Белый (ЛП) - Смит Т. Л.

Только подумал открыть, наконец, глаза, как на меня обрушился холодный душ, из-за которого тело моментально напряглось, а дыхание сбилось напрочь. Секунду спустя, вскочив на ноги, я ощутил дикую боль из-за ран, будто меня пронзали ножом снова и снова. И грохнулся обратно на пол.

— Джейк… — ее голос казался таким мягким и добрым.

Автоматически открыв глаза, я увидел Блэка и Роуз, стоящих надо мной. Она сжимала его руку, в голубых глазах Роуз плескалось сожаление, а лоб был нахмурен. Она… волновалась и теперь смотрела вниз, на меня. Я был без одежды, только боксеры, которые соизволил все же надеть на себя ночью. Остальная одежда валялась на полу рядом. Я смотрел, как она наклоняется, чтобы осмотреть мои раны, а потом отворачивается, чтобы покопаться в своей сумочке.

Посмотрев в сторону Блэка, я заметил, как он следит за движениями — и ее, и моими.

— Она настаивала, — пояснил мой друг, отступив подальше, а потом присел на лавку на кухне.

Роуз снова повернулась ко мне. На ее красивом лице застыло беспокойство. Я автоматически поднял руку и потянулся пальцами, пытаясь прикосновением разгладить складки на ее лбу. Она чуть наклонилась, позволяя до себя дотронуться.

— Я волновалась. Как ты мог позволить мне так волноваться?

Из уголка ее глаза скатилась слеза, и я стер ее пальцем.

— Со мной все хорошо, Роуз. Я поправлюсь.

Кивнув, она повернулась и посмотрела на Блэка. Он тоже смотрел на нее и, когда их глаза встретились, его взгляд потеплел.

Потом Роуз снова развернулась ко мне.

— Я могу зашить твои раны. Если ты не хочешь в больницу, нужно это сделать. Твои ноги…

Взгляд голубых глаз опять обратился на меня. Роуз взяла иголку с ниткой. Я кивнул и продолжил наблюдать за начавшимися приготовлениями.

— Как дети? — спросил я.

Уголки губ Блэка слегка приподнялись. Я знал, что в его случае — это полуулыбка.

— Террористы, — ответил он.

— Они с Лиамом младшим спят в нашей постели, — добавила Роуз, приподняв брови, что показало мне, как сильно она любит обоих. — Они по тебе скучают, — добавила она мягко, отвлекая меня от того, что делала. — Мы все скучаем.

— Я тоже скучал. Просто… — она остановилась и посмотрела на меня, — мне нужно было побыть наедине с собой.

Кивнув, Роуз продолжила шить, а потом переместилась на другую сторону и принялась за вторую ногу.

— Ты всегда можешь вернуться. Твоя комната готова и ждет тебя.

— А Блэк что на это говорит?

Повернувшись к нему, я увидел, как он смотрит на Роуз. Следит. Оберегает.

— Ты наш лучший друг, Джейк. И мой, и Блэка. Тебя никто не заменит. Плюс, ты же знаешь, он… не так многословен.

— Я все слышу, — пробормотал он.

— И? — спросила Роуз.

Он покачал головой, но не ответил. И она продолжила шить.

Ей казалось, что она могла сшить меня воедино. Исправить все. Сделать цельным. Каким-то образом это помогло. Но только внешним ранам, а не тем, что остались кровоточить внутри.

Настоящее

Джейк

Прошло целых шесть месяцев с тех пор, как я виделся с ними. Целых шесть месяцев с тех пор, как я сижу в этом самом баре, ночь за ночью, напиваясь до беспамятства, надеясь изгнать свои страхи и демонов. Они оба пытаются увидеться со мной — особенно она, и я так больше не могу. Особенно не могу врать самому себе.

Роуз приезжала к моей двери, стуча и стуча весь день напролет. Она сдалась через неделю. Но не по телефону — звонить она не прекратила. Блэк знает, что я жив и все еще избегаю членов клуба. Кажется, ему вообще все известно, и поэтому он не пытается со мной связаться. Просто знает меня и то, что я не отвечу, пока полностью не излечусь и не буду к этому готов.

Я живу, будто на автопилоте. Повторяю действия, которые знает тело: хожу в душ, одеваюсь, таскаюсь в бар. Каждодневная рутина. Ничего не меняется. Интересно, настанет ли тот день, когда я захочу изменить хоть что-то?

