Татьяна Алюшина - Девушка-праздник

Конечно, они проспали, не услышав ни одного будильника – ни ее, ни его, и проснулись от настойчивого звонка телефона Власова.

– Да! – строго ответил Игорь, чмокнул Дашку, встал с кровати и куда-то ушел, разговаривая.

Вот таким образом ворвалось будничными делами утро следующего дня, которое, как известно, редко бывает добрым.

Ну уж нет, подумала Дашка и, собираясь было звонить подчиненным, выяснять, как там дела, нажала отбой, закинула в кресло, стоявшее напротив кровати, телефон: а вот не будет она работать сегодня! Сами справятся с легким утренником!

– У тебя как с делами? – спросил вернувшийся Власов, закончив разговор.

– У меня с делами хорошо, я их задвинула! – отрапортовала Дашка. – А у тебя?

– А я их отодвинул до твоего отъезда.

– И что? Мы можем не спешить? – уточнила Дашка.

– Мы можем лениться, сибаритствовать и даже немного баловаться.

Что они с удовольствием и осуществили, немного увлекшись, так что Дашка чуть не забыла позвонить своим ребятам. Отъезд запланирован на двенадцать, и она, с неохотой оторвавшись от озвученной Власовым программы, позвонила девчонкам. Они тоже ленились, не торопились, попросились сходить на речку поплавать с детьми, которые их не отпускали, и уговорили Дашку перенести отъезд на час.

– Даш, тебе недели хватит разобраться с работой, собраться? И я за тобой приеду, – не то распорядился, не то спросил Власов, когда они уже стояли у ворот лагеря, прощаясь перед отъездом.

– Я еще ничего не решила! – упорствовала Дашка.

– Да ладно! – не поверил он и наклонился с однозначным намерением поцеловать.

Дашка отшатнулась правильной барышней, застуканной на греховном:

– Власов, ты что! Все же смотрят!

– Ага, – выдал он свою фирменную усмешку. – Ведь никто не знает, где и с кем ты провела ночь, думают, в теннис всю ночь играла.

– Все, пока! – быстренько закрыла тему расставания Дашка.

И, коротенько клюнув его стыдливым поцелуйчиком в щеку, махнула рукой и пошла к автобусу.

Между ней и автобусом на дороге степенно возлежала большая лужа, Дашка присмотрелась и осторожненько, по краю, обошла ее и деловито застучала каблучками по асфальту дальше.

Но по мере приближения к открытой автобусной двери ее шаг замедлялся, останавливаемый мыслью: «Я что, совсем уже? Что за стыдливость фальшивой монашки? И поцеловать на прощание нельзя и ай-ай увидят?»

Она почувствовала, что ей до непереносимости хочется это сделать!

И, уже взявшись за дверцу автобуса, еще уговаривая себя не сходить с ума, и подозревая, что с разума-то она уже соскочила в этом Кукуево определенно! И весьма благополучно. И, отпустив в один момент все ограничения внутренние, развернулась и помчалась назад!

На всех парах! К Власову! По луже! Подняв кучу брызг, замочивших даже подол ее платья!

И, подхваченная им с разбегу, обожгла сумасшедшим, страстным поцелуем!

– Я еще ничего не решила! – сообщила она, оторвавшись от его губ, сверкая голубыми озерами глаз, в которых прыгали чертики.

Стремительно выбралась из его объятий и торопливо пошла назад, снова тщательно обойдя лужу по краю.

– Гол-ли-вуд! – уважительно и громко дала оценку Элла, когда Дашка зашла в автобус.

– Отдыхает! – добавил Сашка в восторге от поступка начальницы. – Помнится, в одном их старом фильме была такая сцена!

– Это было круто! – пищала, хлопая в ладоши, Ира.

– Ну, Дарь Васильна, ты дала! – присоединился к высказываниям Олег.

– Все! – остановила восторженные стенания Дарья. – Поразвлеклись, и хватит! Где Гришка?

– У него роман с Верой, воспитательницей младшей группы, – доложила Оленька. – Наверное, тоже пламенно прощаются!

Черт! – расстроилась Дашка. Вот по всем правилам того самого Голливуда после таких скаканий козой взбаламученной по лужам требуется уезжать немедленно, а так финал неправильно растянут.

Она набрала Гришкин номер.

– Уже бегу! Пять сек!

Он заскочил в автобус, запыхавшись, минут через семь.

– Поехали, Михалыч, цирк окончен, – распорядилась Дарья.

«Нет», – подумал Игорь, осознав, что автобус не успеет проскочить перекресток.

– Не-е-ет!!! – заорал он, видя, как «КамАЗ» врезается в Дашкин автобус.

И сел в постели. Сильно тряхнул головой, сообразив сразу, что ему приснился кошмарный сон.

Власов спустился в кухню, не включая света, достал из холодильника графин с холодной водой, пил мелкими глотками и думал, что только теперь по-настоящему понял, какой ужас испытывала Дашка, боясь заснуть и снова увидеть повторяющуюся и повторяющуюся раз за разом аварию.

«Ничего, ничего, – успокаивал он себя. – Теперь все будет хорошо. Завтра ее выписывают».

Катя вернулась и последнюю неделю была с Дарьей рядом, активно обсуждая ее возвращение домой, в котором принимала участие вся семья, названивая Дашке и врачам по сто раз на дню. Дашка жаловалась Власову по телефону, что они достали ее ужасно своей опекой, и, вздыхая, спрашивала:

– Нешто отравиться?

– Терпи, Дашка, – посмеивался он. – Дай людям оторваться заботой.

Забота заботой, но родственники собирались забрать Дарью в Москву, а оттуда в Италию и уже приступили к кампании по обрабатыванию врачей двух стран на предмет разрешения вылета больной за границу родины.

Ну, это шиш вам крученый, никуда Игорь ее не отпустит, но предстояла баталия, это Власов понимал, и в первую очередь с самой Дашкой. До сих пор на все его намеки и прямые заявления, что он увезет ее к себе, она отделывалась упорным молчанием.

Ну, посмотрим!

А Дашка уже была близка к тихому помешательству. Катька развила активную деятельность по подготовке транспортировки сестры в дом родной с последующим вывозом в Италию. Слава богу, она отправила бабулек к маме, а то бы и те подключились. Марио со своей итальянской стороны развил не менее бурную деятельность, Дашке еле удалось уговорить его и маму не приезжать, а то они собирались и даже билеты на самолет взяли.

Отговорила. Убедила, что ей от этого только хуже станет – начнет переживать, волноваться.

– Мам, если вы все дружно приметесь меня тут облизывать до состояния глазури, я с ума сойду! Мне и Катьки более чем достаточно!

Но забота родственников крепчала, превращаясь постепенно в бедлам. Они звонили врачам и московским, и итальянским, и Антону Ивановичу, он влетал в палату, протягивая Дашке свой сотовый телефон, по которому ему звонил Марио.

– Никаких перелетов, Дарья! – гремел Антон Иванович. – И даже не вздумай мне переводить все, что он там натрещал!

Катька почему-то стала разговаривать с Дашкой как с ребенком или душевнобольной: у-сю-сю, мы в Москву сейчас поедем, а там за нами самолетик пришлют…