сказал Ротшильд. — Давайте опустим эту часть, мисс Демпси. Что было потом, когда толстяк увел Харви и своих двух молодцов?

— Ладно. Синтия много плакала. Но, наконец, мне удалось ее как-то успокоить и уговорить сыграть в карты. Правда, ни она, ни я толком не могли сосредоточиться на игре. Это немудрено, когда только и думаешь о том, что с тобой станет через несколько минут.

— Обе двери были заперты?

— Да.

— Телефон выключен?

— Да.

— Почему вы не разбили окно и не выбросили что-нибудь на улицу?

— Лейтенант, я не такая дурочка. Окна номера выходят на террасу. Двери туда были заперты. И окна тоже. А за дверями был охранник. Итак, мы кое-как играли в карты, а потом я услышала тот странный звук, о котором уже говорила. За дверями раздался хлопок. Вроде бы как выстрел, только тише.

— Глушитель, — пояснил я.

— Спасибо вам большое, Харви. Я бы сам ни за что не догадался, что это глушитель. Вы мне очень помогли, — сказал Ротшильд.

— Еще я слышала шум лифта, — сказала Люсиль.

— До выстрела.

— Да.

— Но вы сказали, что слышали его после выстрела.

— И до, и после. Затем я сказала Синтии, что еще раз попробую открыть дверь, а если не получится, то, как вы и предполагали, попытаюсь разбить окно и выйти на террасу.

— Но дверь оказалась открытой?

— Да.

— Вам это не показалось необычным?

— Мне вообще ничего тогда не показалось, лейтенант. Я только крикнула Синтии, и мы обе бросились к лифту, я нажала изо всех сил кнопку, хотя сила тут вовсе не была нужна. Появился лифт, из него вышел лифтер, который ничуть не удивился, а затем мы спустились вниз, и в вестибюле нас встретил человек, очень милый человек из Главного управления. Он нас там ждал.

— Он был никакой не полицейский и уж вовсе не из Главного управления, — сказал Ротшильд, не скрывая раздражения.

— На вас нельзя угодить, лейтенант, я уж и так стараюсь изо всех сил. Я просто рассказываю, как нам представился этот человек. Он назвался детективом Комодеем. Джоном Комодеем.

— Так зовут комиссара нью-йоркской полиции, Люсиль, — мягко подсказал я.

— Она, черт возьми, прекрасно знает, что так зовут комиссара нью-йоркской полиции! — крикнул Ротшильд.

— Я этого не сказала, и он этого тоже не сказал. Он только сказал, что работает в полиции, что он детектив. У него было обычное ирландское имя, честное лицо и искренние голубые глаза. Мы с Синтией так обрадовались, что чуть было не кинулись ему на шею. Естественно, я пожелала узнать, где бедный Харви, на что он сказал, что отведет нас прямо к бедному Харви. Я очень обрадовалась. Он провел нас к выходу, а у дверей стояла большая машина «флитвуд», за рулем которой сидел полисмен в форме.