К.А. Иностранцев - Хунну и Гунны (разбор теорий о происхождении народа Хунну китайских летописей, о происхождении европейских Гуннов и о взаимных отношениях этих двух народов).

9

Мнению Дегиня следовали многие историки XVIII века, его современники. Таковы напр. Pray (Annales veteres Hunnorum, Vindobonae, 1701, стр. 1–60), и Гиббон (История упадка и разрушения Римской империи, т. III).

Он употребляет не слово peuple, a nation, нацию, народ как государство.

Н.А. Аристов. (Заметки об этническом составе тюркских племён. Живая Старина, 1896) прямо отказался, в виду общего признания важности и возможности этнографической классификации, опровергать мнение г. Каёна, что эта классификация невозможна.

Мы отлично знаем, что возможно усвоение народом чуждого языка. Но это исключение, а мы говорим об общем правиле.

Статья Тунмана «De Chunis, Cunis, Hunnis et Cumanis» (помещена в Acta societatis jablonovianae 1773), указанная Голубовским (Печенеги, Торки и Половцы; об этом сочинении см. ниже), не только ничего не говорит о происхождении Гуннов, но и истории их касается очень мало.

Ср. производство этого имени у Пешеля, Народоведение, русск. перев. 1890 г., стр. 388.

Дело в том, что Нейман признаёт в народе «лысоголовых» Геродота — Калмыков «ветвь далеко распространённого монгольского народа». Он приводит известие о том, что в глубокой древности эти Калмыки перешли с Востока на Запад и расположились у Кавказа и в Малой Азии, т.е. то самое предание, которое привёл Паллас.

По поводу заключения о родстве народов на основании сходства обычаев см. слова А. Гумбольдта, цитованные в «Geschichte der Völkerwanderung» Пальмана, стр. 88.

На близкую связь между монгольскими, финскими, турецкими, самоедскими, тунгузскими, северо–восточно–сибирскими и северо–американскими племенами первый указал известный датский филолог Раск. Многие авторитетные учёные согласились с этим; см. Кастрен, Reiseberichte und Briefe, стр. 10.

От чего впрочем не свободен и сам Клапрот.

Не защищая тожество Денцука с Денциком, надо сказать, что в V веке у Гуннов могло быть буддийское божество.

Относя Тьерри к сторонникам монголизма, мы не можем сделать того же в отношении Уйфальви, хотя Сейус (Sayous «Les origines et l’époque payenne de l’histoire des Hougrois», стр. 30) и считает мнения их тожественными, потому что оба они считали Гуннов «находившимися под монгольским влиянием». Однако на это влияние они смотрели различно.

Здесь заметим, что Иакинфу принадлежит верное мнение, которое мы видим уже у сторонников политической классификации — Дегиня и Каёна, мнение, что у кочевых народов Средней Азии племенное или родовое имя распространяется на целый народ, т.е. на совокупность племён и родов. Однако мы видим, что это воззрение нисколько не мешает Иакинфу придерживаться этнографической классификации, что составляет его преимущество перед двумя вышеупомянутыми исследователями. Приведём несколько примеров этому. «Поколениям, т.е. владетельным домам, занимающим Монголию, даём ныне название Монголов не потому, чтобы они происходили от дома Монголов, но потому, что сей дом, усилившись, наконец все прочие поколения своего племени покорил своей власти и составил как бы новое государство, которое мало по малу приобыкли называть Монголами же, по прозванию господствующего дома. Сим образом разные монгольские (ошибка Иакинфа в том, что он думал, будто всё население теперешней Монголии всегда было монгольское) поколения и прежде назывались общими именами: Татаньцев, Киданей, Хойхоров (Уйгуров), Тулгасцев, Сяньбийцев, Хуннов и т.д.» (т. I, стр. 167). «Целое государство или народ получаст у Монголов название от имени господствующего дома, а каждый аймак от владетельного поколения. С падением владетельных домов народ их не теряет своего бытия, но с переменою оных получает только новые названия. Сим образом один и тот же монгольский народ существует от древнейших времён до ныне под разными только именами» (т. II, стр. 2).

Мы не можем придавать этому переименованию большого значения, потому что имя Хунну нисколько не дальше, если не ближе к имени знаменитого народа Аттилы, чем Гунну. По латыни они называются Hunni, а по гречески Χοΰννοι, Οΰννοι, Οΰννοι, [в тексте использованы разные диакритические знаки над υ] по русски правильнее писать их Хунны.

За исключением Тьерри, который впрочем и не является типичным представителем этой теории.

