Энн Оливер - За закрытыми дверями

Джек заслужил все слова, которые она ему бросила. Нет, отец тут ни при чем. Решив уйти, он знал, что не пожалеет об этом. Он заслужил это, потому что избегал Клео, не был с ней рядом, заставил ее страдать.

Но она никогда не видела всей картины целиком, потому что смотрела в объектив, когда основное действие разворачивалось за камерой.

Джек хотел, чтобы все так и осталось.

– Иногда вещи кажутся черно-белыми, хотя на самом деле это не так.

– Ты не лучше тех родителей, которые нас бросили, даже хуже, потому что знаешь, что чувствуют люди, когда их бросают!

Висок снова запульсировал. Джек не помнил, когда ел последний раз.

– Клео, я не хочу сейчас из-за этого ссориться. Извини, но мне надо принять наконец душ.

– А мне надо кофе. – Клео остановилась у двери. – Помочь тебе перевязать плечо? И эта ужасная гематома… – Она скользнула взглядом по его телу, отвернулась. – Ты был у врача?

– Я справлюсь. И у врача был.

– Она того стоила? – Клео снова посмотрела на Джека. Этот взгляд был таким же холодным, как и голос.

– Почему ты решила, что это была женщина?

Клео рассмеялась, и резкие звуки ее смеха кусочками льда осыпали тело Джека.

– А ты как думаешь? Просто у тебя такая репутация. Ты ведь взял ее с собой, когда уходил?

– Без нее я бы и не ушел. – Его вполне устраивало то, как она все поняла.

Но спокойствие, которое он излучал, было напускным. Напряжение сковывало шею и плечи, когда он провожал ее взглядом.

– Да, я ушел из дома, но это не означает, что я о тебе не думал. – Джек тут же обругал себя. Зачем сказал?

– Ну да, конечно. – Клео смотрела на него, вытянув губы в тонкую линию. – А вот я уже давно о тебе не думаю.

Буквально на секунду в ее глазах мелькнул испуг. Именно этот взгляд маленькой испуганной девочки видел Джек, когда ее отец объявил, что влюбился в его мать, и они, оба археологи, через два дня уезжают на раскопки. Клео тогда было семь лет. С того дня Клео не сказала ни слова о биологическом отце. Будто похоронила его. Джек понимал ее боль. Этот ублюдок сбежал с его матерью.

Неужели она и его похоронила в той же черной дыре? Не то чтобы он винил ее, особенно после провала в их последнюю ночь.

Джек откинул одеяло и опустил ноги на ковер.

– Не надо. – Она подняла руку. – Не говори ни слова. – Покрывало распахнулось шире, теперь он видел полоску упругой гладкой кожи между малюсеньким топом и неприлично короткими шортами. – Ты теперь часть истории, Джек. Можешь считать себя даром, который Бог преподносит другим женщинам. Но женщина, стоящая перед тобой, не такая, она хочет не одноразового секса с прощальным поцелуем.

Обнаженная Клео в постели с безликим мужчиной. Этой картинки Джек всегда старался избегать.

– Очень на это надеюсь.

Клео кивнула и указала на себя:

– Хорошо. Потому что эта женщина хочет найти мужчину, который не боится быть рядом ради семьи и делать то, что должен.

Именно этого он боялся больше всего.

– Я не очень-то хорош, когда дело касается семьи и обязательств. Учителя были прекрасные.

Она фыркнула:

– Если ты забыл, я тоже была здесь, но твоей антипатией не прониклась. Не вини других в собственных недостатках и страхах. – Ее прервало недовольное «мяу», и кот принялся точить когти об обивку мебели где-то в холле. – Пойду выпущу Кона. Я знаю, он, как и большинство мужчин, считает, что мир вращается вокруг него.

Джек подождал, пока Клео уйдет, и встал с кровати.

Голова закружилась, он снова сел и, вцепившись пальцами в край матраса, сделал несколько медленных глубоких вдохов. Пара минут на то, чтобы прийти в себя, и все будет хорошо. Ведь он дома, целый и почти невредимый.

До этого его спасала камера. Независимый фотограф, он ездил по свету, и это помогало не думать о том, чего у него быть не могло, направляло мысли в более продуктивное русло. Четыре года назад Джек променял блеск и гламур на зоны военных действий, стал жить настоящим и думать только о задании, над которым в тот момент работал. Лучше уж так, чем корить себя за то, чего не можешь изменить.

Теперь необходимо разобраться с финансовыми делами отца, продать дом.

Все не так просто, как он себе представлял. Джек поморщился: напряженные мышцы отказывались повиноваться. Значит, Клео больше не живет в квартире. Нет, она расположилась в этом доме.

Преодолев приступ волнения, возникший при мысли о том, что придется жить так близко к девушке, о которой мечтал почти всю жизнь, Джек подошел к окну и взглянул на сад, где росли розы всех цветов радуги. У Клео есть полное право жить здесь. Она заботилась об отце, следила за домом и ухаживала за садом. Одна. Джек не мог просто попросить ее уехать.

Он потер шею. Может, она согласится снова переехать в квартиру, конечно же бесплатно. А он сделает так, чтобы Клео могла использовать гараж в качестве мастерской до тех пор, пока не найдется другое помещение.

Чувство вины острой занозой засело в груди. Черт, он ведь даже не знал, не пришлось ли Клео бросить свое занятие, получилось ли продать что-то из того, что она сделала, оставил ли ей отец денег.

Нет, богатства Джеку не нужны. По крайней мере, для себя. Он потратил бы деньги на зарубежные проекты по восстановлению, которые поддерживал.

Но Клео… Серьезная проблема. До тех пор, пока не удастся найти способ погасить этот долг, надо сидеть здесь, в самой опасной зоне, и без прикрытия с воздуха.

Джек не спеша смыл пот. Пар для тела стал бальзамом, напряженные мышцы расслаблялись от тепла. Он снова чувствовал себя почти нормальным человеком.

– Бывало, и лучше выглядел, – пробормотал он, глядя в зеркало.

С глазами ничего не поделаешь, потому Джек принялся соскребать щетину, отросшую за несколько дней.

Покончив с этим, очень осторожно снял с плеча повязку. Помощь не помешала бы, но, представив маленькие аккуратные ручки Клео на своем теле, Джек решил, что справится сам. На вид рана была отвратительной, да еще и горела огнем. Он промыл и перевязал ее. Потом натянул джинсы и старую черную футболку, мягкую и не терзавшую измученное тело, провел расческой по слишком длинным волосам. Поморщился, взглянув на свое отражение. Действительно, бывали и лучшие времена.

Он вышел из спальни и отправился вниз, почти бесшумно ступая босыми ногами по гладкому паркетному полу. Перила и ступени сияли чистотой, слабый свежий запах лимонной полироли смешивался с ароматом кофе. Позвякивала посуда. Уютные домашние звуки.

Сделав два шага вниз, Джек замер и уставился на статую у основания лестницы. Металлические прутья, стремясь вверх, сплетались и причудливо изгибались. Вырисовывались очертания скрещенных рук, груди. Как он вчера не заметил этот эротический шедевр из металла? Наверное, работа Клео.