Энцо Бьяджи - Причуды любви

— На столе в кабинете Ленина я видел обезьянку, подаренную вами. Как он воспринял это?

— Обезьяна сидит на томе Дарвина, держит в лапах человеческий череп и пристально его разглядывает. Ленин, когда увидел ее, сказал: «Если не прекратятся войны и будет производиться все больше совершенных орудий разрушения, то на земле скоро останутся одни обезьяны. И вот однажды обезьяна найдет человеческий череп и спросит себя: «А это откуда?»».

Разумеется, тогда еще не было атомного оружия, но слова Ленина показывают, насколько прозорлив он был. Как раз такая страшная катастрофа и может теперь произойти, если нам не удастся достичь прочного мира с Советским Союзом. Мне думается, соглашение, подписанное Рейганом и Горбачевым об уничтожении ракет средней дальности, — это лишь начало новых отношений между Востоком и Западом. Я уверен, что будущие президенты пойдут дальше по этому пути. И мир избавится от атомной угрозы.

— А каким вам запомнился Троцкий?

— Он был совсем не похож на Ленина. Все твердил о неизбежности мировой пролетарской революции, о конечной победе коммунизма. «Когда в Америке будет революция, — сказал он мне, — вы окажетесь в привилегированном положении, поскольку то, чем вы владеете в России, останется нетронутым». Я тогда подумал, что в отличие от Ленина ему недостает практицизма.

— А Хрущев?

— Очень способный и энергичный, но, к сожалению, малообразованный. Его даже из школы исключили, однако в здравом смысле ему не откажешь. Он был приятный человек и немало сделал для народа. Знаете, что он однажды мне сказал? «Мы не в состоянии обеспечить людям такой уровень жизни, как у вас. Коммунизму это не под силу».

Мне кажется, Горбачев придерживается той же точки зрения. Он не пытается экспортировать идеологию в другие страны. Наоборот, он хочет процветания своей страны, надеется приблизить уровень благосостояния к западному.

— Что вы думаете о Брежневе?

— При нем Россия стала великой державой. Правда, у него была одна слабость — пристрастие к спиртному. Как-то в Ялте он решил напоить меня допьяна — видно, ему хотелось полюбоваться, как я свалюсь под стол. Но я незаметно выливал наполненные водкой рюмки, и в конце концов он сам сошел с дистанции. Вообще-то он был незлой человек, но после смерти оставил страну разоренной.

— Давайте еще немного поговорим о Горбачеве.

— Я глубоко его уважаю. По-моему, он открыл окно Западу. Он — реалист и ясно понимает, что капитализм никуда не денется, а значит, надо с ним сотрудничать. Это единственный путь заставить социализм работать.

— Хорошо, теперь о ваших правителях. Как вы относитесь к Рузвельту?

— Одна из самых значительных личностей среди американских президентов. Если б не Рузвельт, мы все попали бы под иго нацизма. Он был смел, дальновиден и морально силен, несмотря на физическую немощь. Рузвельта любила вся Америка. Если б он не умер, его бы бесконечно переизбирали.

— А Трумэн?

— Недалекий, но решительный. Конечно, его приказ сбросить атомную бомбу на Японию был жестоким, но ведь именно это положило конец войне. Иначе она неизвестно сколько бы еще продолжалась.

— Джон Кеннеди?

— Тоже выдающийся президент. Он недолго был у власти, но оставил свой след в истории. Взять хотя бы улучшение отношений с Россией.

— Никсон?

— Это крупный политик, уверен, он еще появится на арене. Думаю, самого Никсона вряд ли можно обвинить в присвоении государственных средств. Его подвели помощники, стремившиеся нечестным путем выиграть избирательную кампанию. Кстати, Рейган во многом следовал его советам.

— А что еще вы скажете о Рейгане?

— Мне он нравится. Душевный, одаренный и в то же время твердо стоящий на земле. Американцы его недолюбливают, но, по-моему, он гораздо умнее, чем принято считать. Кое-какие его шаги войдут в историю, вот увидите.

— А кого из итальянских руководителей вы бы выделили?

— Пожалуй, Пертини. Он наградил меня орденом. У нас вообще были очень теплые отношения. Думаю, все его по заслугам уважают.

— Доктор Хаммер, говорят, ваш отец выучил итальянский за две недели. Вы какими языками владеете?

— Я почти за такой же короткий срок научился объясняться по-русски. Когда приехал в Советский Союз, не знал ни одного слова. Но поставил себе целью выучивать сто слов в день и к концу второй недели уже мог гулять один по улицам, общаться с прохожими, и меня понимали.

Еще я немного знаю немецкий: учил в школе, а потом жил в Берлине, перед тем как завязать контакты с Россией. Одно время читал и говорил по-французски, но теперь почти все забыл.

— Кто вам особенно помог в жизни?

— Прежде всего отец. Он был очень добрый человек, хотя и несколько своеобразный. Вы ведь знаете, что он — один из основателей коммунистической партии в Америке. Я никогда не разделял его убеждений и даже пытался ему доказать, что Америку нельзя равнять с Россией. В Соединенных Штатах, если у человека есть способности и упорство, он непременно пробьет себе дорогу. Это вам не Старый Свет.

Впоследствии отец и сам разочаровался в коммунизме, особенно когда узнал, как Сталин расстреливал своих ни в чем не повинных соратников.

А на второе место по влиянию на мою жизнь я бы поставил Франклина Делано Рузвельта. Я искреннее им восхищаюсь. Помню, еще до нашего официального вступления в войну с Германией он обратился ко мне с просьбой оказать финансовую поддержку Англии, когда нацисты сильно потрепали британский флот. И я, конечно, сделал все, что мог, потому что слово Рузвельта было для меня законом.

Следом за Рузвельтом идут Джон Кеннеди и Михаил Горбачев.

— А вы не помните некоего фермера Корнблатта, которому в детстве помогали торговать на рынке и который посвятил вас в тайны коммерции?

— Ну, это только отчасти. Торговую сметку я унаследовал от прадеда, российского купца.

— А как вы определяете — выгодная сделка или нет?

— Инстинкт. Он всегда подсказывает мне, как поступить. Я обдумываю представляющуюся возможность, взвешиваю степень риска, потом действую. Я привык быстро принимать решения и, как правило, назад не отступаю.

— Что в вашем понимании богатый человек?

— Богатый человек — не тот, кто обеими руками держится за накопленное добро, а тот, кто стремится употребить то, что имеет, на пользу людям. Я девяносто процентов моих прибылей отдаю на благотворительные цели, сейчас это главным образом онкологические исследования. У меня в жизни есть две сверхзадачи. Первая — способствовать развитию отношений между Востоком и Западом, думаю, в это дело я внес свой немалый вклад, помогая организовать встречи между Рейганом и Горбачевым. И вторая моя мечта — найти средство против злокачественных опухолей. Сейчас нам уже удалось разработать методы иммунологической защиты от этого тяжелейшего заболевания, и я уверен, что в один прекрасный день мы сможем победить его, как болезни, считавшиеся прежде неизлечимыми: полиомиелит, скарлатина, дифтерит, туберкулез. Но задача эта нелегкая, нужны все новые средства и усилия ученых-исследователей. Я возглавляю консультативный комитет при институте, созданном по инициативе президента Рейгана. В мои обязанности входит следить за ходом работ, обеспечивать научные опыты, курировать лечение и профилактику заболеваний. Надеюсь, лет через десять мы сумеем полностью предотвращать злокачественные образования.