Отец поневоле (СИ) - Данич Дина

А стоит мне переступить порог квартиры, как слышу детский смех. Чистый, звонкий. И в этот момент меня немного отпускает.

Я дома. Сейчас это ощущается необычайно остро. И вместе с тем я четко понимаю, что результат теста уже не столь важен для меня. Правду я знаю и так…

Раздражение оттого, что никак не могу подавить в себе ненужные чувства к Полине, растворяется и, разувшись, прохожу вглубь квартиры. Платон лежит на диване и хохочет, глядя на маму, которая стоит рядом и корчит малышу рожицы.

— Смотри-ка кто пришел, — заявляет она ему и косится в мою сторону. — Папка твой заявился. — Вздохнув, прохожу в зал и встаю рядом. — Ну что, поделишься, как так вышло, что я стала бабушкой и даже не в курсе?

Интонация у матери такая, что, кто угодно обманется. Но не я. Слишком уж хорошо я знаю, что последует дальше.

— Ну, давай, начинай казнить меня, — выдаю полный карт-бланш.

— А мне-то чего? Это ж ты пропустил несколько месяцев жизни своего сына.

И смотрит так, понимая, насколько это больно бьет по мне.

— Я не знал.

— Очень по-взрослому, Назар. Хорошее оправдание. Для детского сада. Скоро как раз такого наслушаешься, — она насмешливо косится на Платона, который с интересом слушает наш разговор. Конечно, мало что понимает, но на лице у него очень интересное выражение.

— Полина, знаешь ли, не потрудилась мне сообщить о том, что в положении, — раздраженно отвечаю. — Что мне, с тестами за ней бегать?

— Ты же спал с ней. Мог предположить, что будут последствия.

— Как, мам? Мы столько пробовали, и ни разу не вышло, — устало отбиваю очередное обвинение. — Как я должен был догадаться, что она беременна? Она же даже на подписание бумаг по разводу не пришла.

— А ты взял и просто порадовался, — разочарованно качает головой. — Мне казалось, мы тебя не так воспитывали.

— Ты не знаешь всей ситуации! Так что давай не будем обсуждать то, какой я нерадивый муж!

— Ладно, — неожиданно легко соглашается мать. Так что я даже не скрываю своего удивления. — С Платоном что будешь делать? И где Полина?

— Я не знаю. Ответ на оба вопроса.

— То есть как не знаешь? Судя по записке, у нее проблемы? Ты с ней связался?

— Мам! Только не надо играть в детектива! Я сам разберусь.

— Ты уже разобрался — в итоге мы про внука узнаем вот так, по случайности! — возмущается она.

— А ты уже точно решила, что он мой, да?

Только озвучив этот вопрос, до меня доходит, что оспариваю этот факт скорее просто из упрямства, чем из-за сомнений. Мама в ответ только закатывает глаза и смотрит так укоризненно.

— Тест, конечно, сделать можно — раз, видимо, у тебя есть основания, чтобы ставить под вопрос свое отцовство. Но я тебя и так скажу, что он твой. Потому что твоя копия в детстве.

— Прямо-таки копия, — вяло возражаю я.

В этот момент, словно почувствовав, что именно я сказал, малыш начинает кряхтеть, а в итоге разражается плачем.

Мама тут же берет его на руки, укачивает успокаивая, затем строго смотрит и выдает:

— Иди мой руки и переодевайся, папаша.

Спорить нет сил. Да и желания. И когда возвращаюсь в комнату уже в домашнем, мне без лишних слов просто кладут ребенка на руки.

— Держи, привыкай, осваивайся.

— Что? — ошалело смотрю на нее.

— А ты что думал, я с тобой ночевать останусь?

— Но я же понятия не имею, как с ним обращаться! Вдруг я что-то сделаю не так.

— У тебя все получится, сын, — уверенно произносит она. — Мы тоже когда-то не знали, что с тобой делать. Но справились же. А мне и правда домой пора. Твой отец же пока не в курсе, что дедом стал.

— Мам, не надо, — нервно сглатывая, попрошу ее. — Дай разобраться. У него же сердце…

— Да, сын, у него сердце. Как и у меня между прочим. Так что разруливай свои обстоятельства пошустрее. Так и быть, будет тебе фора. Но всего пара дней. Потом приедешь и сам ему все расскажешь.

