Люсинда Кэррингтон - Девяносто дней Женевьевы

— Представьте себе, не знала. Почему вы выбрали именно меня? Вы достаточно богаты и могли бы заполучить любую понравившуюся вам женщину.

— Благодарю вас за такой сомнительный комплимент, — холодно ответил он. — Но почему вы считаете, что вы не в моем вкусе?

— Мне рассказывали о том, какие именно женщины вам нравятся, — призналась Женевьева.

— Люди просто высказывали мнение о том, какие женщины мне нравятся. Да, у меня было много романов, но секс-бомбы всегда вызывали у меня отвращение. И от дамочек, стремившихся заполучить меня в качестве дорогой игрушки, которая подчеркивала бы их высокий социальный статус, я тоже старался держаться подальше. Я мог переспать с ними разок-другой, и на этом все заканчивалось. — Синклер улыбнулся. — Мне всегда нравились независимые женщины, и меня совершенно не пугают леди, у которых есть мозги. Меня завораживает необыкновенное сочетание холодного разума и страстной натуры. — Он сделал паузу. — Именно поэтому вы мне и понравились. Вы представляете собой некую смесь интеллекта и необыкновенной сексуальности. Вы — айсберг, внутри которого горит пламя. И это меня необыкновенно возбуждает. К таким женщинам меня тянет как магнитом. Теперь вы меня понимаете?

— Нет, — сказала Женевьева. — Я даже не пыталась флиртовать с вами.

«Или все-таки пыталась? Вы мне очень понравились. Неужели вы сразу же это поняли? Меня, наверное, выдали глаза? А может быть, жесты и мимика?» — недоумевала она.

Синклер положил руки ей на плечи. От них исходило приятное тепло.

— Во время нашей первой встречи вы изображали из себя деловую женщину, самодостаточную, уверенную в себе. Однако вы не очень убедительно играли эту роль. Мнимое равнодушие меня всегда заводит, я воспринимаю его как вызов. Особенно если чувствую, что это блеф. — Он крепче сжал ее плечи. — А вы блефовали. В своем элегантном костюме вы были похожи на спокойную, несколько холодноватую, непорочную девицу, чопорную и правильную. Я знал, что у вас великолепная фигура, но мне хотелось увидеть, как вы будете выглядеть, когда я вас раздену. Я очень часто думал об этом.

— Вы сами заставили меня раздеться, — напомнила ему Женевьева. — Вы щупали меня, как рабыню на невольничьем рынке.

— И вам это понравилось, — ответил Синклер. — Проблема в том, что вы не хотели признаваться в этом даже самой себе. Вы постоянно напоминали мне о том, что у нас чисто деловые отношения, делали вид, будто я вам совершенно не нравлюсь, будто вам нужна только моя подпись под контрактом.

Женевьева осторожно прикоснулась к его рукам.

— Я думала, что вы сами этого хотели, — сказала она. — И приняла это как должное. Я все время пыталась подавить свои чувства. Мне не хотелось страдать и мучиться от неразделенной любви. Мне казалось, что вы просто используете меня. Вы создали себе такую репутацию — репутацию человека, который любит манипулировать людьми.

— Думаю, что я это заслужил. Честно говоря, я сам придумал эту легенду, заставив всех поверить в то, что я бессовестный манипулятор. Это очень помогало мне в различных ситуациях. Люди, которые не знакомы со мной близко, обычно не знают, чего от меня ожидать.

— Вы хотите сказать, что на самом деле вы не манипулируете людьми? — спросила Женевьева, язвительно усмехнувшись.

— Конечно, манипулирую, — ответил Синклер. — Если мне это позволяют. Все люди манипуляторы. И вы тоже. Однако это, как говорится, палка о двух концах, — усмехнулся он. — Джейд Челфонт я тоже использовал, — признался Синклер, и его усмешка превратилась в широкую, радостную улыбку. — Это был классический случай. Она хотела заполучить меня. Я был бы ее первым успехом после перехода в «Лукки». Я знал, что она будет полезна мне в Японии. Джейд любезно согласилась взять отпуск на время моей деловой поездки. Ей даже удалось приобрести билет на тот же рейс, которым летел я.

— Но я думала, что…

— Вы думали, что я сам предложил ей поехать со мной? — Синклер засмеялся. — Так думали многие. Как я уже сказал, подобные слухи не испортили моей репутации — ни здесь, ни в Японии. Японцам Джейд очень понравилась. Еще бы, английский сенсей! Если бы понадобилось сражаться с мечом в руках, лучше Джейд с этим никто бы не справился.

— А как она в постели?

Он снова засмеялся.

— Вы так легко не сдаетесь, правда? Я этого не знаю. Честно говоря, мисс Челфонт вообще не в моем вкусе. Уж слишком она мужеподобная. И я уверен в том, что я ей тоже не нравлюсь. По той же самой причине. Хотя мне кажется, если бы я захотел с ней переспать, она бы мне не отказала, понимая, что может извлечь из этого выгоду.

— Вы думаете, что она лесбиянка? — спросила Женевьева.

— Я думаю, что она бисексуалка. И мне кажется, что ей больше нравятся женщины.

— По крайней мере в этом вы с ней похожи, — сказала Женевьева спокойным, бесстрастным голосом.

— Мы оба любим манипулировать людьми, — произнес Синклер. — И оба знаем об этом. — Он медленно, как бы нехотя, улыбнулся. — Однако я оказался более удачливым бизнесменом. Я подписал контракт с японцами, а Джейд упустила выгодного клиента. Такие вот дела.

— Неужели вам никогда не хотелось узнать, хороша ли она в постели? — не унималась Женевьева.

— Нет, не хотелось, — честно признался Синклер. — Ведь я никак не мог забыть, как хорошо мне было с вами.

— В постели? — спросила Женевьева, сдерживая улыбку. — Насколько я помню, мы никогда не занимались любовью в постели.

— Это легко можно исправить, — ответил он.

Синклер подошел к ней еще ближе, и она почувствовала, как по ее телу пробежала дрожь. Он прижал Женевьеву к себе и поцеловал. Это был долгий и страстный поцелуй. Когда они наконец отстранились друг от друга, она почувствовала, что задыхается.

— Почему ты не делал этого раньше? — пробормотала Женевьева.

— Мне просто нужно было немного помочь, подбодрить, подтолкнуть. Дать понять, что тебе этого хочется, — сказал Синклер, и она ощутила на щеке его теплое дыхание. — Я думал, что уже никогда не дождусь этого от тебя. Во время нашего последнего свидания, когда мы сидели в машине, мне показалось, что ты хочешь разорвать наш договор. Хочешь уйти от меня. Давай посмотрим правде в глаза: каждый раз, когда я пытался заставить тебя признаться в своих чувствах, ты напоминала мне о том, что у нас чисто деловые отношения. Что это бизнес и ничего больше. Ты все время твердила об этом чертовом соглашении. Были моменты, когда я искренне жалел о том, что предложил тебе этот девяностодневный договор.

— Я боялась, — сказала Женевьева. — Мне казалось, ты хочешь заставить меня сделать что-то по-настоящему мерзкое.