Коллектив авторов - Историческая культура императорской России. Формирование представлений о прошлом

1407

Столетие Петербурга описывается, в основном, по следующим источникам: Половцов А.В. Празднование столетнего юбилея Санкт-Петербурга 16 мая 1803 года (цит. по: Сеселкина Л. И сто, и двести лет назад… О чем рассказывают архивные документы // Муниципальный вестник (Санкт-Петербург). 2003. № 12. С. 10–11; Памятник столетию Санкт-Петербурга, или Описание торжества и церемонии, совершившихся в сей Российско-Императорской столице, по случаю благополучно окончившегося первого столетия от заложения сей резиденции, с присовокуплением о прежнем и нынешнем состоянии жителей, церквей, дворцов и коммерции (цит. по: Срезневский В. Празднование столетия Петербурга // Русская старина. 1903. Т. 114. № 5. С. 363–378).

Этот факт особо подчеркивался в исторической справке А.В. Половцова, составленной по поручению Петербургской городской думы. Анатолий Викторович Половцов (1841–1905), возглавлявший Общий архив министерства императорского двора, известный архивист, историк, писатель, журналист, член Императорского русского археологического общества, Императорского Петербургского археологического института и Императорского общества поощрения художеств, заметный деятель многих ученых архивных комиссий, использовал в работе по ее составлению камер-фурьерские журналы, в которых с 1734 года велись поденные записи о царствующих особах и событиях при дворе, а также архивные дела Гофинтендантской конторы, ведавшей сооружением и содержанием дворцовых зданий. Записка Половцова была высоко оценена уже в его время (ее же использовали при составлении церемониала 200-летнего юбилея Петербурга в 1903 году) и сохранила свою историческую значимость в наши дни (в частности, она изучалась в дни празднования 300-летия города); однако насколько в данном случае историк ориентировался на документ, а не на требования политического момента – подлежит дальнейшему изучению.

В настоящее время в различных городах в музеях и иных памятных местах имеется по крайней мере несколько ботиков Петра, каждый из которых притязает на звание «дедушки русского флота», причем более чем один ведет свою историю от первых плаваний юного Петра по реке Серебрянке и прудам в селе Измайлово. Очевидно, в 1803 году аутентичность ботика была наиболее достоверной. «Ботик Петра» также стал одной из постоянных составляющих более поздних юбилеев; однако прояснение вопроса о том, насколько достоверны происхождение каждого подобного участника очередного торжества от искомого спутника Петра I, а также возможная неединственность изначального ботика и его дальнейшие приключения, – остается дезидератом историографии.

Невозможно останавливаться на каждой аналогии и каждом случае тождественности российской юбилейной культуры XIX, XX и XXI веков. Во многом они объясняются, разумеется, использованием общепринятых в европейской культуре Нового и Новейшего времени символов праздничности и эксплуатацией соответствующих обрядов, а также обращением в торжественных случаях к определенным сферам общественной жизни. Военные парады, религиозные церемонии и церковные службы, процессии – также военные, церковные, однако и гражданские, нередко с участием молодого поколения, зачастую символически объединяющие все общество по тем или иным категориям – сословным, профессиональным и т. д., музыка, иллюминации – все это общие черты большинства праздников во многих странах в современную эпоху. Однако как минимум одну характерную особенность праздничной, в том числе юбилейной, культуры России на протяжении уже более чем двухвековой ее истории здесь необходимо особо отметить. В первые либеральные годы правления Александра I, когда в политике шел поиск путей кардинальных реформ, а общественная жизнь была проникнута стремлением забыть жестко регламентированное время Павла I; в последние годы царствования Николая II, прошедшие под знаком попыток сохранить существующий общественный порядок и противостоять дальнейшим политическим реформам; в самые различные периоды советской истории; в постсоветской демократической России – постоянно главной характерной особенностью российской праздничной и юбилейной культуры является ее предписанность и расписанность сверху. Уже в 1803 году центральное место юбилея было именно «назначено». И пусть в то время выбор церкви св. Исаакия в качестве места основного торжества являлся наиболее логичным, позволявшим сделать его сакральным центром, территориально объединявшим основные символы императорской власти (Зимний дворец), российской истории (памятник Петру I), общественных учреждений (точнее – вовлеченности дворянского сословия в управление государством – Сенат), армии и флота (Адмиралтейство и Главный штаб), причем без разделенности рукавами Невы или пространственной удаленностью. Тем не менее, тот факт, что ни Петропавловская крепость, ни Смольный собор (строительство Казанского собора еще продолжалось, и он не был освящен) даже не рассматривались, а «места памяти» директивно устанавливались, наглядно характеризует начало российской юбилейной традиции, которая продолжается по сей день.

