Беби - бум для босса (СИ) - Максимовская Инга

- С кем имею честь? – поворачиваюсь к незнакомцу, кривя в улыбке губы.

- Меня зовут Лыков Геннадий Павлович,- протягивает руку симпатичный мужчина, прищурив умные глаза.- Майор оперативной службы. Убойный отдел.

- О как,- глупо хихикаю я, уже зная, что ничего хорошего мне это знакомство не предвещает.

- Вы крайне неорганизованны. Почему не поехали в больницу к своему другу? Мне пришлось вас отслеживать, а времени кранйе мало. Да и в самом центре города, моим ребятам работат намного труднее. Но, ничего не поделаешь.

- Так Серега не пришел в себя? Вы просто меня на живца погнали. Как волка? – хмыкаю я.

-Скорее, как зайца. Знаете, когда охотятся на хищников, сначала запускают наживку,- ухмыляется майор. - Вашему другу очень повезло, что он вообще выжил. Вы кажется кофе хотели? Пойдемте. Нам предстоит очень долгий разговор. Но, сначала, я хочу показать вам кпайне интересный фильм. Вы не против?

- Я спешу,- играть роль глупого косого не самая большая честь. Да и удостоверение этого наглого Геннадия, показанное мельком, меня не поразило совсем.- И не люблю самодеятельность. вы ведь меня хотите поразить непрофессиональной съемкой?

- Глеб Егорович. Вы думаете, стал бы я просто ради удовольствия носиться за вами по всему городу, в компании архаровцеав, которые сейчас работают не покладая рук. Вот, смотрите.

Я смотрю на экран планшета, и чувствую, как меня обволакивает липкая волна ужаса.

На мониторе мой джип, покрытый тонкой коркой наледи. Точно, мой. Вон на зеркале заднего вида болтается кроличья лапка, подаренная мне на счастье Ольгой. Тёмная фигура опускается на колени со стороны водительской дверцы и что – то лепит под порог автомобиля.

- Бум? - вдруг в самое ухо выплевывает майор, а я не могу отвести взгляд от удаляющегося по сумеречной улице человека. Я его знаю, черт возьми.

- Как вам кино? Не разочарованы непрофессионализмом режиссера?  – интересуется Геннадий. – Теперь выслушаете меня, или будете рисковать своей богатенькой задницей?

- Мне надо к женщине. Она беременна, от меня, тройней,- глупо лепечу я.

- За Анастасией Алексеевной Романовой уже присматривают. Вам не стоит переживать. Но понервничать ей придется, этого не избежать. Глеб, если вы откажетесь от того, что я вам сейчас предложу, пострадает не один человек. И Настя в первую очередь. После вас она главная мишень.

Настя

Он не приехал. Прошло уже три часа, а этот «искрометный» подонок так и не появился. И от обиды в горло не лезет десятый по счету блин. И в груди собирается противный слезливый ком.

- Пробки,- глубокомысленно изрекает Машка, появившаяся в нашей с Катей квартире, словно черт из табакерки, через пятнадцать минут, после того как я поговорила с Золотовым. Конечно, ее подельница сразу ей сообщила такую ошеломительную новость. – И вообще – сказал приедет, значит приедет. Мало ли, какие дела у человека. Мужик сказал – мужик сделает. Телевизор вон посмотри лучше, отвлекись.

Машка схватила пульт со столика и ткнула длиннющим ногтем, покрытым младенчески – розовым лаком, в кнопку включения.

Я вздохнув, стащила предпоследний блин с тарелки, мысленно злорадствуя, что Золотову не достанется вкусняшки. Хотя, судя по тому, что Катя, вздохнув, направилась в кухню, у нее осталось тесто. Моя умная сестра все предусмотрела.

- Господи, одни ужасы показывают,- недовольно проворчала Машка, хватаясь за «дистанционку»,- лучше мультики...

- Не смей переключать!- заорала я, роняя блин, вымазанный сгущенкой, себе на колени. Мне показалось, что я проваливаюсь в какую – то бесконечную пропасть, из которой вряд ли смогу выбраться. Машка испуганно всхлипнула, чем привела меня в чувство и я уставилась в экран телевизора, пытаясь осознать, что происходит. И чувства безысходности и горькой боли сейчас пронзали меня с силой молний, осознанием, что больше я никогда не увижу моего любимого мужчину. Моего искристого Глеба. Какая я дура, что столько времени потеряла, не выслушав его объяснений, впав в идиотские амбиции. Я ведь понимала, что произошла чертова ошибка и он не изменял мне. Просто, слишком уж явственно все было. Слишком глупо. Но чувство оскорбленной гордости не позволяло признать, принять и простить.

