Льюис Борселино - Дэйтрейдер. Кровь, пот и слезы успеха

Как уже говорилось, я сторонник двойной торговли, противоречивой практики, снискавшей немало клеветы. Ее критики жаловались, что двойная торговля дает брокерам в яме несправедливое преимущество, поскольку они могут всячески торговать с помощью информации о приказах их клиентов. Эта практика торговли на приказах клиента прямо противоречит правилам биржи, и любой, пользующийся подобной практикой, в конечном счете попадается. Чтобы защитить практику двойной торговли, членам Мерк было достаточно показать, что биржа может эффективно поддерживать порядок выполнения клиентских приказов через свою систему компьютерного отслеживания сделок – CRT. Эти сложные компьютерные программы позволяют биржам воспроизводить с точностью до тика любую сделку на полу биржи.

Когда дело касается регулирования ямы, нельзя недооценивать роль клиента. Любой брокер, постоянно ставящий свой личный интерес выше интересов клиента, нарушает правила биржи. Плохое качество исполнения ордеров будет замечено клиентом, который быстро найдет другого брокера для ведения данного бизнеса.

Брокеры успешны только тогда, когда они завоевывают верность своих клиентов. Когда я был двойным трейдером, мне часто приходилось признавать, что я понес убыток на своей собственной позиции, поскольку приоритетным является обязательство перед клиентом. Именно по этой причине я в конечном счете отказался от клиентской стойки. Я стал таким крупным трейдером потому, что перерос уровень двойной торговли. По мере обслуживания клиентов страдала моя собственная торговля. Но решение прекратить исполнять приказы клиентов я принял сам. Были и другие двойные трейдеры, которые на оживленном рынке концентрировались на исполнении приказов клиентов. Когда ситуация замедлялась, они торговали на свои собственные счета. Не было никаких причин запрещать таким брокерам двойную торговлю.

По моему мнению, двойная торговля в наибольшей степени служит интересам и брокера, и клиента. С одной стороны, двойная торговля повышала ликвидность – основу нашего существования. Каждая сделка в яме инициирует четыре следующих. Таким образом, запрет двойной торговли, лишивший брокеров возможности торговать на себя, оказал четырехкратный эффект в расчете на каждую запрещенную им сделку.

Более того, двойная торговля обеспечивала клиентам анонимность. Поскольку я торговал крупными лотами на мой собственный счет, другие локалы не могли быть уверены в том, когда я торгую на себя, а когда исполняю сделки для моих клиентов. При двойной торговле брокеры всегда концентрировались на рынке. Они не сидели в стороне, читая газету и ожидая приказ клиента. Вы никогда бы не увидели, как это можно увидеть сегодня брокера, внезапно оглядывающегося по сторонам и спрашивающего, где находится рынок, поскольку он внезапно получил приказ к исполнению.

Могу также сказать, что в роли двойного трейдера я мог эффективно пресекать действия локалов, пытающихся загнать меня в угол при исполнении приказа клиента. Скажем, мне необходимо купить 200 контрактов для клиента, а локалы меня загоняли, то есть отвечали на мои покупки более высокими ценами покупок. Если я выставлял бид 50, кто-то другой мог сделать бид 55, а затем 60. Как двойной трейдер, я мог повернуться к этому локалу и сказать: "Продаю их!" – для 10 или 20 контрактов на мой личной счет, остужая энтузиазм этого локала.

Битва против двойной торговли приобрела политический окрас, особенно после краха 1987 года и расследования ФБР. В книге "Побег во фьючерсы" Лео Меламед и Боб Тамаркин отмечают: в двойной торговле не было "ничего неотъемлемо порочного", и "было доказано, что двойная торговля повышает рыночную ликвидность". Лео беспокоило, "двойная торговля всегда приносила нашим рынкам плохой имидж и была источником бесконечных обвинений в том, что данная практика приводит к злоупотреблениям в отношении клиентов". Однако, по его мнению, "… от запрета двойной торговли можно было выиграть больше, чем было бы потеряно с точки зрения рыночной ликвидности".

Путем запрета двойной торговли руководство Мерк ухитрилось сбросить этот так называемый плохой имидж. Однако я считаю, что в результате нанесен ущерб ликвидности и вызван непоправимый разрыв отношений между локальными трейдерами и брокерами. В обмен на риск собственным капиталом локальные трейдеры имели бы возможность зарабатывать гораздо больше денег, чем брокеры, которые жили за счет комиссионных $2 за контракт. Не имея других источников заработков, кроме комиссионных, некоторые брокеры выработали отношение по принципу "исполни и выстави счет". Поскольку клиенты получали исполнение своих приказов, у брокеров не было особых стимулов суетиться по поводу цены. Брокера теперь беспокоит единственная вещь – убедиться, что приказ исполнен без ошибки, за которую он может понести ответственность.

