Тадеуш Квятковский - Семь смертных грехов

- В надежном месте. Там алмазы, золотые браслеты, рубины, много рубинов.

- Будешь на свободе.

- Так ты веришь мне?

- Если обманешь, погибнешь на костре. Квестарь почесал бородавку, в таких случаях она всегда сильно зудела.

- А теперь скажи, за что меня хотят сжечь на костре? За дьявольские дела или за то, что знаю, где клад?

- За дьявольские дела.

- Ну, тогда придется тебе сжечь меня. Раз я дьявол, стало быть, меня нужно сжечь. И драгоценности ведь тоже дьявольские.

- Какие бы ни были, это - драгоценности.

- Так, говоришь, сказать тебе, где они?

- Скажи и будешь на свободе.

- А суд? А этот приговор?

- Банда дураков! Они делают то, что я им прикажу. Где клад?

- В одном дубе, в дупле.

- Где?

- Я должен с тобой пойти, отец, иначе ты не найдешь.

- Найду.

- А кто поручится, что ты освободишь меня?

- Не веришь слову монаха?

- Ни капельки, преподобный отец.

- Наш орден всегда выполняет то, что обещал.

- Теперь уж я никому не верю.

- Ну, так тебя сожгут, а пепел ветер развеет.

- Пусть развеет.

- Не будь дураком, и ты сумеешь сбежать.

- Эге, раньше ты говорил: "будешь на свободе", а теперь - "сумеешь сбежать".

- Сделаю, как ты захочешь.

- Пойдем же, это недалеко.

- Так сразу нельзя. Надо церемонию закончить.

- И сжечь меня? Слуга покорный!

- Глупец. Ты взойдешь на костер, а я сделаю так, что обряд не будет свершен. Скажи только, где клад.

- Я же сказал: в дупле дуба.

- Где?

- Я проведу тебя кратчайшим путем.

- Нет, ты скажи.

- Отец мой, ведь я не член суда, которого можно считать дураком.

- Ты хитрец.

- Что поделать, таков мой недостаток.

- А где гарантия, что ты не обманешь меня, если я спасу тебя?

- Слово квестаря.

- Я никому не верю.

- Если не веришь, тогда разводи поскорее огонь.

- Час приближается. Во имя бога заклинаю тебя, где клад?

Брат Макарий, теряя терпение, покачал головой и глубоко вздохнул.

- В дупле.

- Ах ты, дьявол! - прошипел отец Ипполит. - Если обманешь, не миновать тебе ада.

- Значит, если я укажу, где клад, то райские ворота будут открыты для меня? Неплохо!

Палачи уже закончили приготовления у того костра, где лежала ведьма. Видя, что отец Ипполит занят разговором с другим осужденным, они остановились, не зная, что делать дальше.

- Да, вот что, - прошептал квестарь, - ценностей столько, что хватит в уплату за двоих. Ты эту женщину отпустишь?

- Ведьму? Да ты с ума сошел!

- Она такая же ведьма, как мы - ученые, отец мой.

- Я - доктор святой теологии.

- Тем хуже для теологии. Освободишь?

- Нет. Против бога не пойду.

- А если меня одного освободишь, с богом будет все в порядке?

- Дам вклад в монастырь.

- Дашь два. За меня и за нее. Ценностей там великое множество. Если не согласишься - сжигай обоих.

- Ах, бездельник! - в бешенстве сжал кулаки кармелит. - Со смертью играешь?

- Моя матушка всегда учила, что надо дело выигрывать до конца. А она, насколько помнится, была умная женщина.

- На что тебе эта мерзкая ведьма?

- Не выношу запаха горелого мяса.

- Ты ничего не почувствуешь.

- Последнее слово, отец. Я и она, а клад твой.

- Ладно. Но ты меня еще попомнишь!

- С удовольствием выпью с тобой кубок-другой.

Кармелит дал знак. Палачи схватили квестаря и потащили к костру. Приставив лестницу, они с трудом втащили его наверх.

Вдруг раздался страшный шум. Палачи подняли головы. Брат Макарий, опасаясь, как бы не свалиться

Пан Топор возмущенно пошевелил усами.

- Плохо мне теперь, брат, - ответил с высоты костра брат Макарий. - Глотка у меня до невозможности пересохла, поэтому я и говорить, как следует, не могу.

- Дал бы я тебе что-нибудь выпить, да с собой ни капли не взял. Разве что дыру у меня в брюхе просверлишь, да добудешь то, что выпито.

- Пусть это сделает кто-нибудь другой.

- Еще не родился такой человек. Ты ведь видел, как я обороняюсь?

- Тебе, брат, еще не приходилось драться с духовной особой.

- Ха-ха-ха! - развеселился пан Гемба. - Пусть кто-нибудь попробует, сразу попадет на мою саблю, как на вертел. Не так ли, почтенный пан Литера? Я всегда наношу удар первым и прямо в брюхо! Как это будет по-латыни? - шляхтич при этом встряхнул своего секретаря, словно дохлого зайца.

Пан Литера вознес полные ужаса глаза кверху и отчеканил:

- Melius est praevenire quam praeveniril.