Я покидаю это место, обычно, раз в неделю — необходимо ездить в клуб и создавать видимость моего присутствия там. Парни становятся беспокойными, раздраженными, злыми. Кроме этой проблемы мне, кажется, совершенно все равно, что они там думают.

— Как обычно?

Она спрашивает каждый раз, словно однажды я могу передумать и не кивну, с громким хлопком опуская ладонь с деньгами на стойку. Этого никогда не случится. У меня ежедневный ритуал, и я не могу прервать эту простую рутину. Может быть, я уже превратился в алкоголика, неспособного уснуть без определенного градуса в крови. Я пытался прекратить и облажался. Все снова закончилось тут, за барной стойкой, в месте, где громко играет музыка, тусят женщины, одетые как шлюхи, и мужики, которые хотят потрахаться. И еще все та же бармен, обслуживающая меня каждую ночь. Но я даже не смог бы ничего сказать о ее внешности или вообще, кто она такая. Просто девушка, которая помогает мне убежать от реальности, не задавая никаких вопросов, чему я безумно рад.

Слышу вздох, когда бросаю деньги на стойку, и она ставит шот передо мной. Проглатываю его мгновенно, затем снова протягиваю деньги и указываю, что надо повторить. В этот раз она обслуживает меня без вздоха, и я поднимаю взгляд, в первый раз, наверное, заметив ее саму. Без алкогольной дымки, которая обычно затуманивает мой взгляд, я вижу ее, и мое дыхание сбивается. Она смотрит прямо на меня и приподнимает брови.

— Ты смотришь на меня? — Это и утверждение, и вопрос.

Ее голос — чистый секс.

— А ты горячая штучка. Как же я раньше не заметил?

Она оглядывается, а потом качает головой.

— Надо было бы выбросить тебя из этого места. Или вылить на тебя этот шот.

Говорит так, будто я предложил ей что-то непристойное. Может быть, я реально так и сделал? Об этом стоит подумать… но слова снова покидают мой рот без участия мозга:

— Я говорю об очевидном, Золотце. — Я вскидываю руки, словно защищаясь.

Она качает головой и наклоняется над барной стойкой. Ее губы так близко, а глаза… мне виден их глубокий шоколадно-карий цвет.

— Я. Тебе. Не. Золотце, — заявляет она, делая паузу после каждого слова, а потом разворачивается и уходит.

Мне хочется ударить себя. Хочется вернуться обратно в свой пузырь, в место, в котором не нужно беспокоиться ни о чем, кроме того, что творится в моей голове. Теперь же, я увидел ее, незнакомку, которая так долго помогала мне убегать от реальности, и, черт побери, она просто шикарна.

Ее лицо обрамлено локонами — волосы длинные и вьющиеся. Кожа оттенка мягкой карамели, подтянутая фигура, идеальная задница. Она просто поразительно красива, с потрясающими чертами лица. Она ни на кого не похожа. Никогда таких не встречал.

Она игнорирует меня, обслуживая других клиентов. Оставляет меня смотреть в пустой стакан на том самом месте, где я обычно сижу. Смотрю на нее, и она знает, что я пялюсь. Время о времени осматривается и ловит меня на этом. Качает головой и отводит взгляд. И возвращается к тому, чем она там была так занята.

— Откуда ты? — спрашиваю я, заставив ее прекратить разговор с мужиком у бара, который пялится в вырез на ее груди, вместо того, чтобы смотреть на лицо.

Ее взгляд останавливается на мне. Глаза такие большие, шоколадно-карие, просто очаровательные…

— Solo vete a casa (исп. Просто иди домой).

Ее голос настолько сексуален, что просто сочится страстью. Я хочу трахать ее, целыми днями напролет. Хочу, чтобы она шептала на этом языке всякую чепуху, пока мой член будет глубоко похоронен в ней. Приподнимаю бровь и хмурю лоб, пытаясь понять, какой же она национальности.

— Я сказала… просто иди домой, — отвечает она на мой невысказанный вопрос, пропуская вторую часть.

— Как только ты назовешь мне свое имя.

Она вдыхает, готовясь ответить, но тут стул рядом со мной отодвигают. Я не смотрю. Мне все равно кто это. Просто сижу и жду. Ее глаза становятся огромными, словно она сильно напугана, и это побуждает меня все же посмотреть, кто же подсел рядом. И тогда я понимаю, из-за чего весь этот ужас.