Ты моя жена. Настоящая (СИ) - Пиратова Лана

— Я ходить смогу? — улыбается Василиса и стонет, прикрывая глаза.

— Дня через три, — я ставлю еще один засос на груди. — Может быть.

Я не помню, когда уснула. Просто провалилась после очередного оргазма.

Сколько их было в эту ночь?

Открываю глаза и первое, что вижу, — глаза Давида. Он смотрит на меня.

— Почему ты улыбалась? — спрашивает, целуя в губы.

— Мне приснился ты, — отвечаю, гладя его по щеке.

— Да? — он приподнимает бровь. — В какой позе?

Обнимает меня за талию и тянет к себе.

— Давид, — кладу ладошки ему на грудь, — а это не вредно?

— Что? — он отбрасывает одеяло и сам придвигается ко мне.

— Ну… — я смущаюсь, — столько раз. Это не вредно?

Давид смеется.

— Глупенькая ты еще, — целует меня в нос. — Это полезно, зайка, очень полезно.

Его губы уже у меня на шее.

— Вредно не давать, — шепчет он и проводит языком вниз до груди. — Иди ко мне, маленькая.

Я опускаю руки и натыкаюсь на его член. Несмело прохожусь по нему пальчиками и Давид громко выдыхает.

Берет мою руку в свою и сжимает ее вокруг члена.

— Вот так, зайка. Смелее. Да.

Показывает, что нужно делать. И я повторяю.

— Что ты чувствуешь? — шепчет отрывисто, глядя мне в глаза.

— Он… большой, — я прикусываю губу от смущения.

Давид довольно улыбается и закрывает глаза.

— Очень большой, — повторяю я. — И твердый. Как ты его делаешь таким?

Давид открывает глаза и смеется.

— Не я. Это ты его таким делаешь. Ты. Тебе нравится его трогать? Не красней, зайка, — улыбается Давид. — Об этом же никто кроме меня не узнает. Нравится?

— Да, — чуть слышно отвечаю.

Эти разговоры. Такие… не знаю. Они смущают меня. Но так нравятся. Внизу живота опять натягивается узел и между ног становится мокро.

Я вожу рукой по члену Давида и вижу, что ему это нравится. Он тяжело дышит и иногда из него вырываются глухие хрипы.

— Он такой горячий, — добавляю я. — Твердый, а кожа такая нежная. Можно я посмотрю?

Я совсем осмелела, видя реакцию Давида.

Он сначала смотрит на меня, потом убирает мою руку с члена и ложится на спину.

— Смотри, — усмехается. — Давай, приласкай его. Смотри, как он хочет тебя.

И в этот момент член вдруг дергается.

— Ой! — не сдерживаюсь я. — Как ты так умеешь?

Член касается живота и я перевожу взгляд на яйца. Тяну руку и беру их. Перекатываю.

— Сука, — цедит Давид, — что ты делаешь… — и громко выдыхает.

— Прости. Я не хотела, — отдергиваю руку, но он хватает меня за нее.

— Продолжай, — кладет мою ладонь на яйца. — Мне нравится. Очень.

И я продолжаю. Впервые могу рассмотреть то, что висит, хм, нет торчит у мужика между ног.

— А он не мешает? — спрашиваю, проводя пальцами по каменному стволу. — Ходить же неудобно, наверное. А спать? Как на животе спать? А что ты делаешь, когда он в штанах стоит?

Давид вдруг садится и хватает меня. Кладет на спину и раздвигает ноги.

— Хватит, — ухмыляется, — экскурсия окончена. Вот, что я им делаю.

И одним толчком оказывается во мне.

Вцепляюсь ему в спину.

Опять это крышесносное чувство накрывает меня.

Секс с Давидом всегда приносил удовольствие, ну, кроме первого раза, естественно. А в последующем ему всегда удавалось довести меня.

Но сейчас я испытываю нечто фееричное. Начиная со вчерашнего вечера.

Это что-то другое.

Неужели слова любви так повлияли? Или я просто расслабилась в руках любимого человека?

Это так… я не знаю, как передать словами то, что чувствую.

Каждый поцелуй Давида как разряд тока. Каждый толчок в меня как удар молнии. И я горю. Горю в нетерпении.

Мурашки россыпью бегут по телу, когда Давид шепчет мне свои пахабные словечки прямо в ухо.