Запрет двойной торговли способствовал развитию еще одного противоречия между Мерк и Торговой Палатой. Торговая Палата никогда не запрещала двойную торговлю и разрешала своим брокерам и локалам стоять рядом друг с другом на верхнем уровне – как и в любом другом месте ямы. Это отражает репутацию Торговой Палаты как биржи, в первую очередь заботящейся об интересах своих членов. Брокеры и локальные трейдеры Торговой Палаты обладают серьезным влиянием, несмотря на то, что на этой бирже свои энергичные председатели, включая Леса Розенталя, Карстена Малмана по прозвищу «Cash» и до недавнего времени – Пэта Арбора.

По моему мнению, Мерк с момента введения финансовых фьючерсов в большей степени старалась угодить институционалам даже за счет своих индивидуальных членов. Примером служит евродолларовый контракт Мерк, базовым активом которого являются доллары США, размещенные на депозитах в Европе. Когда предложили контракт на евродоллары, многие локальные трейдеры лоббировали ту же самую номинальную стоимость $100 000, как и у контракта Торговой Палаты на казначейские облигации. Однако руководство Мерк уступило давлению институционалов на введение более крупного контракта номиналом $1 миллион. Почему? Потому что при номинале $1 миллион для хеджирования позиций по краткосрочным процентным ставкам понадобится меньше контрактов на евродоллары. Меньшее количество контрактов означало меньше комиссионных, которые придется уплачивать.

Другой контраст между Мерк и Торговой Палатой всплыл на поверхность после расследования ФБР в 1989 году. Обе биржи автоматически исключали любого из членов биржи, кто признавал свою вину по федеральным обвинениям или по делам, возбужденным против них CFTC. Обвиненным трейдерам, не признающим свою вину, разрешили торговать. Однако обе биржи попросили, чтобы они торговали только на свои собственные счета и воздержались от исполнения приказов клиентов. Разница проявилась в отношении двух бирж к брокерам, которые попали под обвинения, но не признали себя в чем-либо виновными и отказались подчиниться произвольному запрету на исполнение клиентских приказов.

В статье Кристофера Дрю и Салли Гэйнс, написанной при содействии Терри Атласа, Уильяма Б. Кроуфорда и Гарри Маркса "Никакого долгосрочного ущерба, говорит Исполнительный директор Мерк; слушания могут состояться следующей осенью", напечатанной в "Chicago Tribune" 4 августа 1989 года, приведены цитаты Лео Меламеда, бывшего тогда Председателем исполнительного комитета Мерк. Биржа будет предъявлять повышенные требования к любому обвиненному трейдеру, который не станет исполнять клиентские приказы. В отличие от Мерк, Торговая Палата сообщила, что она не будет предпринимать никаких действий в отношении обвиненных трейдеров, которые по-прежнему исполняют приказы. Конечно, позиция Торговой Палаты в соответствии с презумпцией невиновности не была какой-то революционной. Однако по некоторой причине перегибы со стороны Мерк в толковании данного понятия оказались слишком большими.

На Мерк и Торговой Палате качество котировок цен фьючерсных контрактов, распространяемых публике, поддерживается на высоком уровне. При открытом выкрике цена в любой взятый момент времени определяется по последней сделке. Цены движутся вверх и вниз, в зависимости от уровня, на котором исполняются сделки. На медвежьем рынке продавцам приходится снижать свои офферы; на бычьем рынке покупателям приходится повышать свои биды. Каждый раз, когда на полу совершается сделка, немедленно сообщается о ее цене. Скажем, я торгую 50 контрактов по одной второй. Когда эта сделка совершена, я поворачиваюсь к одному из биржевых клерков, записывающих результаты сделок в яме, и кричу ему: "Сделка по одной второй". Затем этот клерк по мобильной связи сообщает цену сотруднику биржи, вводящему информацию в компьютер, что обеспечивает постоянную котировку сделок, которую и видит публика.

Однако бывают случаи, когда на волатильном рынке между ценами на покупку и продажу в яме нет синхронности. По моему мнению, Торговая Палата занимает более реалистичную позицию относительно способа реального осуществления сделок на полу. Торговая Палата признает, что временами на быстром непредсказуемом рынке возникают ситуации, когда брокер, выставляющий на контракт продажу по 50, может даже не знать о покупке по 70 или даже 90 в других квадрантах ямы. До тех пор, пока брокеры не относились халатно к исполнению контрактов, Торговая Палата обычно не вмешивалась в сделки. Боязнь потерять бизнес не влекла за собой корректировки в пользу клиентов на постоянной основе. В самом деле, как сказано в главе 6, жалобы компании "Archer Daniels Midland", как исполнялись ее приказы на полу Торговой Палаты, побудили эту агропромышленную компанию сотрудничать с государственными органами США в проведении расследования ФБР.