Второстепенный (СИ) - Нельсон Ирина

От такой несправедливости у меня на глаза навернулись слезы, а губы задрожали. Как жалко-то, блин! Я тоже хочу свадьбу с профессором! Или хотя бы разнузданную сцену!

Профессор выпрямился. Ухмылка исчезла с его лица.

- Волхов, вы что, плачете?

Собственно… А почему бы и нет?

- П-профессор! Как хорошо, что вы пришли! – я всхлипнула, сбросила одеяло с плеч и, перемахнув через кровавую лужу, повисла на его шее.

Профессор предсказуемо не обрадовался.

- Волхов, вы что себе позволяете? Волхов, у меня руки в крови!  

- Мне было так страшно, сэр! – ревела я самозабвенно.

Наощупь ожившая готическая мечта оказалась твердой, как доска, и жилистой. Ключицы вблизи оказались еще симпатичнее. И пахло вкусно. Какими-то знакомыми травами и чем-то неуловимым, мужским.

- Волхов, минус тридцать баллов за побег!

Ну да, где я, а где мягкое глубокое декольте.

- Ы-ы-ы! - слезы брызнули из глаз с удвоенной силой.

Профессор шагнул в сторону, очистил руки заклинанием, попытался высвободиться и не преуспел. Горячие ладони скользнули по моим озябшим плечам, и меня заколотило нервной дрожью.

- Вы почему такой ледяной? Вы что, заработали магическое истощение?

- Он всех силой мысли вытащил, когда нас за борт выкинули,- подал голос дядя Витя.

Профессор оценил количество людей, выругался и, уже не сопротивляясь, обнял в ответ. Я опомниться не успела, как он затащил меня в соседнюю каюту и уселся рядышком на кровати.

- Знак Йор и Йол учили?

- Угу. Открытые ладони с растопыренными пальцами-и, - провыла я.

- Верно. До лопаток дотянитесь. Ниже, прямо на кость. Да, сюда. И держите руки там столько, сколько сможете, ясно? Я не родственник, а вы сверхчувствительный, так что может быть больно, - предупредил он.  

- Д-да.

Руки сжались вокруг крепче, широкие ладони легли на мои лопатки. От солнечного сплетения по жилам потек жар. Оттенки аромата проявились особенно ярко: разбились на составляющие травы, повеяла ночная свежесть, виноградная нотка на языке приобрела изысканный привкус. Перед зажмуренными глазами расцветилось роскошное бордовое нечто с золотистой искрой на вдохе. Я охнула от неожиданно острого удовольствия. Ароматный жар промчался по телу и ударил по всем нервам ярким, насыщенным, сложным ощущением. Голову повело. Стало так хорошо, словно меня, продрогшую и промороженную насквозь, окунули в горячую ванну и вручили в руки кружку с только что сваренным… Точно! Этот аромат и ощущение!

- Не больно?

- Глинтвейн…

- Что?

От этого тепла меня неумолимо потянуло в сон. Глаза не разлипались никак.

- Вы как глинтвейн с мятой...

Я уснула бы на полуслове самым позорным образом, но тут профессор произнес такое, отчего от удовольствия и неги не осталось и следа.

- Вадим, твои опекуны, Стоуны... Прости, мы не успели. Их убило Сопротивление.

Смешливая, строгая, обожающая короткие халаты Эмили и веселый, послушный, обожающий короткие халаты жены Энтони. Прекрасные в своей любви друг к другу, они не поссорились ни разу за то время, пока я жила с ними. Да, иногда я чувствовала себя рядом с ними лишней, у них были весьма странные понятия о правильном воспитании, но они ни разу ни в чем не упрекнули и не попытались избавиться от проблемного ребенка. Они не должны были умереть. Не так.

Я сидела на полу в ресторане и смотрела на их тела. Энтони был почти цел – его убил удар чем-то тонким и острым в печень. У Эмили на щеке застыл кровоподтек от проломленного виска. Мгновенная, почти безболезненная смерть. Если в тот момент с Энтони я могла бы еще что-то сделать, то с Эмили – уже нет.

- Эмили оттолкнул официант, - тихо сказала тетушка Ким, осторожно сжав моё плечо. – Её не хотели убивать. Она неудачно упала на край стола. Энтони бросился на него, вырвал кислоту, но…

- Чем его ударили? – отстраненно спросила я, рассматривая рану.