Под татарскими в его время подразумевали турецкие, монгольские и тунгузские языки; см. по этому поводу Rémusat, «Recherches sur les langues tartares».

Это заблуждение было впрочем распространено в его время и ранее. Напр. Ремюза, придерживавшийся совсем других взглядов относительно происхождения Хунну, считал Турков народом кавказской расы, см. в его Recherches, стр. XXXVI.

См. напр. В.В. Григорьев, «Восточный Туркестан» (Землеведение Азии Риттера), выпуск второй, стр. 9–10. Китайский текст переведен у Иакинфа «Собрание сведений», т. III, стр. 145; сравн. там же, стр. 61.

См. Иакинф «Собрание сведений», т. III, стр. 163 и географический указатель, стр. 109; Аристов «Заметки об этническом составе тюркских племён», Живая Старина, 1896, выпуски II и III, стр. 293.

Это мнение было предложено на обсуждение в одном из заседаний третьего международного конгресса ориенталистов в С. — Петербурге председателем его покойным проф. В.В. Григорьевым и не получило возражений. Этот же учёный высказывался в пользу него и в статье «о Скифском народе Саках», стр. 195 и в «Восточном Туркестане», выпуск второй, стр. 15–16.

Об этом см. подробнее ниже, главу V.

Напр. К.Я. Грот, «Моравия и Мадьяры с половины IX до начала X в.» (СПБ. 1881), стр. 84.

Напр. Реклю «Земля и люди» (изд. Ильина), т. VII, стр. 167.

Вспомним мнение Дегиня по этому поводу.

Хотя роль Монголов до разделения он, видимо, считал совершенно незначительной, так как Хунну (до разделения) он называл Турками.

Напр., как мы уже видели, Нейман.

Напр. Ремюза переводит Хунь–е — проданные рабы, а Нейман — лукоеды.

Впрочем Ремюза не объяснил, каким путём могла произойти эта передача. По нашему мнению передача имени может быть в подобном случае только при перенесении династионного имени одного народа на другой.

В этом же отношении он может служить примером. Вспомним его мнение о составе Хунну.

Транскрипция Клапрота, как и все следующие транскрипции этого имени в данном отрывке.

В настоящее время, как видим, получается обратное. Турчизм Ту–гю, благодаря Орхонским надписям, несомненен, тогда как их тожество с Хунну требует доказательства.

Проф. Шотт (Ueber das Altaische oder Finnisch–Tatarische Sprachenge schlecht в Abhandlungen Berliner Akademie, 1847, стр. 292) указал формы слова «дулга» в турецких языках. В монгольском языке он отметил формы dughulga или dûlgha, a в турецких thughulgan, tughulga, tulgha, daghulghan, daulghan, daulgha, talgha, dalgha. Слово «терк» он считал не турецким. Форму «турок» он сближал с «дулга» с заменой звука _l_ звуком _r_.

См. Дегинь, «Histoire des Huns», т. 1, ч. I, стр. 60–95 и Иакинф, «История народов Средней Азии», т. I ч. I, стр. 76–80.

Заметим, что Клапрот ошибочно думал, будто Птолемей писал в половине третьего века по Р.X. (Tab. hist., стр. 235), тогда как он писал в половине второго века.

Даже не весь, а только часть его, потому что другая часть осталась в Восточной Азии.

По мнению Вивьен де Сен Мартена, высказанному в статье «Sur les Huns Blancs ou Ephtalites» (в Nouvelles Annales des voyages, t. III, 1849, стр. 39, np. 4) при Ханях Кан–гюем называлась не Согдиана, а киргиз–казацкая степь, вопреки мнениям Клапрота и Ремюза (Nouveaux mélanges asiatiques, стр. 225).

Вот текст перевода с китайского: «Владение Юе–бань лежит от Усуня на северо–запад… это есть аймак, прежде принадлежавший северному хуннускому шаньюю, прогнанному китайским полководцем Дэу–хянь. Северный шаньюй, перешед через хребет Гинь–вэй–шань (Тарбагатай), ушёл на запад, в Кангюй; а малосильные, которые не в состоянии были следовать за ним, остались по северную сторону Кучи» (Собр. свед. о нар. Ср. Азии, т. III, стр. 163–5); а вот собственное мнение Иакинфа: «Юе–бань есть название владения, занимавшего земли от Усуня на северо–запад. Это был один из аймаков, принадлежавших северному хуннускому шаньюю… Слабосильные заняли нынешний Тарбагатайский округ под названием дома Юе–бань» (ibid., указатель имён географических, стр. 109).