А потом накрывает мои губы. Мне нравятся его поцелуи. Всегда нравились. Они такие жадные, ненасытные, но он так приятно проводит языком по моим губам, по небу.

Мне нравится ощущать тяжесть его тела на себе. Как он с силой вбивает меня в кровать. Опирается на руки и продолжает толкать и толкать в меня свой большой член.

Потом вдруг выходит из меня, приподнимается и поднимает меня. И я подчиняюсь ему.

Давид переворачивает меня к себе спиной и толкает к изголовью кровати. Берет мои руки и кладет их вверх на стену. Шире разводит мои ноги и опять толкается в меня.

Я вскрикиваю, потому что не могу сдерживать свои эмоции. Это так… так…

Голова становится пустой. Все мысли стекает вниз живота.

— Боже! — вырывается из меня. — Давид, что ты делаешь…

Мне хочется еще и еще. И, когда кажется, что лучше уже быть не может, рука Давида оказывается у меня между ног.

— Кто такой громкий? — Давид обжигает своим дыханием мое ухо и прикусывает мочку. — Кто так сладко кончает? Моя зайка. Что это тут у зайки?

И он пальцами нажимает на клитор. Я громко стону.

— Давай, зайка, покажи мне, как тебе это нравится. Кричи, — шепчет он и ласкает меня еще сильнее. И еще быстрее двигает бедрами.

Я все напряжена. Царапаю стену и лбом утыкаюсь в нее. Натираю его от движений Давида во мне. Вверх-вниз. Вверх-вниз.

Широко открываю рот и пытаюсь надышаться, потому что воздуха не хватает.

Давид заводит руку и просовывает мне в рот два пальца. Я обхватываю их губами и посасываю.

— Сука! — кричит Давид и сильнее бьется в меня. С каждым толчком я ударяюсь в стенку.

Его пальцы у меня между ног быстрее натирают мой бугорок и я прикусываю его пальцы и вскрикиваю, когда тугой узел, наконец, разрывается. По телу пробегает разряд. Капля пота стекает по виску на шею и Давид вылизывает ее.

Он еще толкается в меня, но уже медленнее. А внутри тепло. Он заполняет меня.

Вынимает пальцы изо рта и за подбородок поворачивает к себе. Целует, обхватив грудь.

Потом приподнимает меня и кладет на кровать. Я закрываю глаза. Меня опять клонит в сон.

— Не выспалась, — последнее, что слышу. — Я люблю тебя, зайка. Очень люблю.

Наконец, она в моей власти. Полностью подчинена. Не спорит. Не грубит. Не посылает.

Наоборот, сама прижимается ко мне. Сама заводит и себя, и меня.

С каждым днём я все больше убеждаюсь, что не смогу без нее. Не смогу. И никому не позволю лишить меня ее.

Моя. Только моя.

Три дня мы просто не выходили из дома. Я перепробовал все поверхности, где можно взять Василису. Реализовал почти все свои фантазии. И все равно мне хотелось ее ещё и ещё.

Даже наблюдая, как она пьет йогурт прямо из бутылки, сидя в моей рубашке, застегнутой на две пуговицы, я бросал свой завтрак. Забирал у нее бутылку и сажал на стол.

И трахал. Сразу вгонял член в уже готовую киску. Она тоже хотела. Всегда.

И это был самый кайф.

Но я видел, что ей не давали покоя вопросы, связанные с Эмиратами. Чувствовал это. Мы ведь так и не поговорили.

— Давид, — произносит она. Мы лежим на кровати и Василиса прижимается ко мне, кладет голову на плечо. — Расскажи мне, Давид, — просит она. — Я хочу знать, что тогда случилось.

— Ты ведь не отстанешь, да? — глажу ее по волосам.

Мотает головой.

— Дактиф в больнице. И, скорее всего, на ноги не встанет.

— Это ты его? — поднимает голову и испуганно смотрит на меня.

— К сожалению, нет.

— Давид.

— Да, к сожалению, — повторяю я. — Я хотел убить его. За то, что он сделал с тобой. Убить как собаку. И я пришел за этим.

— Но как тогда…

— Когда я, подкупив охранника, проник к нему в номер, Дактиф был пьян. Я был готов убить его. Прямо там.

— А я?! — вскакивает Василиса. — Я?! Ты обо мне подумал?!

И бьет меня своими кулачками по груди.

— Только о тебе и думал, — хватаю и прижимаю ее к себе. Ее порыв вызывает у меня улыбку.