Ален Демюрже - Жак де Моле: Великий магистр ордена тамплиеров

Форма, в которой Людовик IX принял решение отправиться в крестовый поход, была своеобразной. Четвертый Латеранский собор в 1215 г. поставил последнюю точку в разработке самых настоящих законов о крестовых походах; в частности, инициативу проведения похода он предоставлял папе. А ведь в случае, который рассматриваем мы, ничего подобного не было — решение принять крест принадлежало самому королю. В декабре 1244 г. Людовик IX оказался в Понтуазе и настолько тяжело заболел, что какое-то время казалось — он умрет. Придя в себя, он потребовал отправиться в крестовый поход.[33] Через недолгое время Запад узнал о тяжелых событиях, случившихся на Святой земле в предыдущие месяцы (потеря Иерусалима, поражение при Ла-Форби); они могли вызвать сильные чувства и побудить христиан к мобилизации.

Здесь нам нужно вернуться немного назад во времени: в 1228 г. отлученный император Фридрих II выступил в крестовый поход. Чтобы предпринять что-либо, средств у него не было, поэтому он провел умелые переговоры с египетским султаном аль-Камилем и добился частичной уступки Иерусалима христианам. В 1241 г., играя на традиционном соперничестве каирского султана и эмиров Сирии (Алеппо, Дамаска), хотя те и принадлежали к одному роду Айюбидов (роду Саладина), христиане сумели получить некоторые дополнительные преимущества. Таким образом, с 1229 г. Иерусалим снова, как в XII в., был в руках христиан, и Гроб Господень снова стал легко доступным для паломников. Но в 1244 г. опустошения, произведенные в Сирии народом хорезмийцев, привели к потере священного города. Этот народ, прежде постоянно живший на Иранском нагорье, напрочь утратил покой из-за монгольского нашествия; изгнанные из Персии, хорезмийцы скитались по Месопотамии, Сирии, потом по Палестине, убивая и грабя как христиан, так и мусульман. В ходе одного из набегов они вышли к Иерусалиму, который захватили и разграбили 23 августа 1244 г., изгнав оттуда христиан.

Позже хорезмийцев нанял египетский султан Салих Айюб для борьбы с коалицией, составленной эмирами Алеппо и Дамаска вместе… с франками. Все франкские силы латинских государств, рыцари из Иерусалима, Триполи, Антиохии и с Кипра, а также военные ордены (Храма, Госпиталя, тевтонцев и прокаженные рыцари святого Лазаря) приняли участие в кровавом сражении, обернувшемся полным поражением франков, — при Ла-Форби, 17 октября 1244 года. Франкская армия была уничтожена, едва ли не все рыцари из военных орденов (более тысячи) погибли или попали в плен.[34] Битва при Ла-Форби окончилась для франков столь же трагически, как при Хаттине 4 июля 1187 года. Однако ее последствия оказались не столь тяжелыми или не столь непосредственными из-за отсутствия единства у мусульман и, как мы увидим, из-за вторжения монголов как на Ближний Восток, так и в Европу.

В 1187 г. поражение при Хаттине, за которым последовала сдача Иерусалима, вызвало шок и спровоцировало третий крестовый поход: крест приняли император, король Франции и король Англии. В 1244 г. ничего подобного не произошло. Когда Людовик IX в середине декабря 1244 г. произносил свой обет, он если и знал об угрозах, нависших над Святой землей, то о катастрофе не слышал. Письма, отправленные властями Святой земли (патриархом Иерусалимским, епископами, представителями военных орденов), достигли Запада только в январе 1245 года. Приор Госпиталя написал Людовику IX в ноябре; король явно не мог получить это письмо к моменту, когда произнес обет.[35]

Решение короля, какими бы ни были особенности его принятия, не стало неожиданностью: Святая земля, Иерусалим, могила Христа с давних пор занимали важное место в мыслях и чувствах Людовика IX, и многие историки сходятся в том, что крестовый поход был главной идеей и даже поворотным моментом его царствования.[36]