- Я не заметил. Эмили упала прямо на меня, - ответил Джозеф. – Вроде столовым ножом.  Мам, ты была к ним ближе всех.

- Да, это был нож.                           

Да? Странно, а входное отверстие какое-то кривое, словно сначала было что-то другое, поменьше и полукруглое. Впрочем, какая разница.

- Это моя вина, - сдавленно прошептала я и закрыла лицо ладонями. - Я испугал того официанта. Если бы я не обратил на него внимание, то всего этого бы не было. Если бы я не ушел, то смог бы помочь.

- Не говорите глупостей, Волхов. Вы тут ни при чём. Сопротивление и без вас планировало угон лайнера, - резко сказал профессор Хов. – Если бы не вы, то тридцать два ваших соотечественника отправились бы на корм акулам. Думайте лучше о них.

Я опустила руки и оторвала взгляд от тел. Профессор непринужденно раскинулся на ближайшем стуле и, поставив локоть на стол, тянул из бокала что-то алкогольное. Вокруг ухоженных ногтей застыла красная кайма – заклинание не очистило руки полностью.

Мимо прошел богато разодетый, но почему-то босоногий китаец и с широкой шальной улыбкой махнул профессору. На длинном цветастом рукаве застыли кровавые пятна. С рук капало. Китаец прошел прямо по битым стеклам к бару, отыскал целую бутылку, плеснул себе в стакан, лихо его опустошил, слизнул кровь с ладони в качестве закуски и, подмигнув испуганно застывшему бармену, с гиканьем выскочил из разбитой, когда-то стеклянной стены к бассейну. Там, в алой воде, весело плескались обнаженные женщины и странные существа. Разорванных тел нигде не было, но вода в бассейне источала густой металлический запах свежего мяса и внутренностей. Эльты принюхивались к нему, с удовольствием прищуривая хищно горящие глаза, и посматривали на живых пассажиров с нездоровым предвкушением. Пассажиры испуганно сбились на палубе в одну кучку и смотрели на кровавую вакханалию с ужасом. Кто-то из мимопроходящих эльтов со смехом ущипнул горничную за пятую точку. Та взвизгнула и отшатнулась. Впрочем, на большее парень претендовать не стал и с радостью плюхнулся в объятья обнаженных морских красавиц. Показалось, или среди них мелькнула леди Шейк?  

Хов взял бутылку вина и снова плеснул себе в бокал, принюхался, пить не стал. Он выглядел самым трезвым из всех.

- Вас что, прет от человеческой крови? – с интересом спросила я.

Во время врачебной практики я навидалась всякого, но запах свежей крови так не чуяла никогда. Он странно дурманил и кружил голову. Блевать не тянуло от слова совсем.

- Да, - спокойно признался Хов и протянул мне палочку корицы. - Нюхайте лучше это, Волхов, а то окончательно потеряете связь с реальностью.

Тетушка Ким метнула на профессора опасливый взгляд и покрепче прижала к себе сына. Её муж придвинулся ближе. Профессор заметил их реакцию и встал, продолжая держать бокал у лица.

- Нужно уходить. От убийства остальных людей сдерживает присутствие детей, но терпение не вечно. Волхов, вы возьмете Стоунов с собой?

Я растерянно опустила взгляд на тела и понюхала палочку корицы. В голове немного прояснилось.

- Я… Я не знаю. Наверное, их нужно отдать родственникам, как-то похоронить…

- Всех убитых Сопротивлением людей мы отнесли в холодильник. Думаю, будет лучше, если Стоуны присоединятся к ним и затем попадут к родственникам.

Я беспомощно взглянула на Стенли.

- Мы позаботимся о них, Дим. Не волнуйся, - сказала тетушка Ким и потянулась меня обнять.

Я шмыгнула носом, обняла её в ответ. Под щекой оказалась длинная металлическая трубочка – декоративная деталь на завязках купальника. Вблизи стало видно, что она вовсе не круглая, а полукруглая, и при желании её можно легко снять. Ох уж эта стимпанковская мода на металлические детали в купальниках. Впрочем, в зоне декольте такие длинные штуки не мешают.

- Спасибо, тетушка Ким, - прошептала я и закрыла глаза.

Тетушка погладила меня по голове.

- Приезжай к нам на новогодние каникулы. Крис будет рад.

- Обязательно, - кивнула я и отстранилась. – Пойдемте, сэр.