Артем Драбкин - 22 июня. Черный день календаря.

Учеба в школе проходила напряженно, но нам очень активно помогали «старики», которые забо­тились о нас, называли нас желторотиками и вся­чески обучали военной премудрости. Например, когда мы приехали в гарнизон и попали впервые в наряд, надо было мыть пол в казарме. В спальне было 120 коек. Это была не комната, а громадный зал. Мы, естественно, взяли ведра, тряпки — нас было 12 человек — разлили по полу воду и стали тряпками что-то там делать. Пришли «старики», засмеялись: «Эх, вы, желторотики, так вы будете до вечера мыть». Позвали несколько человек — пришло четверо или пятеро. Взяли швабры, встали в ряд и погнали воду. И треть зала вымыли за 10— 15 минут. «Вот, как надо!»— сказали «старики».

Помогали они нам и при обучении стрельбе. Стреляли мы кое-как. Вначале было очень сложно, потому что пулемет при стрельбе вело. И устранять задержки было трудно. Пулемет ШКАС был скоро­стрельный, но у него было 48 типов задержек. Часть из них устранимых, часть неустранимых. И вот од­нажды, когда мы в оружейной палате разбирали и собирали пулеметы и учились устранять задерж­ки, пришел старшина, отвоевавший в Финляндии и списанный по ранению. Зашел посмотреть, как мы учимся. С усмешкой посмотрел, как мы возим­ся с пулеметами, и сказал: «Ну, куда вам. Так, как вы работаете, с одного захода вас собьет истреби­тель. Почему? Вы же с задержкой возитесь сколь­ко!» — «Как надо?» — «Надо мгновенно задержку ус­транить. Иначе вы безоружны». — «Ну покажи нам, как надо». —«Делайте задержку, дайте пулемет и за­вяжите глаза». Раз-два — и задержка была устра­нена. Вот так нас учили «старики».

Однако многое изменилось, когда в конце трид­цатых годов СССР начал увеличивать армию, гото­вясь к грядущей «большой войне». Армии пригра­ничных округов пополнились за счет молодежи при­зывного возраста только что присоединенных рес­публик. Естественно, что их лояльность по отноше­нию к новой власти была более чем сомнительна.

По воспоминаниям М.Л. Сандлера: «В сороковом году в армию пришло много «западников» и был поток новобранцев из Средней Азии (до этого среднеазиаты, как правило, служили только в национальных территориальных дивизиях). Многим тяже­ло давался русский язык или азы овладения техни­кой. Никаких насмешек над ними не строили, тер­пеливо все разъясняли».

Кроме того, волна репрессий, хоть и не была столь масштабна количественно, как это принято изображать, привела к значительным изменениям в командном составе, причем, наиболее пострадав­шее среднее и старшее командное звено пополни­лось в основном из среды младших командных кад­ров, не успевших приобрести ни достаточного опы­та, ни соответствующих навыков. Младший комсостав был в основном сформирован за счет досроч­ных выпусков, курсантов военных училищ (приказ наркома обороны маршала С.К.Тимошенко от 14 мая 1941 г.), выпускниками краткосрочных курсов младших лейтенантов и курсов командиров запа­са. Учитывая увеличение армии почти в пять раз по сравнению с уровнем 1934 г., сложно ее рассмат­ривать как «кадровую».

Вдобавок ко всему мощнейший удар был нане­сен по престижу элиты армии — летчикам приказом наркома обороны Тимошенко № 0362 «Об измене­нии порядка прохождения службы младшим и сред­ним начальствующим составом в ВВС Красной Ар­мии». В соответствии с этим приказом всем выпус­кникам училищ вместо звания «младший лейтенант» или «лейтенант» присваивалось звание «сержант». Летчики, не прошедшие четыре года службы, обя­заны были жить в казармах. Соответственно изме­нялись и нормы довольствия, оклады, они лишены были права надеть ту самую форму с «курицей» на рукаве. Многими это было воспринято как личное оскорбление. Летчики отказывались надевать зна­ки различия, ходили с пустыми петлицами в знак протеста. Часто бывало, что техники-лейтенанты вынуждены были докладывать о состоянии самоле­та своему командиру — сержанту, что несомненно являлось грубейшим нарушением основного ар­мейского принципа — субординации. Вспоминает ветеран ВОВ И.Д. Гайдаенко: «В декабре вышел из­вестный приказ наркома обороны Тимошенко. Меня, лейтенанта, командира

Весть о войне с СССР не вызвала у простых берлинцев энтузиазма.