- Сегодня, возле торгового центра «Гулливер» произошло покушение на крупного бизнесмена, известного мецената Глеба Егоровича Золотова,- беспристрастно вещала с экрана, молоденькая девушка – диктор, ежась на промозглом ветру. – Сработал взрывной механизм, закрепленный неизвестным под днищем автомобиля бизнесмена. У него не было и малейшего шанса на спасение. На камеры видеонаблюдения попал момент взрыва.

По телевизионному монитору бегут кадры. Вот Глеб выходит из молла, сжимая в руках охапку моих любимых гербер и трех маленьких игрушечных медвежат. Он спешит, судя по порывистым нервным движениям. Он торопится к нам – мне и нашей шантрапе. И от этого еще больнее. Может быть, если бы Глеб не пошел за дурацкими подарками, он был бы сейчас.... Нет, не могу даже думать.

Вот мой нестерпимый любимый подходит к машине, дергает ручку на дверце. Взрыв.

Сердце рвется от боли, и я осознаю, что ору во все горло от разрывающей тело боли.

- Держи ее, - слышу испуганный голос сестры. Руки Машки вцепляются в мои плечи, определяю это только по впивающимся в плечи ногтям. И в дети в животе начинают хаотично толкаться. Им тоже сейчас наверное неимоверно страшно.

- Это не дядя Глеб,- тихий голосок Сонечки раздирает пространство. Интересно, как давно она тут? Стоит в дверя со своим вечным спутником - зайцем. Неужели видела ужас на экране. Детская психика более гибкая, она умеет закрывать и отсеивать кошмары. Жаль, что это недоступно мне.- Какой то другой дядька. У Глеба на голове сзади есть маленькое белое пятно, я видела. А у этого нету.

Глупая, маленькая девочка, разве можно рассмотреть за те мгновения, что показали камеры какое – то малюсенькую, смешную отметину – поцелуй ангела? Но пусть лучше так. Пусть моей девочке не будет так же безысходно страшно как мне. Тоненькие детские ручки обнимают мой живот, что позволяет мне не раствориться в своем горе.

- Глеб Егорович Золотов – основатель фонда «Снежные ангелы», долгое время финансировал лечение детей с редкими заболеваниями, помогал строить больницы. Мы скорбим,- говорит кто – то в телевизоре. Я не вижу лиц. Не слушаю чужих сочувствий. Так вот значит каким был мой Глеб Золотов. Сильным, добрым и  самым лучшим на этой дурацкой планете. И как мне жить теперь с осознанием того, что  я не поняла этого раньше?

- Вы будете гордиться своим папой,- шепчу я сквозь слезы. Живот пронзает резкая боль. Я не могу потерять еще и их. Мои дети, продолжения Глеба. Говорят, что дети - наше бессмертие. Мы продолжаемся в них. Так оно и будет.

-Ты мне жизнь сломал сегодня, Лыков,- говорю сидящему на шатком стуле, в казенной квартире, оперу.

-Я вам её спас, вообще-то. Или что, тачилу жалко? Так новую купите с вашими то возможностями. Вон на какие меры люди идут, чтобы миллионы господина Золотова к ручонкам прибрать,- в голосе полицейского нет и капли иронии. Обычный уставший мужик, провонявший не богатую обстановку задрипанной квартиры, табачными дымом. Моя рука тоже тянется к пачке дешёвых сигарет, хоть я и бросил пагубную привычку много лет назад.

-Слушай, давай без экивоков, Лыков. По-простому. И на ты, раз уж мы за одним столом сидим, - хмыкаю я, - машина, хрен бы с ней. Но если с моей женщиной дурное случится - урою. Ты меня понял?

- Ну, по-простому, так по-простому, Глеб Егорыч. Расскажу я тогда тебе одну историю стародавнюю. Ты тогда ещё пешком под стол ходил, да подгузники пачкал. Появился в нашем славном городе один чертила. Звали его все рыжим, хотя мужик был совсем другой масти. Дружки его погоняло ему накинули из-за фамилии. Сечешь о ком я? Мужик бизнес замутил, стал сахаром торговать. Да так развернулся, что у самого дух захватило. И был у него компаньон. Тупой, как валенок, но весьма известный в определённых кругах бычара. Ни один бандос к ним не подходил за данью, потому что шкура своя дороже любых денег. Сладкую смерть бизнесмены продавали вагонами, а вместе с сахаром гнали ещё одну белую отраву. В части мешков скрывался совсем даже не вкусный рафинад, а более отвратительный яд. Новая отрава, разрушающая жизни несчастных слабых людишек за несколько лет. Как тебе предыстория?