- Я не понимаю, но, наверное, это так. Прощай, поп, как-нибудь за стаканом вина помолюсь за твою душу. Пан Топор, пора в путь!

И пан Гемба уже было собрался отбыть, но тут вдруг его секретарь рванулся и бросился бежать, спасаясь от плена. Конь пана Гембы с перепугу встал на дыбы, и шляхтич чуть не оказался на земле. Он страшно выругался, дернул изо всех сил кобылу, бешено хватил ее шпорами и галопом пустился за беглецом. Пан Литера летел, словно у него за спиной выросли крылья. Ловко миновав все препятствия, он спрятался среди изумленных судей. Шляхтичи пустились за ним в погоню, нанося удары плеткой всем, кто подвертывался под руку. Сопровождавшие шляхтичей всадники кинулись с другой стороны наперерез беглецу.

Судьи со всех ног бросились бежать в лес, крестьяне рассыпались кто куда, стремясь поскорее укрыться от гнева шляхтичей. Даже отец Ипполит, которого всадники по недосмотру чуть не растоптали, удрал с перепугу. Палач, получив удар плеткой по голове, взвыл от боли, спрыгнул в ров и, низко пригибаясь, побежал к деревне.

Пан Гемба неистовствовал на лошади. Он кричал во все горло, созывая своих слуг. Пан Литера оказался на редкость проворным и так ловко лавировал среди пней, что схватить его было невозможно.

Брат Макарий смеялся до слез. Казалось, вот-вот беглец будет пойман, рука пана Гембы уже касалась его спины, но пан Литера вдруг делал отчаянный прыжок в сторону, и шляхтич проскакивал мимо. Пока он успевал повернуть коня, секретарь уже находил новое убежище, откуда его не так-то просто можно было извлечь. Шляхтичи взбеленились от злости.

- Держите его! - подзадоривал их квестарь. - Что, воздуха уже не хватает? А ну-ка, господа шляхтичи!

В это время пан Литера, чувствуя, что от погони не уйти, так как всадники перерезали ему дорогу в лес, в несколько прыжков добрался до костра и, как кошка, взобрался на самый верх. Гнавшийся за ним пан Топор не сумел сдержать коня и всей тяжестью обрушился на это сооружение. Искусно сложенный из щепок, хвороста и можжевельника костер мгновенно рассыпался, как карточный домик. Брат Макарий вместе с паном Литерой свалились вниз. Пан Топор барахтался в хворосте, проклиная весь белый свет. Пан Гемба подъехал ближе и |уже приготовился схватить секретаря, но тот вывернулся, как угорь, и, прежде чем его преследователь заметил это, побежал к другому костру. Всадники, гнавшиеся за секретарем, развалили и эту кучу, и наконец пан Литера был пойман.

- Попался, собачий сын! - торжествующе закричал пан Гемба. - Теперь ты не уйдешь от меня.

Квестарь выбрался из хвороста, подошел к пану Гембе и протянул связанные руки.

- Перережь, ваша милость, - сказал он, беззаботно улыбаясь.

- Нет, я в это дело не буду вмешиваться, - отказался пан Гемба.

- Боишься, благородный пан?

- Никого я не боюсь, но приговор остается приговором.

Брат Макарий насмешливо подмигнул.

- Кажется мне, что вы, милостивые паны, боитесь этой кучки простофиль.

- Что ты сказал, несчастный поп? - воскликнул пан Топор, еще не остывший от погони. - Я никого не боюсь.

- Эге, почтенный шляхтич, - спокойно сказал брат Макарий, - а это? - И он показал на связывавшие его веревки.

- Давай сюда, - закричал пан Топор и обнажил саблю.

Квестарь пожал плечами.

- Не хочу, чтобы ваша судьба была на моей совести. А то еще справедливый суд накажет вас, что тогда будет?

- Суд? Меня? - вскипел пан Топор. - Да я разгоню этих босяков. Давай сюда руки, поп несчастный, а то по голове получишь!

- Ну, если вам хочется, режьте, только потом не жалейте, милостивый пан.

Брат Макарий протянул руки, и шляхтич ловко перерезал саблей толстую веревку. Квестарь с облегчением вздохнул.

Пан Гемба перебросил связанного секретаря через круп лошади и привязал к седлу.

- Ну, твое счастье, поп, - сказал он на прощанье квестарю.

- Хорошего человека ангелы не так скоро берут на небо, - засмеялся брат Макарий. - Что это я хотел вам, почтенные паны, сказать? Да, вот что: ну, а если этот суд праведный опять вернется сюда?

- Я им покажу! - пригрозил пан Топор. - Пан Гемба, надо этих бродяг, как я говорил, разогнать.

- Ну, пан Литера, поедем на исповедь, - стукнул со всей силы пан Гемба секретаря по спине. Заморыш тихо вскрикнул.

- Хорошо, что ты не попал ко мне в руки, дрянь ты этакая, - воскликнул квестарь. - Благодари бога, уж я бы знал, что с тобой делать.

- Inter incudem et malleum sum, - прошептал пан Литера.

- Ладно, ладно, дома почитаешь свои акафисты, - пан Гемба свистнул своим людям и, бросив квестарю прощальное приветствие, помчался по просеке.