Когда развеются миражи - Оксана Хващевская

пытался, но так и не смог. Она нужна ему, как и прежде, нет, еще больше, сильнее, глубже, навсегда. Его любовь к ней не убили предательство, равнодушие и боль. Его любовь рождала надежду… Она говорила, что он нужен ей… Господи, неужели это действительно так? Он давно разуверился в этом, потеряв надежду. Но это случилось. Он не мог обшибаться, но все же медлил, боясь поверить. Именно этот страх, подспудно живший в нем, удерживал от последнего шага.

В дверь постучали, и, очнувшись от собственных мыслей, Шарапова обернулась.

— Да, войдите! — откликнулась она.

В комнату заглянула мама.

— Дорогая, ты готова? — спросила она, улыбнувшись. — Выглядишь потрясающе. Старовойтовы сообщили, что через пять минут выйдут! — сказала она.

— Ох! — притворно тяжело выдохнула Юля.

— Не волнуйся, все будет хорошо, ты просто давно не была на вечерах в усадьбе. Подожди, присядь на минутку. Мне хотелось бы с тобой поговорить.

— Что-то случилось? — спросила девушка, осторожно присаживаясь на край кресла.

— Нет. То есть, да… Юль, я выхожу замуж!

— Что? — изумленно вскинула брови девушка. — Когда? За кого?

— За Дениса Ивановича. За Петрова, ты знаешь его, он мой бывший одноклассник и владелец пилорамы. Он разведен, у него нет детей, когда-то, еще в школе, был влюблен в меня и часто провожал домой. Мы встретились с ним в городе два года назад, разговорились, он подвез меня в деревню и с тех пор мы не переставали общаться.

— Ну знаешь ли, мам… — только и смогла сказать девушка.

— Ты против, Юль? — забеспокоилась Марина Прохоровна.

— Нет, конечно, нет, мама! Просто это очень неожиданно! Я и не думала, что ты с кем-то встречаешься. Кажется, об этом никто и не знал дома!

— Я ведь не девочка уже, Юля! Не хотела афишировать, но теперь, когда он сделал предложение, я думаю, придется всем рассказать!

— Мам, ты любишь его? — только и спросила Шарапова.

— Да, люблю, мне с ним уютно и хорошо! Я знаю, что он любит меня и будет хорошим мужем, оберегая, помогая и понимая!

— Я рада за тебя, мама! А давай устроим вашу свадьбу в усадьбе? — тут же предложила она.

— Нет, не нужно, мы хотели бы расписаться и посидеть где-нибудь в городе, собрав близких родственников и друзей. Я не хочу в Сиренево. Это будет не совсем правильно. И потом, здесь погиб Сергей… Мне и так, особенно вечерами, иногда чудится на аллеях его силуэт.

— Мам…

— Я любила его, Юля, правда, очень любила и много-много лет оплакивала. Я не стала хорошей женой Володе, возможно, именно поэтому он и развелся со мной.

Юлька сжала губы, она не собиралась говорить матери об истинной причине их развода, но упоминания об отчиме были ей, как и прежде, неприятны.

— Настасья говорит, он нашел себе молоденькую девочку и собирается жениться на ней!

— Да Бог с ним, мама! — перебила Марину Юля и сменила тему. — Настя-то когда планирует приехать в деревню? Она с весны здесь не была.

— Говорит, что в декрет через неделю ей уже уходить, и у мужа как раз отпуск, вот и приедут вместе погостить!

— Ну что ж, замечательно, а теперь, наверное, нам уже пора. Слышу, Старовойтовы уже на площадке, — Юля поднялась с кресла, расправила складки платья и шагнула к двери.

Торжественная часть приема была тщательно спланирована в лучших традициях дворянства. У парадного входа гостей встречал швейцар в ливрее. В холле распахивал дверь дворецкий. Мерцали в канделябрах свечи, благоухали в напольных вазах цветы, негромко звучала музыка, а в распахнутые окна первого этажа вливался августовский вечер с ароматом пожухлой травы и листвы, спелых яблок, едва уловимым запахом тины из пруда. Теплый воздух волнующе покачивал сливочный шелк занавесок, и слышно было, как трещат сверчки в кустах сирени под окном.

С семейством Старовойтовых в полном составе они сошлись на верхней площадке лестницы, но Юлька даже не взглянула в сторону Ариана и Аделины, которые сегодня впервые приехали в Сиренево. Они неделю назад прилетели в Москву насовсем, перенеся из английской столицы свои головные офисы и бизнес. Юля не знала, с чем это связано, но, скорее всего, их просто потянуло домой. Теперь Александровой не было нужды удерживать мужа вдали от России, он принадлежал ей полностью. Да и Ариан мог спокойно приехать не только в Москву, но и посетить Сиренево, ведь фантомы любви больше не преследовали его. Сегодня весь день Матвей водил друга по усадьбе, показывая и рассказывая, со слов матери Юля знала, они умудрились даже прокатиться верхом.

Украдкой обернувшись, она поискала Матвея, делая шаг вперед, с ужасом почувствовала, как каблук цепляется за ковровую дорожку. Сердце ухнуло куда-то вниз, и в ту же секунду Юля ощутила, как сильная мужская ладонь придерживает ее за талию, Матвеева ладонь… Улыбка помимо воли коснулась ее губ, и, превозмогая желание обернуться, увидеть его, Шарапова закусила нижнюю губу и вместе со всеми стала спускаться. Навстречу радостным улыбкам собравшихся гостей, аплодисментам и вспышкам фотокамер. Гончаров убрал ладонь раньше, чем они преодолели последнюю ступеньку и оказались в людской толпе.

Юлька улыбалась, позировала, отвечала на вопросы, встречая знакомых, обменивалась с ними поцелуями и объятиями, расточала восторженные комплементы, не выпуская из рук бокал с искрящимся вином, но как мало на самом деле ее занимало все происходящее вокруг. Кроме одного — Матвея.

Тайком осматривая ярко-освещенные комнаты, она искала его, зная, он так же, как и она, окружен гостями и журналистами, а ей хотелось только одного — увидеть его, встретиться взглядом.

И вдруг почудилось, она слышит его хрипловатый смех. Стремительно обернувшись, Шарапова наконец увидела мужа в окружении друзей и коллег. Ему что-то говорили, хлопали по плечу, обнимали. Они так долго не виделись, и все рады были узнать, убедиться воочию, что у него действительно все хорошо. И он им тоже был рад.

Юлька смотрела на него, не в состоянии отвести взгляд. Он сбрил бороду и побывал утром у парикмахера. Темные волосы, зачесанные назад, были аккуратно подстрижены и едва доставали до белоснежного воротничка рубашки, выгодно оттеняющей смуглость кожи. Он был в черных брюках и пиджаке, несколько небрежно застегнутом на одну пуговицу и, бесспорно, отменно сидящем на нем. Узкий черный галстук дополнял его образ.

Матвей снова засмеялся и, будто почувствовав что-то, обернулся. Их взгляды встретились всего на мгновение. Девушка поспешно отвернулась, о чем-то заговорила, засмеялась, ощущая затылком его взгляд и превозмогая желание снова обернуться, чтобы смотреть на него и смотреть…

Этот вечер, гости, журналисты, все, что предшествовало этому событию и чем, бесспорно, гордились