Да уж, отцу и правда лучше не нервничать. А зная его, уже представляю сколько всего выслушаю, когда все же придется поговорить.

— А с ним что делать? — спрашиваю, глядя на пацана, притихшего у меня на руках.

— Любить. Заботиться, — с улыбкой отвечает она. — В пакете есть все необходимое. Ты ведь уже подготовился.

— Не я, Лера, — приходится признаться.

— Хорошая у тебя секретарша, — с жирным таким намеком говорит мама. — Но ребенку все равно лучше с матерью.

— Да я не… — Черт, вот умеет она. — Полина вообще-то сына мне под вдерь подбросила. А ты ее все равно защищаешь.

— Так ты ведь не знаешь почему. И где она. Вот когда выяснишь… Тогда и будем делать выводы.

Мудрая женщина. Повезло с ней отцу. И нам тоже повезло, если уж откровенно говорить. Хотя и умеет она всего парой слов… прижать.

— И еще, будешь искать няню — выбирай не по тому, что написано, а по тому что почувствуешь, — говорит напоследок, уже одеваясь.

— Как ты догадалась?

Еще один снисходительный взгляд.

— Кстати, Ева и Ник собираются прилететь через пару недель. Надеюсь, к этому моменту ты найдешь свою жену.

— Бывшую.

— Ну да, бывшую, конечно, — легко соглашается мама, и затем, чмокнув сначала Платона в щеку, а затем и меня, покидает квартиру.

Вздыхаю и смотрю на мальчишку. Тот морщит нос и начинает тереть глаза.

— Кажется, нас с тобой бросили. Опять, — ворчу себе под нос. Надо бы хоть почитать, как вообще управляться с детьми.

Но далеко уйти не успеваю — звонит мобильный. Незнакомый номер.

— Алло? — отвечаю, придерживая телефон плечом, а заодно стараясь не уронить малыша.

— Я от Демьяна, — слышу низкий хриплый голос. — Когда мы можем встретиться?

Первое что вижу, когда открываю глаза — голубая стена с облупившейся краской в углу. Долго рассматриваю ее, прежде чем осознаю, что место мне незнакомо совсем. Поворачиваю голову и понимаю, что я в больничной палате. Кроме моей кровати тут еще парочка. Правда пустых.

Обстановка в целом без изысков. Скорее даже наоборот. Откуда я знаю, как бывает иначе?

Стоит пошевелиться, как голова тут же кружится, и я вынуждена лечь обратно.

Но не успеваю даже дыхание перевести для новой попытки встать, как громко шваркает дверь, и в палату входит мужчина в белом халате. Очевидно, врач.

— Уже очнулись! — замечает он, подходя ближе. — Отлично. Давайте знакомиться. Меня зовут Игнат Иванович. Буду вас наблюдать и лечить.

Медленно киваю и под его вопросительным взглядом уже открываю рот, чтобы ответить, но…

— Имя свое скажете? Документов при вас никаких не нашли.

А я только беспомощно смотрю, и от понимания, что не могу ответить даже на такой простейший вопрос, начинаю задыхаться.

— Так, тише! — командует врач и быстро зовет медсестру. Та что-то колет мне, и я снова отключаюсь.

Следующее пробуждение оказывается менее болезненным. В палате я по-прежнему одна. Но теперь на тумбе рядом замечаю небольшой пакет, в котором угадываются… апельсины?

Попытка сесть в этот раз проходит куда легче. Меня все еще пошатывает, но, по крайней мере, нет сводящей с ума боли.

До двери выходит добраться с трудом, но мне необходимо понять, где я. Увидеть хоть что-то, кроме этих четырех стен. В голове свербит мысль, что мне здесь не место, что я должна куда-то спешить. Но при попытке сосредоточиться на этом, начинает раскалываться голова.

В коридоре немноголюдно. Поодаль замечаю сестринский пост. Две молодые девушки сидят там и о чем-то шепчутся, хихикают. Мимо меня проходит несколько пациентов, окидывающих меня безразличным взглядом.

Что я переоценила свои силы, становится ясно уже через пару шагов. Ноги дрожат, и я едва не сползаю на пол.

— Что ж вы встали-то! — раздается строгий голос, и меня тут же подхватывают под мышки и отводят обратно в палату.

Это оказывается тот самый доктор.

— Зачем встали?

— Мне… Мне надо…

— Что надо? Позвали бы медсестру, если в туалет захотели.