Муж в наказание-2. Свобода любой ценой (СИ) - Лорен Лена

Предпринимаю попытку приподняться, чтобы отыскать в комнате ручку от балконной двери, открыть ее и спрыгнуть на улицу, но осознаю, что даже привстать уже не получается. Кашляю без остановки, становлюсь все слабее. Голова моя падает обратно на грудную клетку Рифата. Его сердце еще работает, но очень слабо, а свое я уже перестал чувствовать.

Я осматриваюсь, надеясь отыскать хоть что-то, что поможет мне убраться из огненной ловушки. Все вещи в шкафу уже в огне, кровать обуглилась и совсем скоро рухнет на пол, тюлевая занавеска не сможет укрыть меня от пламени, она оплавится от малейшего контакта с искрой, а пытаться пробираться через огонь без какого-либо заслона — это прямая дорога в ад. В самое настоящее его пекло.

Я в западне. И легкие мои уже разрываются от кашля, вот-вот выплюну их.

Внезапно на глаза попадается та самая ручка от балконной двери. При виде ее я прыскаю со смеху. Это смех олицетворяет мое душевное отчаяние, поскольку пластмасса расплавилась от высокой температуры.

Ничего уже не поможет мне... Наверное, так и должно было быть. С меня все началось, на мне должно и закончиться... Любой ценой... Не важно....

— Не я... Это ты... Ты отнял у меня все... — хриплю я, сквозь кашель, раздирающий глотку. — И ты... будешь вечно гореть за это... в аду... со мной.

Я скатываюсь с тела Рифата и кое-как достаю из кармана телефон. Я на ощупь набираю последний входящий номер. Однако вызов сразу же переключается на голосовую почту.

— Черт... черт... — скулю я, жалея только об одном: очередное свое обещание, данное Диане, я так и не смогу выполнить.

— Беги... беги пока не поздно, — доносятся до меня сдавленные слова Рифата.

Поздно...

Он пытается приподняться на локтях, но я вновь наваливаюсь на него.

Сейчас я уже не смогу его вырубить. У меня не хватит сил. А если каким-то чудом мне удастся выбраться из западни, значит и он сможет. 

Этот гад живучий и везучий... А в таком случае этот ад никогда не закончится.

Передо мной стоит несложный выбор. Выбирая между жизнью и свободой, я безусловно выберу второе — свободу для своей семьи.

Смотрю на экран телефона, отмечая, что запись голосовой почты еще идет. Я опускаю голову на пол, рядом с собой кладу телефон, потому что сил никаких нет держать его в руках.

Я открываю рот в попытках что-то сказать и вновь закрываю. Мне так много всего хочется сказать ей, но я не могу выделить из всего этого самое важное. То, что смогло бы в полной мере объяснить ей мой поступок.

Мне так хочется прижаться к ее губам. В последний раз. Невыносимо. Прохладу ее кожи ощутить на своих пальцах. Хочется почувствовать ее аромат, позволить себе раствориться в ней и лишний раз напомнить себе, что я человек, а не странствующий призрак. Рядом с ней я забывал себя прежнего. Только с ней я смог распробовать вкус жизни и убедиться, что на самом деле у нее сладостный вкус, а вовсе не пропитанный горечью, как я думал прежде. Только она могла дать мне свободу. Свободу от всего, что когда-то безжалостно утягивало меня в бездну на самое ее дно. И ведь у меня практически получилось выбраться со дна. Оставалось всего ничего до поверхности...

Диана...

Даже просто мысли о ней способны усмирить меня и наделить безграничными силами.

Прочистив от першения горло, я склоняюсь над телефоном, лежавшим на полу примерно в двадцати сантиметрах от пламени.  Словно под гипнозом я наблюдаю за его языками, лижущими последние остатки воздуха в комнате.

— Диана, помнишь, ты как-то просила меня не сдаваться? Тебя еще тогда огорчал мой пессимистичный настрой и поэтому ты хотела, чтобы я всегда шел до конца, невзирая на трудности. Ты настаивала на том, чтобы я боролся за свою жизнь и... — меня отвлекает приступ удушающего кашля, в груди огненная буря. Я подавляю кашель и с трудом продолжаю: — С тех пор многое изменилось. Мы пережили множество потрясений, мы жестко падали. Стараясь подняться, мы снова падали, только еще глубже. Но несмотря на все это мы стали единым целым, у нас появился Марк и надежда на будущее... А все потому, что однажды ты попросила меня не сдаваться, — я наклоняюсь ближе к телефону, словно таким образом как-то смогу почувствовать ее, услышать ее голос. Я так хочу этого. Она нужна мне больше, чем воздух. — Ангел мой, ты только не думай, я не сдался. Я по-прежнему борюсь... Просто иногда этого недостаточно... Иногда есть только один выход. Мой выход — это ты, Диана. Я люблю тебя, родная... Как-нибудь еще обязательно увидимся.

