Изабелла Сова - Вкус свежей малины

Когда я с ней познакомилась, она уже месяц была безработной, как и большинство из ее выпуска. Попытки рисовать шаржи на Рынке закончились угрозами со стороны конкурентов, так что Анка решила поискать что-нибудь другое. В ту пору по причине безденежья она жила налетами: налетала к знакомым и съедала все, что удастся. Как-то появилась она и у меня.

— Привет, Малина? Помнишь меня? Мы были вместе на вечеринке у Эвы. Я проходила мимо и решила заглянуть. Ой, какой запах!

— Заходи. Я шарлотку пеку. Попробуешь?

— Не откажусь.

— Я нарежу, а ты проходи в комнату.

— Ты знаешь, я предпочла бы посидеть на кухне. Как-то уютней. У тебя, может, найдется что-нибудь попить?

Ну, посидели мы за шарлоткой. Я рассказывала ей об учебе. До планов об устройстве галереи я дойти не успела.

— Если хочешь через несколько лет сидеть в нищете, продолжай, — равнодушно бросила она, оглядывая полки. — О, йогуртовый крем в порошке. И вкусно?

Голодные глаза Анки и ее безразличие к искусству дали мне пишу для размышлений. Но окончательное решение я приняла во втором семестре. У нас появился новый предмет — «Библиография». Мы должны были вызубрить перечень книг для прочтения на все пять лет. Автор, название, издатель, печатня, год издания. И тогда я решила: все, конец. И вовсе не потому, что это превышало возможности моих извилин. Нет, просто если на пороге XXI века студентов прославленного вуза заставляют заучивать на память названия устаревших книг, значит, что-то не так. И я ушла. Сейчас заканчиваю «Управление». Тоже глупость.

7.03. Все, берусь за работу, так как руководитель интересуется следующей частью диплома. Пока что он получил только вступление, реферат и оглавление.

— Выглядит обещающе, но хотелось бы увидеть хотя бы полглавы.

— Я не успела отпечатать, но у меня все в компьютере.

Ложь, опять ложь.

— Все так говорят, — усмехнулся руководитель. — Итак, перед нами будущее?

И вот я пишу. Целыми днями читаю умные книги и стучу по клавишам. Защита в июне, если успею. А потом? Я стану по-настоящему взрослой. Найду работу и цель в жизни.

…Первое июля. Я, длинноногая и в меру загорелая, в белом бикини, отдыхаю после защиты на яхте. Рядом Рафал, мускулистый, с золотистым загаром. Он подает мне полный бокал и небрежно спрашивает: «Может, поженимся все-таки?» А я сперва спокойно отпиваю глоток шампанского, а потом так же небрежно отвечаю: «Почему бы и нет?» Такие мы — внешне равнодушные, однако влюбленные. А через неделю свадьба и…

— Дальше как в рекламе маргарина.

— Зря смеешься, Эва, — вмешалась Иола. — Например, мы с Виктором решили, что поженимся в сентябре после моей защиты и его экзамена на юрисконсульта. Потом мы едем в длительное свадебное путешествие. А в октябре начинаем работать. Виктор уже подготавливает мне стажерство в консалтинговой фирме. Если все хорошо пойдет, через три года мы покупаем квартиру. Потом перерыв на рождение ребенка. А к тридцати начнем строить дом за городом.

— И что дальше? — скучающим голосом поинтересовалась Эва.

— Как это что?

— Уже к сорока годам вы добьетесь всего, что следует заиметь в этой юдоли. Вот я и спрашиваю: а дальше? Еще больший дом? Еще один ребенок? Еще одна тачка?

— А в чем дело? — раздраженно бросила Иола. — Разве плохо, что я планирую свою жизнь, что хочу иметь хорошую семью?

— Так ты говоришь о семье? Карьера, дом, вилла, канцелярия Виктора, машина. Точные слова для определения семейного тепла. А ты, сумасшедшая, — обратилась Эва ко мне, — тоже мечтаешь о подобной идиллии?

— Не знаю.

— Зато Эва знает, как должно выглядеть счастье. Никаких яхт, белых платьев и шампанского, это банально. Сценарий таков. Ты обмываешь сданный экзамен. Идешь поликовать на пляс. Там знакомишься с темпераментным красавчиком. Вы месяц гуляете. Ты подзалетаешь. Живете вы в одной квартире с его родителями. Свекрови все в тебе не по нраву, все она критикует. И вареники не те, и чересчур ты красишься. Но вам хорошо. Живете вы по инерции, планов не строите, ни о чем большом не мечтаете. Потом красавчик теряет работу и в подавленном настроении залегает перед телевизором. Однако депрессия не мешает ему заделать тебе очередного ребенка. После тридцати у вас уже четыре утешения, обшарпанная комнатенка и собственный шкафчик в кухне. Красавчик (уже утративший красоту) будет подсчитывать долги и упущенные возможности, а ты — синяки и остатки волос, еще не вырванных тобою в отчаянии…

— Девочки, вы обе прекрасно знаете, что я имею в виду. И зря ты, Иола, рисуешь такую трагическую картину. Будь счастлива. Но только помни: жизнь — это не карамельный телесериал.

