Собственность нефтяного магната (СИ) - Вестич Виктория

Ни от Жукова, ни от Эрнеста указаний никаких не было. Зато теперь, стоило войти в свою комнату, как я получила сообщение о том, что мне стоит прогуляться по прилегающей к дому территории, чтобы связаться с Тимуром хотя бы по видеосвязи. Поэтому, собрав Илью на улицу, я уложила сына в коляску и, захватив телефон, потолкала ее перед собой по аллейке сада.

Уйдя подальше от глаз вездесущей охраны, я присела на скамейку в тени дерева, и сама набрала номер Тимура.

- Привет. Как идут дела? – слышу тут же, как только Жуков берет трубку.

- Это я у тебя должна спрашивать. У меня тут все однообразно, как у любой мамы. Что-то случилось? Ты разузнал что-нибудь о Вадиме?

- Хм, - Тимур делает затяжку сигаретой, и продолжает: - Вроде бы как старый друг Шахова, давно работал на него, еще несколько лет назад. Я его не застал. Занимался многими его делами и в том числе безопасностью. Вадим Ветров, бывший военный.

- Просто друг? Тогда почему он говорит, что его брат? – чувствую себя сбитой с толку.

- Без понятия. Но, если так подумать, Рустам пару раз упоминал вскользь «названый брат», что, мол, надо его навестить или что-то в этом роде, но никогда особо не распространялся о том, кто это. Так что почему они так друг друга называют, я не знаю, но очевидно, что просто так люди такими понятиями не разбрасываются.

Я слабо киваю, переводя взгляд на носы легких кроссовок. Тут я с Жуковым вполне согласна, никто не будет первого встречного братом называть. И уж тем более не станет составлять завещание, где назначит его опекуном собственного сына с огромными правами на управление всем своим имуществом. Может они вместе пережили что-то опасное или просто ведя крупные серьезные дела заработали такое доверие. Да это и неважно. Важно, что план Эрнеста летит к чертям, ведь никакие мои отказы и подписи не будут иметь силы вообще, и неважно, липовые это документы или настоящие.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ По-хорошему, об этом надо сказать. Это настолько важно, что перевернет все с ног на голову, и, главное, об этом еще неизвестно Смирнову. Иначе бы Тимур не был так спокоен, да и что-нибудь точно проскользнуло в его словах. Надо сказать. Но я молчу.

Молчу, потому что среди всех этих людей Вадим – меньшее из зол. В конце концов, впереди у меня еще полгода на раздумья до момента, когда придет время вступать в право наследования и когда откроется, что на самом деле есть завещание. А, учитывая, я уверена на сто процентов, что Эрнест попросту убьет меня, мой план уже не кажется таким уж плохим и сумасшедшим. Тем более, пока Вадим вне опасности, а узнай Смирнов о завещании, его ждет та же участь, что и Шахова.

- Ты так задумалась… что-то хочешь сказать? – вырывает меня из мыслей голос Тимура.

Я вскидываю голову и встречаюсь с его внимательным взглядом.

- А? Нет, просто… Вадим объявился так внезапно, - говорю первое, что приходит в голову.

- Еще как. Этот тип подпортил нам планы. Еще и всюду свой нос сует, - недовольно поджимает губы Жуков.

Хмыкаю. Да уж, Ветров влетел буквально с ноги и сразу же взял дела в свои руки, не церемонясь. Взял в оборот всех так, что даже на душе хорошо. Никогда не думала, что буду так гаденько радоваться от того, что у кого-то планы рушатся. Как говорится, не зарекайся…

- Ладно. Раз это все, то мне пора, - говорю я, заметив, что в коляске заворочался Илья.

- Подожди, - останавливает меня поспешно Жуков, - давай поговорим о нас?

Я застываю на месте. Мне кажется, что последние слова просто послышались. Резко переведя на него глаза, я пялюсь какое-то время на Тимура, но тот тоже не спешит говорить.

- Что, прости? – все же решаю уточнить.

- О нас с тобой. После того, как все кончится…

- Тимур, - перебиваю холодно, - Все это началось из-за тебя. Никаких «нас» не было и не будет.

- Ты не всё знаешь.

- Не всё? И что еще ты умолчал? – спрашиваю я, но замечаю, что один из охранников подходит все ближе ко мне и тороплюсь: - Я больше не могу говорить, мне пора.

