Лиз Филдинг - Принцесса фуксий

Хотя, с другой стороны, где же еще им встретиться — не в деревенском же пабе! Она глубоко вздохнула и медленно ответила:

— Я смогу выбраться только ближе к ночи.

— Я смотрю, ничего не изменилось! — в трубке послышался короткий смешок. — Приходи, когда сможешь, я буду там.

Мэтт нажал на рычаг и опустил трубку.

Прошу тебя…

Если закрыть глаза, он снова увидит ее, восемнадцатилетнюю, на соломенном тюфяке старого сарая, с такими нежными зелеными глазами, такими манящими теплыми губами…

Прошу тебя…

Даже сейчас, после всего, что случилось, он весь дрожал, снова услышав звук ее голоса, точно подросток… Нет, не стоит забывать о своем гневе, надо постоянно напоминать себе…

— Мне послышалось, что кто-то звонил?

Мать замерла в дверном проеме, потом, встретив его взгляд, прошла в комнату, бросив сумку на письменный стол.

— Да, — как можно небрежнее отозвался Мэтт, — мне предложили коттедж в Хотоне.

Это было правдой, но не ответом на ее вопрос, и Мэтт подумал, что годы идут, а ничто не меняется — столетия ненависти довлеют над ним и Флер, заставляют лгать родным, встречаться тайком. Что ж, когда они были юными, как Ромео и Джульетта, их отношения казались романтичными, но теперь его это только угнетает.

— Такты не останешься здесь? — разочарованно спросила мать.

— Я договорился, что хозяин передаст мне ключи сегодня вечером.

— Снимать коттедж в Хотоне влетит в копеечку.

— Это точно, но я унаследовал твои способности к ведению дел, поэтому найду, чем расплатиться.

Комплимент заставил Кэтрин Хановер улыбнуться, но она не смогла скрыть своей печали:

— Здесь полно места, что тебе еще нужно? Я давно тебя не видела… Так хочется побыть вместе, побаловать тебя!

Что ж, он тогда сердился и на мать тоже, был жесток с ней, как и всякий очень молодой человек, которому жизнь кажется бесконечной. Теперь он сожалел об этом, но не настолько, чтобы оставаться с ней под одной крышей. Мэтт протянул руку и дотронулся до руки Кэтрин, стараясь смягчить свое решение:

— Это же рядом. Если я решу остаться насовсем, мне надо будет купить себе что-нибудь подходящее.

— Конечно, — согласилась Кэтрин, немедленно тушуясь. Она понимала, что ступила на очень скользкую почву. — Просто я все еще не привыкла думать о тебе как о… о совсем взрослом. Конечно, вряд ли взрослый мужчина захочет жить в одном доме со своей матерью. А что с офисом? Тебе достаточно места?

Мэтью не обсуждал подробно свои планы с Кэтрин, но только потому, что и сам еще не знал, что станет делать. Он прекрасно мог бы работать и в доме матери, но кабинет в офисе компании давал ему возможность в любой момент покинуть родные пенаты, не вдаваясь в объяснения причин.

— Да, мне там очень удобно.

— Пользуйся, сколько будет нужно.

— Только не втягивай меня в свою войну с Гилбертами.

— Я не воюю с ними! — она рассмеялась, словно сама мысль об этом показалась ей смешной. — Я просто стараюсь делать свою работу как можно лучше.

— И тебе это удается блестяще, — Мэтт не был убежден в ее искренности, однако не собирался продолжать тему. — Твой бизнес развивается очень успешно. Папа просто бы глазам своим не поверил.

— Да.

В ее голосе прозвучало удовлетворение, и Мэтт подумал, что отец, вероятно, удивился бы, узнав, как сильно она изменилась. До тех трагических событий Кэтрин была обычной скучной домохозяйкой, не имевшей ни малейшего отношения к их семейному бизнесу. Она охотно участвовала в местных благотворительных акциях, но ни за что не стала бы привлекать внимание к своей персоне яркой косметикой или вызывающими нарядами, как другие женщины. Как мать Флер. Мальчиком он был благодарен за это Кэтрин, но сейчас, глядя на эту процветающую, модно одетую и уверенную в себе деловую даму, задавался вопросом, насколько действительно несчастна она была с его отцом.

— А почему ты передумала продавать компанию, чтобы уехать отсюда? — спросил он, стараясь говорить ровным и безразличным тоном.

— Не знаю. Я потратила массу времени, стараясь найти покупателя, но, к сожалению, моим предложением интересовались лишь застройщики жилья. Как только подумаешь, что вместо нашего поместья тут понастроят кучу безликих крошечных коттеджиков, просто рука не поднимается подписать документы… В общем, я сделала себе модную стрижку, купила дорогой костюм и отправилась в банк со своим бизнес-планом. Мне удалось убедить их, что смещение акцента в сторону продажи, а не выращивания растений будет экономически очень выгодным.

Мэтью не стал напоминать ей, сколько раз он предлагал матери возглавить семейный бизнес. Кэтрин могла бы отойти от дел и поселиться где угодно, наслаждаясь весьма солидным доходом от тех средств, что оставил ей покойный муж. Он не сомневался, что за последние шесть лет мать не раз думала над его предложением, однако она пошла другим путем — изменилась внешне и внутренне, заставила уважать себя.

— А соседи не были против? — спросил Мэтью, задумчиво глядя на стеклянные крыши парников Гилбертов. — Даже Сет Гилберт?

— Нет, и он не возражал. Наверное, жалел меня.

— Он совершил ошибку.

— Да. И не одну.

Даже в это утро понедельника паркинг перед магазином Хановеров был заставлен машинами и по нему сновали люди, переносившие растения, мешки с удобрениями и самый разнообразный садовый инвентарь, которым торговала Кэтрин Хановер.

— Тебе бы не помешали дополнительные площади, — поговорил Мэтью.

— И они у меня скоро будут. Через пару месяцев ты сможешь поселиться в доме Гилбертов. Надо будет сделать ремонт, но сам по себе дом очень хорош.

— Вот как? — Мэтт нахмурился. — Значит, ты была там, внутри? Когда же?

— О, сто лет тому назад! Мать Сета устраивала великолепные вечеринки.

Кэтрин махнула рукой перед своим лицом, точно силилась отогнать навязчивые воспоминания.

— И тебя приглашали на эти приемы?

— Я не всегда носила фамилию Хановер, — она с усилием улыбнулась. — Так что подумай об этом доме. Тебе пора остепениться, завести семью. У тебя есть кто-нибудь на примете? Мне так хочется внуков!

Мэтью подумал, что вырезку из газеты, должно быть, послала его собственная мать. Только она могла уловить сходство между ребенком Флер и ним самим в детстве, заподозрить правду и воспользоваться этим как приманкой, чтобы заставить его вернуться домой. Конечно, ее лицо ничем не подтверждало таких предположений, но оно у нее вообще всегда было непроницаемым.

— Мне больше нравится амбар, — отозвался он.