Невинная для грешника - Лина Манило

– Да, это её чемодан, – киваю, потому что тут спорить поводов нет. – Регина вчера приехала.

– К тебе?

– Ко мне, – киваю.

Марта, пользуясь тем, что уже не держу её, отходит на шаг. Словно наконец-то всё для себя поняла и во всём убедилась.

– Потому что, если ты не помнишь, умерла Аня, моего отца в этом подозревают, а Регина нашла кое-что важное. Слишком важное. По этому вопросу!

Марта смотрит на меня недоверчиво, но уже не кажется злой. Она просто не верит, потому что я умею быть любым, только откровенным не умею. И от этого растут все проблемы, множатся, принимая уродливые формы.

Именно в этот момент звонит мой телефон. Я смотрю на Марту, но она лишь отворачивается, мол, делай, что хочешь. Достаю мобильный из заднего кармана, смотрю на экран и показываю Марте. На, смотри, мне нечего скрывать.

На дне больших глаз гнев и любопытство, а я принимаю звонок и ставлю его на громкую связь.

Не хочу больше ничего скрывать, я хочу научиться говорить о том, что происходит со мной.

Я научусь. Обязательно.

– Марк, ты слышишь меня? Алё, Орлов!

– Что ты хочешь?

– Я в полиции, – выдаёт Регина. – Я рассказала всё об отце. Ты слышишь меня? Я рассказала!

– Ты смогла, – говорю, а Марта округляет глаза и выразительно смотрит на меня.

– Да, представляешь. Я смогла! Я им всё отдала, я им всё показала. С твоего отца снимут подозрение, я всё для этого сделала, – Регина торопится всё объяснить, пока запал не прошёл.

А мне волнует кое-что другое.

– Регина, объясни, кто такой М.?

– Эм… Марат же, – поясняет, будто бы я забыл. – Я же рассказывала тебе вчера. Он мне предложение сделал.

Марта охает и снова краснеет. Неловко теребит ремешок сумки, с ноги на ногу переминается.

– У него нет машины?

– Есть…

– Тогда какого чёрта ты в моём багажнике свой чемодан фоткала? В инсту разместила. Я давал на это разрешение?

Наверное, я устал. Каждый считает, что может сломать всё, что я пытаюсь раз за разом построить. Сломать мне психику, личную жизнь. Везде потоптаться.

– Марк, я… я ведь просто, – Регина растеряна и напугана.

Мне бы не хотелось на неё давить, когда она только что сдала ментам своего отца, спасла моего. Я должен быть за это благодарен.

Но я не обязан улыбаться и терпеть, наплевав на себя.

– Так случайно вышло. Ну чёрт, это просто багажник! Я даже твою машину не фоткала, ничем тебя не подставила. Я же понимаю, просто так вышло… красивый же кадр получился.

Действительно. Удобно мерить жизнь красотой кадров в инсте.

– Такой бум в коммах. Ну, Марк, ну не злись. Я сейчас же удалю фотки. Уберу надписи. Так ты перестаешь злиться?

– Регина, я очень тебя прошу. Забывай хоть иногда мой номер телефона.

И вешаю трубку.

– Марк…

– А теперь пойдём обратно, – хватаю Марту за руку и волоку за собой в сторону дома.

– Марк, послушай. Марк, не надо! – Марта пытается до меня докричаться, только я слишком устал быть чьей-то марионеткой. – Не связывайся! Я же всё поняла!

Я останавливаюсь лишь для того, чтобы обхватить лицо Марты руками и стереть все бурные протесты и увещевания жёстким поцелуем.

Марта замирает под моим напором, а потом обхватывает плечи руками, стонет глухо.

Прощает.

– Я ещё накажу тебя за то, что веришь кому угодно, кроме меня. Но пока что у нас есть дело поважнее.

– Ты будешь с матерью разговаривать? Из-за меня ссориться? Не надо.

– Моя некровожадная добрая девочка, – усмехаюсь. – Я не собираюсь ни с кем разговаривать. Никогда больше.

В качестве подтверждения я достаю из кармана мобильный, вытаскиваю симку и выкидываю её куда подальше.

– Но… и у тебя кровь! Марк, она течёт! – в голосе Марты настоящий ужас. Она пытается рассмотреть руку ближе, но я не даю.

– Это ерунда. А нужные номера у меня есть, я их помню наизусть, – провожу пальцами по губам Марты, целую уголок губ. – Других за спиной оставлю.

– Но зачем мы идём туда? Зачем возвращаемся? Я не хочу никакие вещи оттуда забирать, – лепечет, а я снова запечатываю болтливый рот поцелуем.

– Там мой мотоцикл. Его я люблю, его и заберу. Кто-то, кажется, в “Здоровое сердце” опаздывает.

Марта становится на носочки и трётся щекой о моё плечо.

– Тогда пойдём быстрее забирать мотоцикл.

Наверное, где-то наверху любят меня. Потому что в сухом остатке, как бы не била меня судьба и не ломала на множество частей, я счастливчик.

Скинув старую шкуру, я оставил прошлое позади: семью, карьеру, возможно, наследство тоже. Но теперь у меня есть Марта, а ещё мозги и деньги, чтобы начать всё сначала.

Мальчик, которого однажды назначили сумасшедшим, должен был дойти до самого дна, чтобы понять: он стал цельным.

Наконец-то он нашёл себя.

В моей руке огромная связка воздушных шаров. Они разноцветные, огромные, взвиваются до самых облаков, а на каждом – смешная надпись.

«Мама – это не статус, а тяжёлое бремя».

«Дети – счастье, если живут далеко».

«Тяжёлый труд – лёгкий путь к морщинам»

"Свободный график – залог дорогой жизни".

И вот прочий подобный бред, но он забавный, а маме не помешают положительные эмоции.

Маму выписывают. И, вроде бы время невыносимо долго тянулось, а кажется, что незаметно пролетело.

Маму держали в больнице долго, но не выпустили, пока не убедились: здоровью пациента ничего не угрожает.

Вы бы видели, как я благодарила хирурга, медсестёр – да вообще, весь персонал больницы. Наверное, они не знали, как от меня избавиться, может, даже смеялись с наивной восторженной дурочки, но мне казалось важным: сказать каждому, насколько они прекрасны. Что сделали для нашей маленькой скромной семьи.

Когда-то мама меня учила: никогда не жалей хороших слов для тех, кто тебе дорог. А особенно для тех, кто сделал для тебя что-то хорошее. Оно обязательно вернётся. Пусть не сразу, но обязательно.

И я не жалею ни слов, ни тёплых объятий.

Сейчас я несусь по коридору к маминой палате, шарики шуршат о стены, стучатся друг о друга, цепляются на поворотах, но я тороплюсь. Я очень хочу увидеть маму.

Мама ждёт меня – невероятно посвежевшая, отдохнувшая даже. Очень счастливая.

Стоит у окна, постельное бельё аккуратной стопочкой сложено на койке, на тумбочке ни пылинки, ни соринки, а на щеках у мамы румянец.

– Мартуша, не