— А я все сделаю, чтобы моя жизнь стала именно такой, как в карамельном сериале, — довольно агрессивно ответила Иола.

Иола только так говорит. Она прочно стоит на земле. Никаких сказок, все разложено по полочкам. Каждый фрагментик мозаики на своем месте. Полный контроль. Потому ее два года назад так напугал мой сдвиг на почве похудания. Да, я забыла сказать, что Иола тоже пыталась мне тогда помочь. По-своему, холодно и деловито.

— Малина, меня беспокоит твой аппетит, — объявила Иола как-то вечером. Она неожиданно пришла ко мне в начале каникул и застала меня за жаркой лепешек. Вода, мука, соль — размешать и на горячую сковородку с маслом.

— Все под контролем. Я просто играю со сковородкой, чтобы обмануть мозг. А потом все выбрасываю в ведро.

— Хотелось бы верить, — с сомнением покачала она головой. — По моему мнению, тебе необходима помощь специалиста.

— Ты имеешь в виду себя?

Я подбросила лепешку под самый потолок.

— Нет, я ведь всего на третьем курсе. Кроме того, меня не интересует клиническая психология. Но я могу устроить тебе встречу с группой людей, у которых подобные проблемы.

— Только не с группой. Ты ведь знаешь, до чего я недоверчива. Анка мне говорила, что они это записывают, а потом развлекаются.

— Они — это кто?

— Ну, не смотри на меня, как на дуру. Ты же прекрасно знаешь, что они — это не Чужие-3, а студенты-сталкеры.

— Студентов на стажировку не берут, — бросила Иола.

— Ну тогда выпускники, стажеры, практиканты. Без разницы. Они. Ни с какой группой я встречаться не буду.

— Почему?

— Я уже сказала. И потом, я не считаю, что у меня какие-то проблемы.

— Так говорит каждый, попавший в зависимость.

— Если ты не прекратишь, со мной и вправду не знаю что произойдет.

— Хорошо, хорошо, все. Пообещай только, что покажешься специалисту.

— Какому?

— Это друг нашей семьи, психиатр.

— Никаких знакомых! Потом он придет к вам на чашку чая и станет рассказывать твоей маме, что подруга ее дочери жрет сырой рис и запивает водой из унитаза.

— Да, ты и впрямь недоверчивая, — признала Иола. — Сдаюсь и ни с кем не буду устраивать тебе встречу. Ты сама сходишь.

— Куда?

— К психиатру из университетской поликлиники. Обещаешь?

Я кивнула.

Иола вздохнула:

— Тебе, Малина, жутко трудно помочь.

Следующую неделю я делала подходы к поликлинике. Нет, не сегодня. Еще чуток поем. Завтра. Нет, я сама справлюсь. К тому же что я ему скажу? А если меня кто-то увидит? Наконец через два дня после переселения к Эве я набралась храбрости. Мы пошли вместе с Эвой. И вот я лицом к лицу с университетским психиатром.

— Здравствуйте. Садитесь, пожалуйста..

Я оглядела кабинет. Низкая скамья, два кресла горчичного цвета и кушетка. Пресловутая кушетка психоаналитика! На нее, наверно, ложатся пациенты и позволяют себя потрошить.

— Мне лечь?

— Нет, это всего лишь бутафория, чтобы выглядело профессиональней, — объяснил скучающим голосом доктор Губка. У него была бородка с проседью, очки в тонкой металлической оправе и усталые глаза пятидесятилетнего мужчины. Типичный психиатр.

— Вот моя медицинская книжка.

— Малина, — прочел доктор. — Аппетитное, вкусное имя. Ну и в чем у нас, Малина, проблемы?

— Именно с аппетитом. Заглатываю все, как пылесос. Двадцать четыре часа в сутки я мечтаю о том, чтобы есть, жрать, хавать, лопать, трескать, уминать…

— Мгм, — кивнул головой доктор Губка. — Вот так? И что же?

— И ем. — Я громко сглотнула слюну.

— Интересно.

Он снял очки и принялся тереть веки. Потом, опершись локтями на стол, закрыл лицо ладонями. Посмотрел на меня сквозь раздвинутые пальцы. Мне захотелось засмеяться. Что я тут делаю? Выворачиваюсь наизнанку перед усталым человеком, который изображает заинтересованность.

— Это совсем неинтересно. Наоборот, отвратительно. Я встаю ночью, жарю, а потом жру, как волк-оборотень, пока не начинаю дышать с трудом. Но стоит проглоченному чуть умяться, и я опять открываю холодильник и мечу в себя что попало.