Беби - бум для босса (СИ) - Максимовская Инга

В кармане Быкова вибрирует телефон. Гад, ну я ему устрою.

- Ждите, - азартной говорит опер в трубку. Как заядлый рыбак, который приготовился подсекать жирного карася- Торопятся сволочи. Ведите его. Женщина где? Отвлеките её, пусть уйдёт из зоны видимости.

Да, он профи, короткие приказы звучат как выстрелы, только меня это совсем не успокаивает.

- Берите. Ну вот Золотов. Настя твоя и дети в полной безопасности. Михаил Ефимович взят с винтовкой, при попытке покушения на гражданку Романову.

-Значит я могу ехать к моей Насте? – от волнения мне кажется я сейчас в обморок свалюсь. Чёрт, вот уж не думал, что меня так легко можно вырубить. Надо наверное в спортзал опять начать ходить.

-Давай, - благодушно разрешает мне чертов соглядатай. – Подвезу. Ты ж теперь безлошадных.

-А как же Ольга. Что с ней?

-А что с ней? Не станешь же ты бабу, беременную твоим ребёнком на зону конопатить. Да и пришить ей нечего, разве что мошенничество. Но это дохляк. Она скажет, что знать не знала о планах Михаила, он её доверчивость воспользовался, ну и прочее. Тем более, ей и так сейчас не сладко. Прикинь, в базе клиники какая-то дура медсестра написала, что ей было проведено Эко, мы изъяли записи. Наследство ей не светит. Любимый мужчина теперь загремит под фанфары, не на одно десятилетие. Ты тоже с крючка соскочил. Только посочувствовать бабе можно. Если Мишаня валить не начнёт красотку, выскочит она сухой из воды. Хотя, чисто по человеческих мне её жаль. Она не виновата в своей судьбе.

Не виновата. И я, конечно, не смогу её бросить. Но как забыть то, что я чуть не лишился всего самого дорогого в своей жизни? Чёрт, почему все так сложно?

- Ты это, медведей не забудь. У «ночного» тормознем, жвачку купим. Негоже к беременной жене воняя водкой приползать.

- Лыков, ты прав. Мне надо приползать к жене.Прав, чертяка. Едем в магазин за кольцом. Самым дорогим.

- Где ж мы его в ночь то найдём?- опер улыбается. – Дурак ты Золотов, твоё кольцо ей до одного места дверца. Она ж тебя даже не ждёт. Поехали. А кольцо успеется. Рано ещё. Закрыто все.

Раннее утро встречает меня ледяным холодом. Весна никак не может перебороть свою снежную товарку. Земля покрытая ледяной коркой качается под ногами, как палуба корабля. Я только сейчас понимаю, что пьян. Видимо адреналин в крови перестал бушевать. В душу запускает щупальца предчувствие чего то страшного, и я сам  не могу себе объяснить, чем оно вызвано. Просто свербящее до боли чувство чего - то неизбежного

- Где мой телефон?- хриплю я борясь с ужасом, накатывающим волнами.

- Я его вырубил. Так положено,- в голосе Лыкова слышу несвойственное ему напряжение.

- Так вруби, твою мать,- ору, уже не сдерживаясь. С трудом дожидаюсь, пока чертов аппарат прогрузится и набираю номер доктора Жоры.

- Ты жив, курилка,- после первого же звонка отвечает Георгий.-Я знал. Не сомневался даже. такие как ты не тонут, Золотов.

- Ольга где? - мой вопрос остается без ответа. Я понимаю, что возможно уже опоздал.

- Она сбежала. Глеб, я исколесил весь свой город в ее поисках. Как сквозь землю провалилась.

- Она уже здесь, помертвев, отвечаю я и бросаю дорогой мобильник в жидкую кашу под ногами.- Лыков, гони, что есть мочи. Может еще успеем.

Настя

Я сегодня услышала фразу, что все, что с нами происходит совсем не случайно. Заснуть так и не смогла. Жизнь без Глеба – какой она будет? Мои дети вырастут без отца. Смогу ли я подарить им одна столько любви?

Жить и знать, что его нет больше на этой земле – это так горько и страшно. Это наверное и называется одиночеством сердца.

