Митрофан Довнар-Запольский - История Беларуси

Таким образом, пояс литовских поселений оказался теперь не с восточной стороны у восточных славян, но с западной.

Из предыдущего обзора ясно, что славянское племя, сидевшее на Березине, на прилегающей части Днепра и на Припяти, было очень слабо затронуто тем толчком, который был дан германцами к передвижению. Это племя вообще осталось на своих местах, только получив некоторую возможность к передвижению на северо-восток по направлению к финской территории. На основании данных филологии можно выяснить первоначальные границы этого славянского племени. Так, две большие белорусские реки, Двина и Неман, носят названия, объясняемые из литовского языка. Но левые притоки Двины почти все носят славянские названия, правые притоки — названия литовские, за некоторыми исключениями. Следовательно, на нижней Двине и вообще на правом берегу ее славяне не были автохтонами. Неман, по преимуществу литовская река, с притоками, наименование коих почти всегда объясняется из литовского языка, за немногими исключениями; напротив, Припять с ее притоками является славянской рекой. Верхний Днепр с правыми притоками и особенно бассейн Березины имеют славянские наименования, но уже левые притоки верхнего Днепра объясняются большей частью из финского и литовского языков. Только Сож и Десна с их притоками представляют собой местность, где славянские наименования переплетаются с литовскими, что означает, что здесь в непосредственной близости жили одновременно славяне и литовцы.

Так определяется древнейшая территория белорусского племени на севере и на востоке. На юге такой границей была Припять, а на западе такой границей был водораздел между Припятью и Западным Бугом по направлению к литовской Вилии.

Глубокая древность не сохранила нам точного указания того племени, которое здесь жило. Впрочем, Геродот называет имена отдельных племен. Интереснее другое, именно то, что геродотовские будины рисуются как племя с светло-голубыми глазами и русыми волосами, что соответствует общему типу славянского племени. Живший здесь народ во времена Геродота продолжал здесь жить и в первые века нашей эры, потому что география Птоломея здесь же помещает своих будинов. Разумеется, только предположительно можно сближать будинов с белорусами, так как вообще древние писатели были мало осведомлены в географии дальнего с[еверо]-востока. Независимо от названия, весьма большой интерес представляет вопрос, когда славянские племена стали приобретать племенные особенности, этнографические и лингвистические, т. е. та эпоха, когда стало наблюдаться переселение славян. Несомненно, эпоха переселения народов должна была отразиться на усилении племенных особенностей отдельных славянских ветвей, так как племена отделялись друг от друга и начинали вести более изолированную жизнь. В самом деле, эпоха передвижений славянских племен дает нам указания на существовавшие племенные различия. В самом деле, писатели 6 в. уже знают разделение славян на племена, рассеянно жившие на обширной равнине. Это хорошо себе усвоили византийские писатели. Но, кажется, наиболее точные этнографические данные дает нам писатель 6 в. по Р[ождеству]Х[ристову] готский историк Иордан, который лучше византийцев знал расположение славян, потому что знал не только южные и восточные ветви, но и западные. Он присваивает славянам общее наименование венедов, как называли их еще классические писатели («венды» Тацита), причем это имя им относится преимущественно к привислянским славянам, т. е. к западным. Указав разделение славян на племена, он далее сообщает и еще два наименования племен. Так как анты тянулись от южного Дуная к Днепру, а под венедами Иордан разумеет преимущественно западных славян, то очевидно, наименование антов прилагается к юго-восточной ветви славян, и просто под именем славян разумеются северные славяне, жившие к северу от Припяти. Последнее совпадает и с тем, что еще в 9 и 10 вв. эти племена преимущественно называли себя славянами, различая свои поселения по центральным городам и рекам. Это как раз группа тех племен, которых летописец называет дреговичами, радимичами и кривичами. Правда, на востоке в 9 и 10 вв. тот же летописец знает живущими на Оке еще одно обширное славянское племя вятичей, но это племя, легшее вместе с кривичами в основу великорусской народности, пришло, как теперь основательно доказано, с юга, с Придонья, и притом пришло в довольно позднее время. Следовательно, из трех названий обширного славянского племени, название славян могло быть приложено только к припятским славянам, жившим между верхним Днепром и Припятью.

Анты в то время захватили обширную территорию, которая распространилась, по-видимому, от среднего Днепра к Дунаю и охватывала Черноморское побережье. Однако, анты с течением времени было разорваны азиатскими кочевниками на южную ветвь, оставшуюся на Дунае, и на северную ветвь, придвинутую к Оке и среднему Днепру. Этим положено начало разделению славян на юго-славянских и восточных.