звена, орденоносца, посадили в казарму! Причем, так как я был командиром звена, меня еще назначили страшим по ка­зарме. Ох, хватил же я горя с этой срочной служ­бой! Представляешь, приехали из училищ лейтенан­ты-летчики, пришли летнабы, а тут приходит при­каз, и их разжалуют в сержанты. Мало того, что за­пихивают в казарму, так еще и звание снимают! Это ж позор перед девушками, знакомыми, родными! Конечно, дисциплина после этого резко упала. Трудно мне было держать эту банду молодых лету­нов. Конечно, то, что положено по программе лет­ной подготовки, мы выполняли, но летчики ходили в самоволки, пьянствовали. Причем, если на выпив­ку не хватало денег, то ребята что-нибудь продава­ли из постельного белья (общежитие летного со­става здесь было оборудовано, как надо: одеяла но­венькие, подушки, простыни). Бардак, одним сло­вом... Один у нас комсомолец отличился. Его выз­вали на собрание: «Что же ты пьешь, безобразни­чаешь? Мы тебя исключим из комсомола!» А он от­ветил: «Подумаешь! Исключайте! А я буду беспар­тийный большевик!» Думаю, меня здорово спасло начало войны, а то бы посадили меня за недостачу казенного имущества...»

Вот такими разношерстными, с противоречи­вым сознанием, раздвоенной моралью, дезориен­тированными в оценке характера, длительности бу­дущей войны и реального противника подошли во­ины 1919—1922 гг. рождения, составлявшие осно­ву Красной Армии к 22 июня 1941 г.

Высшее руководство, хоть и было лучше осве­домлено о реальном положении дел, чем простые граждане и рядовой состав Красной Армии, не пи-

Газета с обращением Гитлера к солдатам Восточного фронта.

тало необоснованных иллюзий. Однако и оно не представляло себе в полной мере всех перспектив разворачивавшихся событий. Небыли подготовле­ны и теоретические основы управления страной в кризисной ситуации.

Руководство СССР предполагало, что главный удар будет нанесен на западном направлении, че­рез Белоруссию на Москву. Сообразно этому совет­ский план первой операции предусматривал нане­сение удара с территории Украины в оккупирован­ную Германией южную Польшу. Разгром германс­ких войск на этом направлении должен был заста­вить их прекратить наступление в Белоруссии. Организационно войска западных округов СССР на границе с Германией разделялись на три объеди­нения: Прибалтийский, Западный и Киевский особый военные округа. В случае войны они преобра­зовывались соответственно в Северо-Западный, Западный и Юго-Западный фронты. В мирное вре­мя в особых округах у границы находились только так называемые армии прикрытия. Для проведения первой операции в случае войны требовались мо­билизация и сбор в особых округах войск со всей европейской части страны.

Планы прикрытия. В период сосредоточения и развертывания войск для грядущей первой опе­рации границу предполагалось прикрывать от воз­можных вылазок противника быстро мобилизуемы­ми дивизиями приграничных армий. Задачами этих соединений было: «Упорной обороной укреплений по линии госграницы прочно прикрыть отмобилизование, сосредоточение и развертывание войск округа. Противовоздушной обороной и действия­ми авиации обеспечить нормальную работу желез­ных дорог и сосредоточение войск округа. Всеми видами разведки своевременно определить харак­тер сосредоточения и группировку войск противни­ка». Разработки, по которым приграничные армии должны были действовать, пока из глубины страны подтягиваются основные силы для реализации пла­нов первой операции, получили название «планов прикрытия государственной границы». До опреде­ленного момента мероприятия по прикрытию ли­нии границы включались в план действий войск ок­руга в случае войны отдельным разделом. В част­ности, соответствующие пункты мы обнаруживаем в записке начальника штаба Киевского особого военного округа М.А. Пуркаева. В 1941 г. эта схема была видоизменена. В начале мая 1941 г. в округа были направлены директивы наркома обороны на разработку планов прикрытия как отдельных доку­ментов. В Киевский особый военный округ эта ди­ректива была направлена 5 мая 1941 г., Одесский военный округ получил аналогичный документ 6 мая 1941. Сроком предоставления готовых планов обо­роны на период сосредоточения и развертывания в Генштаб было назначено 25 мая. Реально округа предоставили разработанные ими пакеты докумен­тов 10 — 20 июня 1941 г. Однако это не означает, что войска вступили в бой, не имея конкретных боевых задач. Армейские планы прикрытия были в основ­ном утверждены, задачи соединениям определены. В ходе опроса, проводившегося Военно-научным управлением Генерального штаба в 50-х гг., бывший начальник оперативного отдела штаба КОВО И.Х. Баграмян достаточно подробно описал вопрос с поста­новкой задач войскам округа: «План обороны государ­ственной границы был доведен до войск, в части их касающейся, следующим образом: войска, непосред­ственно осуществлявшие прикрытие, [...] имели подробно разработанные планы и документацию до полка включительно; остальные войска округа (пять стрелковых корпусов, семь далеко не закончивших формирование механизированных корпусов и час­ти усиления) [...] имели хранимый в сейфе соответ­ствующего начальника штаба соединения опечатан­ный конверт с боевым приказом и всеми распоря­жениями по боевому обеспечению поставленных задач. План использования и документация во всех подробностях разрабатывались в штабе округа только для корпусов и дивизий. Исполнители о них могли узнать лишь из вложенных в опечатанные кон­верты документов после вскрытия последних». Именно приказы частям и соединениям по плану прикрытия находились в «красных пакетах», кото­рые должны были вскрывать командиры в первый день войны.