Украду твою жизнь - Елена Рахманина

Утром перечитала переписку, опасаясь, что это лёгкое перемирие мне приснилось. Но нет. Всё ответы на месте. Упала обратно на подушку, счастливо улыбаясь. Якуб… невыносимо соскучилась.

На этот раз я выбегала из дома в полной уверенности, что он меня не бросил. Что у нас ещё что-то может быть.

И когда меня прямо с лестничной клетки утащили в чёрный фургон, я до последнего пребывала в уверенности, что это снова дело рук Ямадаева.

Якуб

Приглушённое освещение ресторана не мешало рассмотреть гостей заведения. Покрутил между пальцев бокал, слыша мягкий перезвон кубиков льда, тающих в виски. Паршивом, правда. Несмотря на стоимость. Или это мой вкус стал таковым, потому что еда и напитки последнее время ощущались пресными.

Девушка напротив последний час выжигала во мне дыру взглядом. Рассматривала меня с алчным интересом, строила глазки, дула губы и выставляла напоказ другие, уже надутые хирургом места. Дорогая штучка. В прямом смысле слова.

Рядом со мной располагались бизнес-партнёры. Рассказывали о завершённой сделке, а я никак не мог сосредоточиться. Мысли то и дело возвращались к девчонке. Чёрт. Значит, решила пойти в ночной клуб.

Выдохнул из лёгких воздух, вдруг ставший горячим. Мр-р-р…

Разозлился. Казалось, буря, возникшая внутри, уплотнялась, как грозовое облако, клубилась и готова была выйти за пределы тела. Разорвать кожу и мышцы, поломать кости. Поэтому мужчины, сидевшие за одним со мной столом, вели себя осторожно. Уступчиво. Будто догадываясь, что ядерная бомба во мне может детонировать в любой момент, и тогда всё полетит к чертям.

Едва заметным, но очень понятным продажной красотке жестом я дал понять, что она может подойти ко мне. Девушка томно, плавно поднялась из-за стола, бросив на своих подружек победный взгляд. Сегодня именно ей может улыбнуться удача.

Я смотрел, как она ступает ко мне на своих высоких каблуках, в ультракоротком платье, едва ли оставляющем простор для воображения. Соски торчали по стойке смирно, будто она перманентно возбуждена. Или носит накладки, что тоже не исключено.

А я ни черта не чувствовал. Мои мысли возвращались в тот клуб, куда, по заверениям охраны, отправилась Аня. Хотелось послать к чертям собственный, ставший таким убогим план и поехать к ней. Забрать оттуда и растолковать, как ей следует себя вести.

Только опыт уже подсказывал мне, что это не имеет смысла. Она вновь встанет на дыбы, уже точно понимая, что я принуждаю её, блядь, к браку. Даже звучит бредово. Расскажи я об этом Шамилю, он бы умер от смеха на месте. Женщины для него значат не больше, чем упаковка презервативов. И так же как и презерватив, одну дважды он уже не использует.

Даже в жутких кошмарах не мог вообразить, что какая-то мелкая пигалица будет рождать во мне ощущение безысходности. Слабости. Потому что я не понимал, как получить её. Впервые в жизни захотел женщину только для себя и ни черта не знал, как это осуществить.

Каждый мой поступок или жест расценивались ею так, будто я ограничиваю её свободу. Или покупаю, что ещё хуже.

Упрямая, маленькая Китекет. Связался на свою голову с юной девицей, мечтающей спасти мир. Бьюсь об заклад, лёжа по ночам в постели, она не обо мне думает, а о том, как вступит в организацию «Врачи без границ» и примется колесить по бедным странам, помогая обездоленным. А кто, блядь, залечит моё разбитое сердце?

Что я могу ей предложить против её планов?

Я наблюдал за ней. Рассматривал со стороны, потому что иначе не мог. Она такая… чистая. Надевала простую одежду, возможно стесняясь покупать на деньги сестры дорогие шмотки. Или просто они ей были ни к чему. Без макияжа она выглядела настолько невинной и непорочной, что, попроси она у меня переписать на неё всё своё состояние, я бы и минуты не раздумывал. Спустила бы его наверняка в какой-нибудь благотворительный фонд помощи животным. Как жаль, что такие организации не помогают таким животным, как я.

Не пропустила за всё время ни одной пары, сидела с утра до вечера в библиотеке или в парке на лавочке, кормила уток. Почему я не мог влюбиться в прожжённую стерву вроде той, что подошла к нашему столу сейчас и села на подлокотник рядом со мной?

С такой всё оказалось бы куда проще. Она мои желания по движениям зрачков считывает. Сколько таких, как я, прошло через неё… даже неинтересно. От неё разило тяжёлыми духами, и я непроизвольно отстранился. Задержал дыхание, но она иначе трактовала моё поведение. Сползла на мои колени, обвила тонкой рукой мою шею, вжимаясь бёдрами в пах и заглядывая в глаза, как преданная борзая. С этими своими длинными, сожжёнными краской, блондинистыми прямыми волосами. Всё не то.

В памяти тут же всплыла охлаждающая мои милые фантазии о Китекет сцена. Возвращающая с небес на землю. Как она седлала своего дружка. Думал, мой мозг к хренам разорвётся от этого зрелища. Сам не понимал, что делал дальше. Перед глазами лишь кровавая пелена. Бешенство такой силы, что я хотел её убить. Медленно, чтобы слышать каждый стон боли и мольбы о спасении.

Никогда не думал, что во мне от зверя куда больше, чем от человека. Но она умела раскрыть мне разные стороны собственной сущности.

Её спасли только эти чёртовы желтые трусики. Смешные. Невинные. С грёбаной Гаечкой на лобке. Я гладил Гаечку, проникал под неё. И когда понял, что Китекет сухая, мой пульс немного замедлился, позволяя мозгу начать функционировать.

Открывшаяся мне картинка оказалась плачевной. А я – жалким.

Бегаю за девчонкой, которая всеми силами мечтает от меня избавиться.

Потом, позже, я места себе не находил, думая о том, что другой мужик видел, как она кончает. Эта мысль просто сводила меня с ума. Я не жалел о содеянном. О том, как брал её. Как трахал. Вопреки всему, ей нравилось то, что я делал с ней. Мой маленький адреналиновый маньяк. Моим чертям нашлось бы о чём потолковать с её.

Знал, что парень виноват лишь в том, что попал под её чары. А кто бы устоял, поняв, что получит доступ к вожделенному телу? Нет. Я не осуждал его. Но от этого меньше не желал выколоть ему глаза. Выжечь из них эту сцену. Но догадывался, что, даже ослепнув, он её не забудет.

Завибрировал сотовый. Протянул руку и уставился на выученный назубок номер. Не записал его. Слишком опасно. Не доверял себе. И