Мало того, тот же период первоначального расселения славян дает нам указание на совершившееся их распределение не только на крупные ветви западных, восточных и северных, но и на более мелкие подразделения, на племена. В отношении Белоруссии догадку в этом направлении подтверждает тот факт, что часть племени дреговичей в 7 в. живет в Македонии около Солуня. Греки называли их драгувитами. Это указывает на то, что часть этого племени оторвалась от своего ядра и увеличенная общим движением, направилась к Дунаю. Это наиболее древнейшее напоминание о наших предках. Македонские драгувиты были воинственным народом, составляли целую область и имели своего епископа в 9 в. Обособленность их от других племен в смысле названия уже указывает на то, что отсюда она вынесла не только имя, но и некоторые диалектологические особенности в языке, например твердое «р» (как у белорусов).

Язык драгувитов был тем самым языком, которому учились св[ятые] Кирилл и Мефодий и на котором, следовательно, впервые появились книги священного писания.

Все сказанное подготовляет нас к тому, что выделение из среды др[евних] славян предков белорусов произошло в очень давнее время.

Начальная летопись сообщает нам уже достоверные сведения о тех племенах, которые в начальный период русской истории жили на территории Белоруссии и которые являются предками белорусов. Летописец передает о том, что в 9 в. восточные славяне делились на ряд племен. Эти племена составляли собою три группы, из которых каждая группа положила начало одной из национальностей, на которые делится русское племя, т. е. великорусское, белорусское и украинское. В древнейшее время каждая из этих национальностей состояла из нескольких отдельных племен, очевидно, мало разнившихся между собою и поэтому с течением времени составивших одну национальность. Так, группа племен, живших к югу от Припяти, между Днепром и Днестром, положила начало украинской национальности (поляне, волыняне, тиверцы, уличи и др.). Племя вятичей, жившее на Оке вместе с пришедшими к нему колонистами, положило начало великорусской национальности. Племена радимичей, дреговичей и кривичей положили начало белорусской национальности. Летописец так размещает эти племена: под дреговичами он разумеет обширное племя, занимающее большое пространство между Припятью и Двиной. Радимичей он размещает на Соже, а кривичей — на верховьях Западной Двины и Днепра, частью на верхней Волге. Из этого ясно, что летописец помещает кривичей в местности, где раньше жили литовцы и где славяне столкнулись с финнами. Летописец знает, что каждое племя имело свое княжение, т. е. представляло собою отдельный народец. Он различает племена по этнографическим особенностям. По его словам, только приднепровские поляне имели культурные обычаи — кроткие и тихие, имели правильное семейное устройство. Другие же племена жили «зверским образом», убивали друг друга, ели все нечистое и имели особые брачные обычаи. Эта характеристика летописца-полянина имеет, очевидно, тенденцию к тому, что[бы] показать превосходство полян в среде других племен. Но для нас важно, что летописец именно сознавал различие между племенами.

Летописец знает также и некоторые предания о происхождении племен. Так, он рассказывает о том, что были два брата родом из ляхов — Радим и Вятко «и пришодша седоста Радим на Сожю и прозвавшася Родимичи». От Вятки назвались вятичи. Таким образом, от летописца дошли какие-то неопределенные предания о сродстве радимичей и вятичей с ляхами. Что касается вятичей, то ни исторические, ни лингвистические данные не подтверждают догадки летописца о родстве их с поляками, ибо вятичи пришли на Оку с юга, с Подонья, куда переселение забросило их в более раннюю эпоху. Следовательно, они были одним из самых крайних племен на славянской прародине и далеко жили от ляшского племени, которое занимало крайний северо-запад. Иное дело — родство радимичей с ляхами. Для ученых историков это сообщение летописца представлялось догадкой, ибо казалось очень странным появление польского племени оторванным так далеко на востоке. Однако, благодаря новейшим изысканиям в области филологии и в области славянских передвижений, уже не существует сомнений в том, что сообщение начального летописца соответствует действительности: племя радимичей является частью обширного ляшского племени. Те же данные филологии дают основание вообще говорить о том, что северное Приднепровье было занято частью ляшского племени. Филологи с большой достоверностью признают и дреговичей по языковым особенностям ветвью ляшского племени (академик Шахматов). У радимичей и дреговичей был один язык — предок белорусского языка. Дреговичи получили свое название от древнего слова дрягва, что означает болото, трясина, т. е. по господствующему колориту природы страны. Наибольшие трудности вызывает вопрос о кривичах. В начале летописец несколько раз говорит об этом племени, причем нередко покрывает наименование кривичей наименованием славян. По его словам, славяне имели особое княжение в Новгороде, а другое [на] Полоте, которые назывались полочанами. От них же и кривичи, которые сидят на верховьях Волги, Двины и Днепра и которые имеют город Смоленск. Тут, т. е. на всем этом пространстве, сидят кривичи.