Как же это сложно...

Я всегда был убежден, что, когда настанет мое время, то буду готов к концу. Мужественно приму на себя весь удар, ведь не раз уже смотрел в глаза смерти, а сейчас я понимаю, что еще не готов. И дело не в банальном страхе, а в том, что впервые за всю свою жизнь я мог представить свое будущее. Видеть то, каким оно может быть. Я видел себя любящим мужем, заботливым отцом и просто счастливым человеком, наслаждающимся каждым прожитым моментом своей жизни.

Разве от такого можно отказаться?

Еще год назад я отказался бы. Мне это было не важно. Невозможно. Семья никогда не стояла у меня в приоритете.

Но, как известно, возможности человека безграничны. Кто-то в одиночку способен изменить ход войны. Войны над самим собой. Каким-то чудом Диана отвоевала мой разум и завладела сердцем. И я не готов расставаться со своей завоевательницей. Я не готов расставаться с самым ценным, что когда-то было у меня... Я не готов расставаться со своей семьей...  

Планирую уже завершить вызов, однако внезапно для самого себя я вспоминаю строчки из той песни, что так нравится Диане. 

Как же это все-таки глупо...

Несмотря на то, что мой голос севший и ослабший, я из последних сил стараюсь выполнить хотя бы это... последнее обещание, данное ей.  

Я вдруг запел... Под шум трескающего пламени, окружающего меня.

Рифат тем временем приходит в сознание. Его правая рука уже полностью охвачена огнем. Он пытается ползти от длиннющих языков, не понимая, что уже некуда. Я нажимаю на его горло, не отвлекаясь от слов песни. Получается не совсем внятно, но мотиву я стараюсь придерживаться.

Хватанув ноздрями воздух, я ощущаю резкий запах жженой шерсти. Волосы Рифата подпалены, подошва моих ботинок плавится от высокой температуры. Одежда прилипает к телу. Сжавшись в комок, я захожусь диким кашлем. Задыхаюсь от него и сбрасываю вызов, чтобы не пугать Диану этим лаем.

Это конец... Теперь так уж точно.

Я разрываю на себе футболку, накрываю ею голову и сквозь пламя и обжигающую боль ползу к запечатанному балкону на открытый участок, куда огонь еще не добрался. Сбрасываю с себя горящую тряпку, ложусь на спину и закрываю глаза, так как веки мои стали невыносимо тяжелыми.

— Прости меня, — слышу слабый голос Рифата.

Я разворачиваю голову к звуку, пытаюсь открыть глаза, а веки будто склеились.

— Никогда не прощу, — цежу я и сознание уносит меня в темноту, где я слышу только голос Дианы и ничего кроме.

Она надрывно кричит мое имя. Неустанно. Она так долго зовет меня. До хрипоты. Диана молит бога, чтобы я выкарабкался.

Я чувствую как она держит меня за руку, как она целует мои руки и осыпает поцелуями лицо. Она плачет на моей груди, из раза в раз повторяя мое имя. Умоляет меня, чтобы я не уходил, не оставлял ее одну. 

Душа моя уже с ней. Она убаюкивает ее в своих объятиях и нежно шепчет на ухо моим голосом:

— Когда-нибудь ты будешь гореть намного ярче этого пламени. Ты будешь светиться от счастья и твой свет увидят многие. В том числе и я. Я отыщу тебя по этому свету. Только светись, родная... Светись... И я найду тебя, моя Диана. Найду, и уже точно никогда не оставлю одну... 

Два года спустя

Тихий весенний вечер. Песчаный берег. 

Побережье переливается словно алмазная пыльца, искрящееся море слепит глаза, отражая в нем заходящее солнце. Надо мной медленно проплывают облака, белоснежные чайки парят на фоне розового заката, они умиротворенно кружат над поверхностью. Вдалеке виднеются огни города. Отсюда Барселона кажется муравейником.