Утро начало заползать в комнату через окно рваным, рассеяным светом. Я с трудом поднялась с раскаленной, как чугунная печь, кровати и поплелась в ванную. Сегодня УЗИ, и я узнаю пол моих малышей. Хотя я уверена – будут два мальчика и девочка – маленькая куколка с упрямой губкой и синими глазами, копия своего отца. Девочки счастливые, когда похожи на папу, а мальчики на маму – так говорят. И я очень хочу моим сорванцам счастья.

Опухшее от слез лицо похоже на подушку. Я смотрю на себя из зеркала щелочками глаз, и говорю сама себе «Все будет хорошо». И это ложь,потому что без моего «искрометного» эта чертова жизнь стала пресной и горькой.

Через час я сижу на пуфике в прихожей, одетая, как будто на парад. Рядом суетятся Машка и Катя, маленькой обезьянкой скачет Сонечка. Похоже в больницу мы припремся сегодня как табор цыган, разве что медведя на веревке не хватает. Эта мысль вызывает у меня нервную улыбку. Моего упрямого, любимого. Самого прекрасного на свете медведя.

- Я подожду вас на улице,- тихо говорю, видя, как отводят от меня глаза мои родные девчонки, как шепчутся о чем то. Странные. Секретничают. А мне все равно. Ничуть не интересно.

- Возле двери подъездной. По ступенькам не спускайся одна, они снова обледенели. В этом году весна никак не наступит, -в голосе Кати тревога. – Обещай.

- Кать, неужели ты думаешь, что я такая дура? – устало выдыхаю я.- Эти дети все что у меня осталось.

- И телефон включи. Вдруг я что-нибудь забыла, позвонишь,- суетится сестра, бросая в сумку какие – то упаковки влажных салфеток, одноразовые пеленки. Бумажные носовые платки, и кучу всего, что скорее всего и не пригодится. Но у Катерины пунктик. Все должно быть на высшем уровне. А мне хочется выть, и рыдать до тех пор, пока хватит воздуха.

Нажимаю на кнопку включения телефона и так и держу ее пока экран не засветится синеватым призрачным светом. Мне и звонков — то ждать больше не от кого. Это так неимоверно больно и страшно.

На оповещения, пиликающие в кармане не обращаю внимания. Опять какие-нибудь глупости: рекламные сообщения и прочий информационный мусор. По ступенькам иду пешком, считая их про себя. Это меня успокаивает. И отвлекает от болезненных мыслей. На первом этаже темно. Снова какие – то гопники сперли лампочку, которые наш управдом не успевает вкручивать. Мне кажется, что в пространстве под лестницей, где жильцы хранят коляски, велосипеды и прочие средства передвижения, что-то шуршит. Но наверное это просто обостренное чувство самосохранения снова играет со мной шутку.

Солнце. Оно ослепляет, бьет в глаза. Рассветное, похожее на огромную пиццу пиперони, светило, только еще начинает выползать над кронами голых деревьев, оповещая мир о возрождении. Это такой парадокс смерть – рождение. И целой жизни порой не хватает, чтобы понять, что мы все очень хрупкие.

- Настя.

Мне кажется, что земля под моими ногами раскачивается, словно качели «лодочки» в городском парке из моего счастливого детства. Галлюцинации начинаются – плохой признак. Эдак я скоро начну разговаривать с духами, а там и до психушки недалеко. Родной, бархатный голос совсем близко, и я пытаюсь рассмотреть силуэт, ослепшими от весеннего солнца глазами.

- Настя, слава богу с тобой все в порядке, слава богу успел. Это я, Настя. Я все объясню.- выдыхает мой любимый « призрак», а потом. Я больше не сдерживая рыданий, забыв об обледеневших ступеньках, бросаюсь навстречу живому и невредимому Глебу, стоящему возле доисторического УАЗика, борясь с желанием исцеловать его улыбающуюся физиономию и убить на месте, за то, что он позволил мне думать, что я его потеряла.

- В сторону,- кричит он, променившись в лице. Я инстинктивно подчиняюсь, вцепляюсь в хлипкие перила до судорог в пальцах, до болезненных спазмов. Что – то , или кто -то с силой ударяет меня в спину. И кажется, что еще немного, и я со всей силы обвалюсь на бетонные ступени животом и это будет конец всей моей жизни.