- Алиса! – окликает громче Тимур, - Только… прошу, не натвори глупостей. Поверь мне, связываться с Вадимом – плохая идея.

- Кто сказал, что я собираюсь с ним связываться?

Но Жуков не слушает меня.

- Не езди с ним завтра никуда и вообще держись от его машины подальше.

- Что? – мне хочется сказать, что я и так с Ветровым никуда не езжу, но вместо этого с языка слетает неловкая шутка, - Вы что, решили еще одну аварию устроить?

Тимур молчит, смотрит серьезно и мой нервный смешок обрывается нелепо.

- Т-ты же не хочешь сказать…

- Он мешает. Сильно. Так что лучше посиди завтра дома и не лезь в это. Договорились?

Охранник уже совсем близко и мне приходится только кивнуть и отсоединиться.

В голове пугающе пусто. Я улыбаюсь проходящему мимо мужчине дежурной улыбкой, стараясь скрыть, что меня трясет. Трясет от понимания, что все повторяется, что мы с сыном снова втянуты во что-то страшное и буквально впутаны в это.

Одно дело – знать, что с человеком, сделавшим тебе слишком много плохого, случится что-то нехорошее, другое – знать, что пострадает тот, кто лично тебе ничем не угрожал и, даже, кажется, пытается помочь, несмотря на подозрения. Знать и не иметь возможности помочь, потому что все, что ты можешь выбрать – просто стоять в стороне, чтобы твой ребенок не пострадал.

И ты выбираешь быть на стороне плохих.

Ты выбираешь меньшее из зол.

Всю ночь я не сомкнула глаз. Илья, будто чувствуя мое состояние, тоже спал беспокойно, часто просыпался и плакал. К утру все же заснул крепче, в отличие от меня. На завтрак я не спустилась. Не знала, как смотреть в глаза Вадиму, будучи в курсе при этом, что сегодня его не станет, что случится что-то страшное, в чем я замешана. Только косвенно, да, но ведь знать и умышленно не предотвратить – это тоже своего рода соучастие.

Я соучастник убийства. Была с Шаховым и стану с Ветровым. С первым у меня был мотив молчать и скрывать, что я что-то знаю, но даже это не спасает от чувства вины и угрызений совести. Что же будет, когда пострадает Вадим? Я хожу из стороны в сторону, нервно кусая костяшки пальцев, не в силах найти себе места. Держись, Алиса, просто держись. Это не твоя война, не твое дело, главное сына сберечь, а остальное тебя просто не касается. Но, как я ни пытаюсь уговорить себя, легче не становится.

Бросаю короткий взгляд за окно. Небо пасмурное, тяжелое, нависает над землей, грозя вот-вот обрушиться дождем. Идеальная погода, чтобы скрыть все улики. Вода их просто смоет и на месте аварии ничего не останется, кроме искореженного автомобиля и… тела внутри.

Сердце пропускает удар, когда я замечаю, что Вадим садится в свою машину на водительское сиденье и ворота начинают медленно отъезжать.

Удар.

Второй.

На третьем я срываюсь с места, едва не падаю из-за того, что детский коврик, лежащий на ламинате, выскальзывает из-под ноги. Сердцебиение пульсирует в висках, оглушает, отрезая внешние звуки. Я даже не успеваю обуть ничего, так и вылетаю босая из дома. Ворота уже закрылись и охранник, говоря что-то по рации, возвращается на свой пост.

- Машина! Где машина??! Любая, немедленно! Надо ехать, быстро, ехать за Вадимом! – кричу я во весь голос, бросаясь ему навстречу.

Мужчина, оторопев, замирает на месте, вытаращив на меня глаза. Представляю, как я выгляжу со стороны после ночи переживаний без сна, но меня это сейчас мало волнует.

- Быстро! – рявкаю я во весь голос, и сама себе поражаюсь, что могу орать так громко и в приказном тоне.

- Вадим Александрович поехал на работу, если вам нужно куда-то…

- Я сказала: быстро за ним!!! Ты оглох?! Выполняй!

Не знаю, что сработало лучше – моя наглость или то, что у всей охраны наблюдалась военная выправка и поэтому приказам они подчинялись уже на уровне автоматизма, но уже спустя пять минут мы неслись по полупустой дороге. К счастью, от дома Шахова до шоссе она была одна. Петлять по улочкам Вадим бы вряд ли стал, но на всякий случай я требую: