Северные моря в истории средневековой Европы. Эра викингов и эпоха Оттонов. 300–1100 годы - Арчибальд Росс Льюис

Автор надеется, что его попытка собрать, связать и пересмотреть историю северных морей в раннем Средневековье послужит стимулом для дальнейших исследований, появления новых идей и гипотез.

В IV веке главным фактором, влиявшим на земли Атлантики, протянувшиеся от Испании до Финского залива, была Римская империя. Так продолжалось более трех веков. Ее важность основывалась на ряде обстоятельств.

Во-первых, эта империя включала, если говорить о географии, большие участки побережья, омываемого серыми водами северных морей. Вся атлантическая Испания и Галлия признавали влияние Рима, который распространил свою власть на север до устья Рейна и даже за него. То же самое можно сказать о Британии – до Ферт-оф-Форта. Только Ирландия, некоторые части Шотландии, Скандинавия и Прибалтика остались за пределами римского мира.

Во-вторых, к началу периода ранней империи Рим установил контроль над большинством народов, которые следовали давним морским традициям до прихода римлян. Кадис, древний финикийский центр торговли с Атлантикой, перешел под римский контроль в конце III века до н. э. Цезарь добавил к империи побережье Галлии, где жили опытные мореплаватели – сантоны, морины, менапии и венеты. Клавдий, завоевав Британию, присоединил к империи кельтских мореплавателей, которые пока еще оставались свободными, а последующее поглощение фризов и батавов завершило процесс. К середине II века свионы, удаленное балтийское племя, использовавшее примитивные гребные плавсредства, были единственным важным северным морским народом, не попавшим под власть римлян. Их активность, если верить Тациту, ограничивалась Балтикой.

В-третьих – и этот фактор был едва ли не самым важным – влияние Римской империи, основанное на превосходстве в организации, управлении, вооружении и цивилизации, придало ее культуре огромный престиж, который распространился далеко за пределы ее границ, куда не проникали ни легионы, ни суда. В ранней империи термины «Рим» и «цивилизация» являлись практически синонимами. Римская империя была атлантической державой первостепенной важности, по сути, единственной атлантической державой того периода.

В свете таких фактов представляется парадоксальным утверждение, что Рим в течение первых двух веков империи инстинктивно отвергал свою атлантическую участь. Тем не менее его правители, если не считать завоевания и удерживания Британии, судя по всему, сопротивлялись географической тяге, которая повсюду, от рек Испании, Галлии и Рейнской области до далекой Британии, казалось, требовала, чтобы империя стала атлантической державой. Причины столь явного нежелания Рима понять нетрудно. Во-первых, римляне не имели природной склонности к мореплаванию. В отличие от греков и финикийцев, их предшественников в Атлантике, они были и оставались сухопутными солдатами и фермерами, а вовсе не мореплавателями и торговцами. Судя по всему, они не доверяли морю, даже столь близкому им Средиземному. Атлантика, с приливно-отливными явлениями и течениями, туманами и штормами, вселяла в них ужас. Достаточно прочитать рассказ Цезаря о вторжении в Британию, в процессе которого он не понаслышке познакомился с коварством прибрежных вод и едва не лишился своих кораблей, познакомиться с повествованием Тацита о фризских берегах или с трудами Плиния, чтобы понять отвращение римлян к Атлантическому океану. Римляне хорошо понимали и ничего не имели против сухопутных дорог. Морские пути были для них чуждыми.

Еще более важным представляется тот факт, что Рим был, как отметил Пиренн, по сути своей, средиземноморской державой. Несмотря на существование обширных атлантических владений, ее правители никогда об этом не забывали. Имперское наступление шло к северу от Средиземноморского бассейна, это верно, но только оно носило, по существу, оборонительный характер. Оно велось, чтобы защитить свое сердце, Средиземноморье. Если рассматривать его в таком аспекте, становится ясно, что завоевание Цезарем Галлии имело целью не столько продвижение к Атлантике, сколько оборонительное наступление, которое, отодвинув римские границы к Рейну и океану, обезопасило важный путь вторжения по долине Роны, а также по долине Гаронны. Первому тогда угрожали гельветы Ариовиста, а до этого – кимвры и тевтоны, которых уничтожил Марий. Цезарь остановился у Рейна, поскольку ему не надо было идти дальше, чтобы достичь требуемой цели. Август продвинул границу на восток к Дунаю, стараясь защитить альпийские перевалы, ведущие в Италию, и присоединил Лузитанию, чтобы раз и навсегда завладеть средиземноморской Испанией. Он и его преемники позволили одному поражению отвлечь их от вялого завоевания Германии до Эльбы. Два более поздних продвижения римлян в северном направлении – завоевание Британии и Дакии при Клавдии и Траяне – также носили оборонительно-наступательный характер, основанный на средиземноморской позиции. Британия образовала внешний бастион или треугольник, который защищал Галлию, а значит, жизненно важный путь по долине Роны. Дакия, находясь в руках римлян, обеспечивала дополнительную защиту на Балканах для пути по долине Вардара на юг к Эгейскому морю, который, как впоследствии доказали славяне, булгары и авары, был не менее опасен для Рима на востоке, чем путь по Роне на западе. Упрекать римских правителей ранней империи в том, что они не продвинули границы дальше, чтобы создать линию Висла – Днепр, значит не понимать ни их цели, ни основы их управления. Им было вполне комфортно на Средиземноморье. Если попытки закрепить за собой и обезопасить этот бассейн привели их на Атлантику, это произошло случайно и не изменило ни их цели, ни характер.

Это может объяснить целый ряд весьма любопытных вещей, к примеру, тот факт, что римляне так и не потрудились завоевать Ирландию, хотя ошибочно считали, что она располагается между Британией и Испанией. Она могла завершить их атлантические владения, и, если верить Тациту, для ее завоевания потребовался бы всего один легион. Это также объясняет, как они поверили, что Британию – остров – можно защитить от вторжения, построив укрепления на севере через самую узкую часть территории. Речь идет о валах Адриана и Севера.

Чрезвычайно важным представляется также следующее: средиземноморское, сугубо сухопутное оборонительное мышление объясняет любопытную модель римской дорожной системы в Испании, Галлии и Британии. В этих провинциях римские дороги практически полностью игнорируют Атлантику. Их галльская дорожная сеть, к примеру, сосредоточена вокруг Лиона в головной части долины Роны и следует оттуда к важнейшей рейнской границе, к Руану и Булони, откуда по кратчайшему водному пути через Английский канал можно попасть в Британию. За исключением долины Гаронны и области Сентонь, дороги вообще не ведут к Атлантике. Изучая их дорожную сеть, создается впечатление, что римляне едва ли