Проданное счастье (СИ) - Кострова Валентина Викторовна

Я улыбаюсь, опускаю глаза. Выпалить сейчас всю правду, которая во мне уже несколько дней — жестоко. Не представляю, как ее подготовит к ошеломительной новости. Наверное, к такому невозможно подготовиться.

— Савва выздоровел? Все прошло успешно в Китае?

— Будем надеяться, что кошмар не повторится. Благодаря тебе, мы вовремя начали лечение. Моих сто тысяч бы не хватило, — берет бутылку, наливает воду в стакан. Делает глоток, ищет глазами сына, найдя в толпе детей, задумчиво на него смотрит. Тяжело вздыхает, словно вновь переживает самый трудный момент в своей жизни.

— Отчим помогал? Или добрые люди?

— По началу никто не помогал. Я… — заминается, бросает на меня украдкой внимательный взгляд. Резко ставит стакан и поворачивается ко мне всем корпусом. Разговор намечается серьезный. Сразу же подаюсь вперед, положив руки на стол.

— Когда поставили диагноз и сказали, где лучше всего лечиться, я стала искать все возможности насобирать нужную сумму. Фонды, сборы — это все было потом, а в начале наивно полагала, что сумею справиться сама. Не получилось.

— И ты решила стать суррогатной матерью?

— Почти. Я думала об этом, но тогда кто бы поехал в Китай с Саввой? — приподнимает брови, качает головой. Уверен, что в такую поездку нужно ехать с морально устойчивой психикой, не поддаваться панике, унынию и всегда быть на позитиве. Тебе сложно, а твоему ребенку сложнее в сотни раз, борясь с болезнью.

— Мать мальчика. По документам.

— Я тебя умоляю, Оксана бы в жизни не согласилась. Во-первых, она не любит Азию, во-вторых, ей Савва не нужен. Я уговорила подать заявку в банк суррогатных матерей. Сама заполнила анкеты на донора яйцеклетки. Ты, конечно, можешь осуждать, но деньги нужны были срочно и много.

— И мы с тобой встретились.

— И ты мне помог. А потом Оксана сообщила, что ее кандидатуру одобрили на суррогатное материнство и даже нашли клиентов. Все складывалось в нашу пользу. Мне позвонили из центра, тоже нашли клиента и выдали деньги. Клиент Оксане выдал аванс. Как получили все нужные документы, вылетели в Китай. Но за белой полосой следует черная… — Майя опускает голову, волосы скрывают ее лицо. Протягиваю руку, накрываю ее подрагивающие пальцы. Вскидывает на меня глаза, улыбка медленно возвращается на губы. Взглядом ее поддерживаю и выражаю полную готовность выслушать ее историю до конца.

— Оксана обещала присылать деньги каждый месяц, был у нас такой уговор. Первое время она исправно присылала определенную сумму, а потом вдруг перестала и сказала, что ее лишили ежемесячного содержания.

Мне хватило сил сдержаться и не сжать пальцы Майи до хруста. Гнев на Оксану, как внезапное наводнение, затопило с головой. Алчная, жадная до денег — она без угрызения совести оставила без средств падчерицу в чужой стране. За такой поступок хочется ей свернуть шею. Пусть только появиться перед моими глазами. Ответит не только передо мной, но и перед Майей.

— На мои звонки она отвечала через раз, речь о деньгах игнорировала. Я была в таком отчаянье, что от безвыходности позвонила Марку, — упоминание какого-то Марка мне неприятно. Более того я кажется ревную к этому неизвестному мне мужчине. Пристально всматриваюсь в взволнованное лицо девушки, пытаюсь понять, какое место в ее жизни занимает этот спаситель.

— Он помог. Странно, конечно, но помог.

— А кто он? — внешнее спокойствие настолько обманчиво и показное, что Майя устремляет на меня свои сладкие глаза, и теперь ее ладони сжимают мои пальцы.

— Он отец Саввы.

Напрягаюсь, жду, что вот скажет — я к нему вернулась. Наши встречи с детьми, вот эти прикосновения ничего не значат по сути.

— Ты ревнуешь? — насмешливо склоняет голову на бок, поглаживает мои костяшки, я молчу. Врать не хочу, признаваться тоже. — Не стоит. Он в далеком прошлом. Когда-нибудь я тебе все расскажу.

