Та, которую я люблю (СИ) - Кальк Салма

- Знаешь, я тоже чертовски хочу спать. И ты, наверное, тоже сегодня устал, после больницы-то.

Конечно да, но не просто же пойти вот так и завалиться спать! Он повернулся к ней и обнял. Она была такая хрупкая и нежная, и вместе с тем – жёсткая и суровая. И хорошо, что ему достаётся главным образом нежность.

- Я почти трое суток не имел никакой возможности видеть тебя и касаться. Ты нашлась, это здорово, но этого недостаточно. Поэтому спать – да, но потом. А пока выгоним кота и просто пойдём туда.

А она улыбнулась и согласилась.

Так закончились предчувствия, остались ожидания,

Давай подождем

Олег Медведев

Дальше мужчины добывали информацию, а ей нужно было работать, и делать вид, что ничего не происходит. Да-да, ничего не происходит, уже полтора месяца как. А последние десять дней - так вообще.

Подумаешь, жизнь полностью изменилась, да?

Веронику особо попросили делать вид, что всё нормально, в разговорах с Емельяновым и секретаршей Ольгой. Серёга-то - и ладно, они не особо общались и до этого. А вот как не общаться с секретарём… точнее, как общаться с секретарём, которому не доверяешь - это что-то новенькое в жизни Вероники. Она понадеялась, что не очень надолго.

Два дня после совещания у них дома - о боже, у них дома! как непривычно это звучит! - она плотно общалась с Алексеем Ледяным из московского банка. И всё время присматривалась - а как он вообще? Все представители этой семейки заставляли смотреть на себя пристально и внимательно. Но Алексей казался вменяемым и соображающим. Они расписали схему перекредитования - набрали-то везде понемногу, и частично - ещё до того, как Вероника пришла работать в компанию. Её работа была одобрена, ей это было очень приятно.

Ольга косилась на начальство, но молчала.

Вечерами Вероника сначала ехала домой в Академ, забирала что-нибудь из вещей или цветов и везла домой на Декабрьских Событий. Братья Ледяные недоумевали - чего мотаться в час по чайной ложке, нужно уже поехать и всё забрать. Но она улыбалась и говорила - ничего страшного, там ещё большие кусты, в выходные поедем и заберём. На самом деле, была проблема, и проблема эта звалась - мама.

Вроде формально ей было нечего предъявить Веронике - жизнь идёт, как ей то и положено, и взрослая дочь съезжает, чтобы жить своим домом. Но фактически мама считала, что дети должны быть рядом, потому что ей так спокойнее. Каждый день возникали разговоры на тему «Может, сегодня останешься?». Вероника улыбалась, говорила, что нет, спасибо, не останется. И уезжала на другой берег.

Когда она рассказала всё это Вику, он сначала понедоумевал. В чём вопрос-то, всё же нормально. Потом подумал и сказал, что тётя Нина у него такая же. Просто её никто не слушает, даже Тёмыч, поэтому она ведёт себя почти нормально. А потом ещё подумал и сказал, что в субботу поедем и поговорим с твоей мамой, ничего, прорвёмся.

Это были какие-то те самые слова, которые нужны. Откуда он выискался, такой умный? Или всё дело в том, что он слегка постарше? Или просто больше в жизни видел? Или сам по себе такой?

Не важно. Он есть, именно такой, и это хорошо.

Тем, кто гильзы пустой любви

Бросил в пламя святой надежды,

Светит домик живой мечты

Тем, кто вовремя вышел в рейд

Олег Медведев

К вечеру четверга появилась какая-то конкретика по Емельянову, Недолюбову и прочим. Собрались переговорить снова у Вика, потому что ему пока не разрешали ни ходить ногами дальше соседней комнаты, ни садиться за руль. Илья велел подъехать в пятницу на осмотр, чтобы вынести очередной вердикт. А пока – дела, но дома.

Рассказывал Михаил Григорьевич. Видимо, дело было в том, что не очень знали, на какие кнопки нажимать, тыкались вслепую, смотрели всё подряд и ничего особо не видели. А потом Паша, взломавший переписку Вероникиной секретарши в контакте, узнал кучу интересных подробностей - про её связь с Емельяновым, в первую очередь. Потом ломали уже Емельянова, и некоторых других, воровали его телефон, да чего только не делали.