Король поощрял и отчасти финансировал крестовый поход Тибо Шампанского в 1239 г.; скромные результаты этого похода могли его только встревожить. Но особенно живо его интерес к Святой земле проявился в другом. В 1236 г. на Запад приехал латинский император Константинополя Балдуин II в поисках помощи в защите своей агонизирующей империи, одного из латинских государств в Греции, рожденных в результате отклонения четвертого крестового похода в 1204 г. от назначенного маршрута. В начале 1237 г. он прибыл в Париж и встретился с Людовиком IX. Он рассказал, что, исчерпав все возможности, вынужден брать займы и отдавать в залог реликвии, которыми Константинополь еще изобиловал, несмотря на грабеж 1204 года. Поскольку возможности погасить займы у него не было, этим реликвиям грозила опасность достаться кредиторам. Два таких залога Людовик IX выкупил. Священный терновый венец был заложен венецианским купцам. В 1239 г. Людовик IX погасил заем и послал двух братьев-доминиканцев в Константинополь, чтобы выкупить драгоценную реликвию и привезти в Париж, где ее поместят в хранилище. 10 августа 1239 г. Людовик IX выступил вместе с процессией и шел до Вильнев-л'Аршевек, близ Санса, навстречу кортежу. Возвращаясь в Париж, «в пятницу после Успения Богоматери, король шел совсем босой и спустился» в ходе процессии от собора Парижской Богоматери до своего дворца на острове Сите,[37] где терновый венец поместили в капеллу. Пересказывая этот эпизод, Ж. Ле Гофф красиво выразился: «За девять лет до выступления в крестовый поход Людовик Святой испытал ощущения крестоносца».[38]

В 1241 г. он пополнил коллекцию реликвий, связанных со Страстями, выкупив у сирийских тамплиеров, державших эти вещи в качестве залога, куски Честного креста, наконечник Святого копья и еще несколько предметов. А чтобы поместить эти реликвии в рамку, достойную их ценности, он в 1242 г. предпринял все в том же королевском дворце строительство капеллы Сен-Шапель — обширной раки, одновременно ковчега и святилища. Сен-Шапель была освящена 26 апреля 1248 г., за несколько месяцев до отъезда короля в крестовый поход. «Франция становится новой Святой землей».[39]

Итак, Людовик IX был подготовлен, психологически и духовно, к крестовому походу, а его выбор и своеобразная форма, в которой был сделан этот выбор, вполне понятны без ссылок на положение в Святой земле и без предварительной консультации с папой. Тем не менее в подобном контексте решение короля Франции было уместным!

Однако его инициатива не встретила отклика — ни у папы, ни у светских государей. В 1237 г. крест принял король Норвегии, и Людовик IX рассчитывал на его корабли; увы — король Норвегии отказался от своего обета. У королей Англии и Арагона были веские причины не покидать страну. Что до папы Иннокентия IV, он выказал мало энтузиазма: энциклика от 3 января 1245 г., посвященная созыву собора в Лионе, в числе вопросов, которые предстоит обсудить, упоминала крестовый поход, но в самых общих словах. Только в ходе этого собора церковь официально согласилась принять участие в осуществлении плана Людовика IX: кардинал Эд де Шатору был назначен легатом, и ему поручили проповедь крестового похода. Надо сказать, что на собор прибыло два посланника латинского Востока, настоятельно просивших о помощи.

Император Фридрих II, который был отлучен и в отношении которого обсуждался вопрос о низложении, находился вне игры. Если верить одному мусульманскому тексту, в письме, адресованном императором египетскому султану Салиху Айюбу, кое-кто усматривал настоящую измену — разглашение планов французского короля. Отношения между Фридрихом II и Людовиком IX, очень напряженные после инцидента с епископами, к тому времени постепенно вновь нормализовались. Фридриху II не было никакой выгоды отталкивать от себя короля, который в какой-то мере мог защитить его перед папой. Можно усомниться и в его желании повредить походу. Может быть, в этом письме содержался тайный сигнал султану вести себя по отношению к Людовику IX так же, как его предшественник вел себя по отношению к нему, Фридриху: сделать шаги к примирению и к достижению договоренности?[40] Что касается Людовика IX, он нуждался во Фридрихе II. Он хотел использовать порты Южной Италии и Сицилии, чтобы погрузить на суда провизию и снаряжение, необходимые для крестового похода. Кстати, в ноябре 1246 г. Фридрих II дал благоприятный ответ на письма, в которых король просил упростить пропуск через его государства коней, оружия и зерна,[41] и предоставил необходимые разрешения, чтобы с весны 1248 г. в портах Южной Италии начали отгрузку зерна.[42]

Неудачи в дипломатической подготовке похода не обескуражили короля, который готовил свое предприятие с методичностью и упорством. Проповедь крестового похода началась только летом 1245 г., с прибытием в Париж Эда де Шатору. Людовик IX тогда планировал выехать весной 1247 г., но этот срок выдержать не удалось. Нужны были суда, провизия, деньги. Стоимость похода часто оценивают в полтора миллиона турских ливров и сопоставляют это число со средними доходами королевской казны — 250 тысяч ливров в год. На самом деле, если под первым из этих чисел понимать стоимость похода в течение тех шести лет, которые он продлится, реальная стоимость, конечно, была выше, но, с другой стороны, король и его казна взяли на себя не все бремя финансирования этого предприятия. Как бы то ни было, «ординарных» средств короля хватить не могло, нужно было прибегать к «экстраординарным».[43]