— То есть ты сейчас одна? — слова приходится выдавливать из себя. Пока я фантазировал себе счастливую картинку своей семьи, забыл совсем поинтересоваться у самой Майи, что у нее на личном фронте.

— После тебя у меня никого не было, — на мой удивленный взгляд смеется. — Некогда было. Все мое время занимало лечение, реабилитация Саввы. Когда мы вернулись, я поняла, что не могу его вернуть равнодушным к нему «родителям». Отчим и мачеха с радостью отдали мне опеку над ним.

— Вот не зря мне Оксана с первой встречи не понравилась. Только у меня один вопрос: если Савва не ее сын, в документах ни о каких других детях не говорится, как она стала суррогатной матерью?

— Ты ее знаешь? — хмурится, пытается что-то понять, я вздыхаю. Придется рассказывать, откуда мне известна ее мачеха.

— Оксана — та самая суррогатная мать, которая выносила Матвея и Марину. Именно я был ее заказчиком.

Майя как-то резко убирает руки, хватается за стакан с водой. В глазах вопрос, смятение и непонимание. Я тоже беру стакан, кручу его в руках.

— Это разве преступление? — осторожно спрашиваю. — Я не знал, что она твоя мачеха.

— Она говорила, что клиент ее кинул на деньги.

— Серьезно? — вскидываю изумленно бровь, хмыкаю. — Я похож на того, кто обманывает? — Майя отрицательно мотает головой. Желание придушить Оксана возрастает с каждой секундой все больше и больше.

— Я не кидал ее на деньги. Более того, узнав, что ждет двойню, она потребовала повысить ежемесячную оплату и итоговую сумму за беременность и роды. Когда родила, у меня были сомнения в отцовстве, но слава богу, в этом вопросе не было ошибки, как с матерью.

— То есть?

Вот настала та самая минута «х». Я все думал, как сказать, гадал, в какой момент вываливать правду, но все же не готов сейчас признаться во всем до конца. И чем дольше Майя на меня с напряжением смотрит, тем больше мне хочется повернуть время вспять.

Что если эта новость ее не обрадует? Что она скажет? Что сделает? А если потребует, как Оксана, отдать ей детей? И будет права, с точки зрения юридических тонкостей, она имеет право забрать у меня Матвея и Марину. Как же трудно.

— Врач и Оксана провели без моего ведома оплодотворение не той яйцеклеткой, которую я покупал, — в горле пересыхает, а напряжение за столом становится ощутимым. Осознаю, как сейчас важно правильно сформулировать словами шокирующую новость. — Они заменили донора. Матвей и Марина…

Замена с моей точки зрения не вызывает никакого негодования. Вот если бы мать была Оксана, Мальцевой пришлось бы поучаствовать в судебных разбирательствах вместе с «мамашей», ответить по закону за свои мошеннические действия. Они бы получили срок и требование возместить моральный ущерб. Майя же такая же обманутая сторона, как и я. И мне хочется верить, что мое признание вызовет в ней такую же радость, как у меня.

— Они твои дети.

— Что?

Шок вперемежку с неверием — вот что читается на лице Майи. И у меня нет на руках доказательств своих слов. Мне остается только предложить ей поехать со мной и провести тест на ДНК, убедиться самой, что не вру, не выдумываю.

— Как так? — шевелит губами, разговор прерывается, потому что к столу бегут дети.

— Папа! Папа! Мы хотим есть, пить, вкусняшек и вредностей, — в два голоса орут Матвей и Марина, Савва как-то застенчиво на меня косится, жмется к Майе. Она сразу же его обнимает, улыбается нежно и ласково. Он доверчиво присаживается рядом с ней. Однако ее глаза то и дело устремляются на моих шумных двойнят. Точнее наших.

— Папа, я знаю, что у Майи нет парня, почему бы тебе не взять ее в жены? — Маринка своим вопросом заставляет меня подавиться водой, Майя на секунду прикрывает глаза, приходит в себя быстрее, чем я. Собирается что-то сказать, но дочь опять выдает:

— Лучше ты будь нашей мамой, чем эта страшная женщина.

— Страшная или не страшна, но она наша мама, — резонно замечает Матвей. — Родителей не выбирают.

— Я не собираюсь ее считать мамой, — сверкает глазами и пересаживается к Майе, крепко ее обняв за руку. — Пусть будет Майя нашей мамой, чем та.