Недолюбова не трогали - пусть сидит на жопе ровно и не беспокоится, это во-первых, и отец недвусмысленно сказал - без него не разговаривать, это во-вторых.

В общем, вырисовалась следующая схема. Машина отправлялась в рейс, а по дороге заезжала куда-нибудь и отвозила что-нибудь, помимо основного груза. Это были краденые вещи, сомнительный антиквариат, иногда документы, иногда наркотики. Этакая ещё одна служба доставки внутри транспортной компании - доставка сомнительных грузов, которые нельзя перевезти официально. Да, Недолюбов, да, Емельянов, подручными Емельянова на местах были начальники смен Яковлев и Беленький. Далеко не все водители были в курсе, что именно происходит, часто из двух напарников в курсе был только один, например, с Чернышовым и Куркиным было именно так. Куркин знал всё, а Чернышов - ничего.

С запчастями же Руслан Петрович Яковлев резвился по собственному почину, без ведома Недолюбова.

В итоге решили, что в пятницу отец навестит Недолюбова, а Вик, Майк и Михаил Григорьевич составят ему компанию.

Поехали с утра. Отец позвонил, предупредил - мол, ставь чайник, едем в гости. Тот удивился - почему с утра-то - но отец отшутился как-то, не то про «с утра выпил - весь день свободен», не то ещё про какую ерунду.

Недолюбов, оказывается, всю жизнь жил в центре, на соседней с отцовской квартирой улице. Немудрено, что они с отцом так или иначе всю жизнь тусили.

Дверь открыл сам, пригласил заходить. За стол тоже пригласил. Только в комнате, где был нормальный свет, стало видно, как он сдал за тот почти месяц, что Вик его не видел - с корпоратива. Кожа и кости.

- Что-то ты, Гена, не похож на человека, который счастливо живёт на доходы от проданного успешного бизнеса, - покачал головой отец.

- Живу - и ладно, - махнул рукой тот. - Располагайтесь, да рассказывайте, какая нелёгкая вас с утра пораньше всех четверых принесла. Чует моё сердце - про тот самый бизнес и будете говорить, иначе с чего бы молодняк с собой притащили?

Молодняк, то есть братья Ледяные тридцати семи и тридцати восьми лет соответственно, переглянулись и пожали плечами.

- Так вот, Гена, хотим послушать, что за херню собачью ты мне продал, - ласково сказал отец.

- Что ты хотел, то и продал, - усмехнулся Недолюбов. - Гарантийных обязательств, что будет работать, не давал, уж извини, ты сам бил себя в грудь, что у тебя-то всё непременно заработает, такой ты крутой, и дети у тебя такие же. Неужели не справились?

- А ты, Гена, не смейся раньше времени. Шарашкину-то контору твою именно дети раскрутили, - встрял Михаил Григорьевич.

- Какую шарашкину контору? - вытаращился Недолюбов.

- А такую, твою подпольную службу доставки неучтённых грузов, - сощурился отец. - И Емельянова твоего, и всех его подручных.

Недолюбов молчал. Выпил чай из чашки.

- Нашли-таки.

- А ты думал, Гена, мы совсем идиоты? - отец снова говорил ласково. - Ещё не вполне. Рассказывай давай, на кой хер тебе это понадобилось.

- Деньги, - пожал тот плечами.

- А заработать - кишка тонка?

- Так тоже заработать. Только быстрее. Детям нужны были квартиры в Москве. Про детей ты, думаю, понимаешь.

- А сами дети - безрукие или безголовые? - нахмурился отец. - Помочь - я понимаю. Но полностью сделать - не уверен. Даже то, что это девчонки, не сильно-то понятно. Они же у тебя обе нормально замужем?

- У Ленки муж разорился, на её шее сидит почти год. А Танюха сама от своего ушла.

- Ушла - так чего к себе не забрал? И тебе повеселее, и ей не думать, на что жить!

- Это ты так считаешь, а она из Москвы обратно сюда уже не поедет. И внуков уже скоро в вузах учить. Сам понимаешь, сколько там это стоит. Вот вырастут твои старшие - увидишь, если не понял ещё.