Невеста для чудовища - Ева Туманова

Глава 32: Мосты

Лет пять назад мне попался рассказ, героиня которого одним туманным утром вдруг замечает, что люди вокруг неё какие-то странные. И соседи странные, и муж, и даже собственные дети вдруг обрели неправильность, вселявшую ледяной ужас. Не помню, в чём там было дело — то ли тётка сошла с ума, то ли попала в эксперимент с андроидами.

А может, никакого рассказа и не было. Сама выдумала, когда переступила порог родного дома и увидела натянутые улыбки.

Встречали меня с помпой, как героиню, но почему-то само геройство никак не обсуждалось. Словно я из Сорбонны вернулась с дипломом подмышкой, а не из чужой постели за приятную сумму.

Мама всё расписывала, как здорово они провели две недели в Хорватии, какое там прозрачное море и чистенькие пляжи. Я выковыривала малинки из любимой «Павловой» и думала — рассказать им сейчас про похищение с собственной свадьбы или подождать, пока вино допьют?

— Мы ещё были в этом… Как же… Серёж, ну этот, в котором «Игру престолов» снимали, помнишь?

— Дубровник, — кивнул отец. Он вообще толком ничего не говорил. От радости, наверное.

— Да-да-да, точно. Вот вертелось в голове, что с дубами связано. Дубровник. Красота такая…

— У меня ничего спросить не хотите? — не выдержала я.

Они переглядываются, как застигнутые врасплох воришки. Мама отводит глаза, ломает меренгу ложечкой.

— Как тебе дом, понравился? — натужно кашлянув, поинтересовался отец.

Господи, думаю я. Ну какой дом? Серьёзно?

— Да, неплохой. Лучше, чем я думала, не какой-то пошлый особняк с башенками. А то были мы в гостях у одного криминального авторитета, так там среди фарфора не протолкнуться. — Я сощурилась, поочерёдно глядя им в глаза. — Авторитет, кстати, знаете, чем известен? Одного из конкурентов сжёг заживо вместе с семьёй.

В густой, как кисель, тишине только скрежет ложки по блюдцу.

— Ужас какой. — Мама передёрнула плечами. Налила себе воды. — Хорошо, что сейчас не как в девяностых.

— Это было три года назад, — любезно подсказала я.

Рука дрогнула, лужа разлилась по столу. Суетливые поиски салфетки тянули время.

— Вот и хорошо, что ты теперь снова дома. — Мама не была бы собой, если б не нашла, как выкрутиться. — Чем меньше с такими людьми знаешься, тем спокойнее. Максим, конечно, человек достойный, но если честно… Не нравился он мне никогда.

— Да ладно?! — вскинулась я с весёлым изумлением. — Что ж ты меня к нему под венец пихнула?

— Злата, не начинай, ради бога. — Она прижала руку ко лбу, словно от моих претензий у неё начиналась мигрень. — И что это за слово такое — «пихнула»? Никто тебя никуда не пихал.

Я скрестила руки на груди.

— Кстати, хотите новость? Меня пытались убить. Похитили и…

— Не придумывай, — отрезал отец. Он строго посмотрел исподлобья, сверля меня глазами, как крошечными буравчиками. — Мы уже поняли, что тебе не понравилось. Дело вчерашнего дня. Давай-ка драму не разводи, вон, к поступлению готовься лучше, пока совсем не обленилась.

— Я только приехала.

— Ну ты ж там не дрова полгода колола. Небось, вся школьная наука из головы усвистела, пока ты по Миланам и Дубаям каталась.

— Выберем ВУЗ получше, — деловито подхватила мама. — Деньги-то теперь есть.

Я молча рассматривала блик на золотистой кайме стакана. Было интересно — что бы они делали, приведи я доказательства? Огнестрельное ранение, например. Или живого Аркадия с очным признанием.

Наверное, и тут бы нашли способ избежать угрызений совести.

Как всегда.

Я вдруг выдохнула и обмякла, позволяя злости растечься талым снегом. Она больше не жалила меня, обессилела, как лишённая зубов кобра. В детстве родители кажутся непогрешимыми и всезнающими, почти как боги. Ты очень пугаешься, если они вдруг отходят от этого образа, ведь всё твоё представление о мире оказывается под угрозой. А страх тянет за собой ярость.

Но всё это время они были обычными людьми, далёкими от совершенства — вот, какая штука.

Может, я просто выросла, раз могу с этим смириться.

С этим, и с чувством, что последняя ниточка, что удерживала меня здесь, наконец лопнула.

Развод прошёл без моего участия. Один курьер забрал паспорт, другой привёз обратно — вот и всё приключение. Втайне я надеялась, что придётся ехать самой.

Увидеть Макса.

Хотя бы увидеть.

Интернет услужливо подсовывал фотографии, по которым я в точности могла определить, выспался он или опять до утра торчал в кабинете. Я не писала и не звонила, но иногда открывала чат контакта и набирала сообщение, чтобы тут же стереть.

«Ты скучаешь? Я — да».

Вечерами, выключив свет и забравшись под одеяло, я пыталась представить, что он сейчас делает. Может, тоже смотрит на эту луну. А может, занимается сексом с какой-нибудь длинноногой моделью, даже не вспоминая обо мне.

Или встретил кого-то и полюбил.

От таких мыслей хотелось спрятать голову в подушки и никогда больше не дышать. Я будто сама себя пытала, заставляя думать об этом.

И было так больно, что сон приносил облегчение.

Один раз, когда он был в сети, я снова набрала текст. Но стёрла поспешно, ругая себя за слабость. Написала другое — и тоже стёрла. Такие вещи пишутся, чтобы в себе не держать, а не чтобы их кто-то прочёл. Так я себе сказала.

А потом подскочила от булькнувшего уведомления.

«Я вижу, что ты пишешь».

Отвечать я не стала. Закрыла чат, но уснуть не смогла. Всё ждала, что вот-вот придёт продолжение. Но его так и не случилось.