Жизнь – безумная штука, Карсон - Миа Шеридан

и будущим ребенком составляла всего тринадцать месяцев, но, как сказала сама Эбби, такое случается, когда вы выпиваете три «Маргариты» в свой первый вечер после выхода из послеродовой депрессии. Сигнальный звоночек для всех нас. Но если честно, она и Брайан были в восторге.

Мы сняли большую «хижину» с десятью спальнями и провели неделю, катаясь на лыжах, сноуборде и играя в снежки. Я ограничилась последним. Мои мышцы отлично помнили прошлогодний урок и не желали брать новый. У каждого есть хотя бы один талант. Сноуборд не входит в число моих.

– Карсон пропустил грандиозный день на склонах, – сказал Лиланд, вешая куртку.

– Я занимался кое-чем получше, – сказал Карсон, выходя из спальни. Наша дочь свернулась клубочком у него на груди. – Я обнимался перед камином со своими девушками, – усмехнулся он, – и украшал нашу елку.

Все мужчины посмотрели на хилое хвойное деревце, о котором говорил Карсон, и одновременно скептически наклонили головы. Я печально вздохнула, но Карсон подошел ко мне, обнял меня за плечи и поцеловал в макушку.

– О боже, он предпочитает спорту обнимашки и украшение елки, – пробормотал Джош. – Боюсь, приятель, тебе пора сдать членский билет клуба мужчин. – И покачал головой, изображая печаль.

Карсон вопросительно приподнял брови.

– Да, придет и твой черед, мой друг. Запомни мои слова. И когда это произойдет, смотри не нарвись на суку.

– Эй, следи за своим языком, все мои девочки в этой комнате, – сказал мой отец, выходя из своей комнаты, где он лег вздремнуть.

Карсон поспешил изобразить раскаяние:

– Простите, сэр, – но уголок его губ приподнялся, когда мой отец, проходя мимо, легонько шлепнул его по плечу.

Отец и Карсон быстро нашли друг в друге родственную душу. Мой отец любил обоих своих зятьев, но с Карсоном у них была особая связь. Возможно, потому, что у Карсона никогда не было собственного отца, а в жизни моего отца появился «настоящий мужчина», которого он всегда мечтал видеть в сыне. Но что бы это ни было, они любили и уважали друг друга. Это так согревало мое сердце, что всякий раз, видя их вместе, я неизменно боролась со слезами.

Мы пригласили и мою маму приехать и на эти выходные, но она отказалась, даже когда мы с сестрами предложили арендовать два домика. Мне хотелось быть с ней ближе, особенно теперь, когда у меня появилась собственная дочь, но я не могла брать всю работу в наших отношениях на себя.

Возможно, когда-нибудь она поймет, что отреагировала на потерю еще большей потерей, и попытается это исправить. Я надеялась, что так и будет, но, с другой стороны, наверное, прошло уже слишком много времени. Это разрывало мне сердце, но я каждый день давала себе слово, что это вдохновит меня притягивать к себе людей, а не отталкивать их.

Карсон написал своей матери письмо и прислал ей фотографию нашей новорожденной дочери Эллы. С его стороны это была своеобразная оливковая ветвь, протянутая женщине, которая подарила ему жизнь, но просто не могла дать ему ничего большего.

Она ответила ему, и они начали обмениваться письмами и фотками. Он все еще осторожничал, но это было только начало.

Я улыбнулась мужу и, посмотрев на нашу малышку, поцеловала ее в белокурую головку.

– Эй, маленькая мисс, – сказала я. – Почему ты не спишь?

– Мы работаем над этим, – сказал Карсон, и, наклонившись ко мне, прошептал: – Я рассказывал ей замечательную историю о девушке, в которую я однажды влюбился между двадцать первым и двадцать вторым этажом.

– Вот как… – сказала я, глядя на нашу дочь, – неудивительно, что ты не хочешь спать. Это и впрямь замечательная история.

Я осторожно коснулась ее носика указательным пальцем. Дочь тотчас одарила меня беззубой улыбкой. Ее карие глаза заинтересованно вспыхнули, а слева от нижней губы появилась маленькая ямочка, которую я так любила.

– Да, – сказал Карсон, мягко улыбаясь, – это и впрямь замечательная история.

– Надеюсь, это была версия для дошкольного возраста? – уточнила я, подмигивая ему.

Он тихо усмехнулся, его глаза светились теплотой.

– Эй, сестренка, ты помогаешь мне или как? – крикнула из кухни Джулия. Они с Эваном взяли на себя приготовление картофельного пюре, и теперь до меня доносились звуки шлепков и тихие ругательства. Я недоуменно приподняла бровь.

– Похоже, у них там все серьезно. Я лучше пойду. Спи спокойно, моя девочка, – сказала я, снова поцеловала малышку и улыбнулась Карсону. Он уже повернулся, чтобы отнести ее в гостевую комнату, где мы поставили детскую кроватку.

Я уже было направилась в кухню, но в самый последний момент повернула голову, чтобы посмотреть им вслед. Мой муж и наша дочь. В этом мире есть много волнующих душу картин, но ни одна из них не сравнится с прекрасным мужчиной, которого вы любите, держащим на руках ребенка, которого вы создали вместе.

Нет, ни одна.

Карсон

Я держал на руках мою маленькую дочурку, качая ее в большом кресле-качалке в гостевой комнате. Моя любовь к ней была так сильна, что казалась осязаемой. Я прижался носом к ее головке, вдыхая ее сладкий запах. Я сделаю все, чтобы защитить ее, оградить от всех невзгод, чтобы она всегда чувствовала себя любимой.

Я сделал делом своей жизни спасение женщин от страданий и большую часть времени чувствовал себя уверенным профессионалом в той роли, которую играл в этом начинании. Но, поняв, что мне всю жизнь предстоит защищать маленькую девочку, которую я держал в руках, я почувствовал, как мое сердце сжимается от страха. Наверное, так и должно быть.

Моя дочь уютно прижалась ко мне, ее глазки начали слипаться, и я позволил своим мыслям отправиться в странствия… Давным-давно кто-то вот так же держал на руках Ару. Кто-то когда-то точно так же держал каждую маленькую девочку. А если нет, то должны были. Я закрыл глаза, укачивая ее, укачивая… вдыхая сладкое детское дыхание, а крошечная пухлая ручка сжимала в кулачке мою футболку.

Я хотел, чтобы она мной гордилась. Я хотел, чтобы она видела, как я люблю ее мать, как боготворю ее, а для нее самой хочу лишь одного: чтобы в один прекрасный день стать любимой целиком и полностью, телом, сердцем и душой.

Когда-нибудь мне предстоит с ней нелегкий разговор об ошибках, которые я когда-то совершил. Я съежился от этой мысли, но факт остается фактом: интернет – это навсегда, и было бы лучше, чтобы она услышала это от меня.

Я думал о том, кем я был до того, как встретил Грейс, о том, кем был в собственных глазах. Порой человек не понимает, что с ним что-то не так, пока