В 1803 году это была уже третья церковь св. Исаакия на этом месте – каменная, но еще не достигшая размаха и величия будущего собора; тем не менее, и тогда – крупнейшая церковь столицы.

Одна из немногих отличительных черт юбилея 1803 года. В дальнейшем присутствие простого народа на официальных юбилейных церемониях становится все менее и менее заметным. От века к веку уменьшается число участников торжественных мероприятий и даже зрителей, не имеющих особых пригласительных билетов; перманентно ограничивается возможность свободного доступа куда бы то ни было, равно как и количество мероприятий «для всех».

Из-за отсутствия соответствующих архивных материалов невозможно доподлинно судить об истинности возраста и личного знакомства с Петром Великим «украшенного сединами старца». Однако судя по его способности к продолжительной езде на лошади и по укоренившейся с тех пор традиции российских юбилеев, согласно которой организаторы торжеств стремились «найти» участников или очевидцев празднуемых событий, в том числе и столетней давности (ср., например, факт участия «ветеранов и очевидцев» Отечественной войны 1812 года «в возрасте 110–120 лет» в церемонии празднования 100-летнего юбилея Бородинской битвы в 1912 году, «аутентичность» этого ветерана представляется довольно сомнительной. См.: Цимбаев К.Н. Трехсотлетие дома Романовых. Юбилей 1913 года как художественное действо (Пролог) // Историк и художник. 2005. № 1. С. 181–195.

Через месяц после юбилея Баранов назначается «за обер-прокурорский стол» в 3-й департамент Сената, при этом службу он начал всего за два года до этого и был экзекутором 1-го департамента. Вопрос о том, явилось ли это совпадением или же быстрое продвижение по служебной лестнице связано с юбилейными (или послеюбилейными) событиями, как это стало нормой спустя сто лет, остается на данный момент еще не проясненным.

См. документы Церемониальной части министерства императорского двора, касающиеся юбилейных торжеств – о праздновании 200-летия Полтавской битвы в Полтаве и в Петербурге, 100-летия Бородина в Москве, 300-летия династии Романовых в Костроме, Владимире, Суздале, в Троице-Сергиевой лавре, в Ростове Великом и т. д. Именно Церемониальная часть (при содействии Канцелярии министерства двора и Гофмаршальской части) была той инстанцией, чиновниками которой прорабатывались окончательные варианты и детали церемоний. В ее фондах хранятся подробные программы пребывания императора и его семьи в различных городах во время высочайших путешествий и разработки маршрутов путешествий – схемы въездов и проездов императорской процессии, списки лиц, приветствовавших царскую семью и приносивших поздравления – по сословиям, профессиям, вероисповеданиям – с обязательным представительством всех основных религиозных течений (православных, иных христианских и нехристианских); распоряжения по дворцовым балам, парадным обедам, завтракам и спектаклям, приглашения и повестки на торжества, списки участвовавших полков, предписания о форме одежды военным, гражданским и придворным чинам, положения о вручавшихся юбилейных медалях, решения о приглашении отдельных, особо важных, лиц или групп (например, кавалеров ордена св. Александра Невского) на торжества. В этих документах содержатся и подробно расписанные церемониалы празднования всех важнейших юбилеев по дням и даже часам и минутам. Это позволяет досконально представить не только ход каждой церемонии, но и механизмы ритуализации истории – в частности, главенство светских распорядительных властей (дворцово-министерской бюрократии) над церковными и военными. (РГИА. Ф. 472 (Канцелярия Министерства императорского двора); Ф. 473 (Церемониальная часть); Ф. 476 (Гофмаршальская часть). Ср. также: РГИА. Ф. 1284 (Департамент общих дел МВД). Оп. 187. Юбилейные дела и различные ходатайства. 1900–1917 гг.).