Елена Коровина - Знаем ли мы свои любимые сказки? О том, как Чудо приходит в наши дома. Торжество Праздника, или Время Надежды, Веры и Любви. Книга на все времена

• В немецких и скандинавских землях издревле существует легенда о том, как человек теряет свою тень. А тень считалась олицетворением души, существующей на земле. То есть служила неким «инструментом» заземления души. Получается, что, потеряв тень, человек терял возможность укрепиться на земле, зажить счастливо и т. д. Ну а в некоторых случаях человек и вовсе терял свою душу.

• Мир менялся. Во времена когда все стало меряться деньгами, оказалось, что и тень можно прикупить. Помните, в 1813 году немецкий писатель-романтик и грустный философ-путешественник Адельберт фон Шамиссо написал легендарную романтическую повесть «Необычайные приключения Петера Шлемиля», где рассказал о том, как бедняк Петер не потерял, а продал (что поделаешь, на дворе XIX век – век наживы и ростовщиков) свою тень некоему богатому «человеку в сером».

Для Шамиссо не было вопроса – кто таинственный покупатель. Его «человек в сером» – дьявол. Но спрашивается: зачем тому тень? И ведь осторожный Петер Шлемиль специально оговорил: он продает не душу, а только тень. Но выяснилось, что во времена тотальной купли-продажи душа никому не нужна. С ней только лишние хлопоты. Иное дело – тень. Она просто необходима дьяволу потому, что он собирается комфортно пожить в обществе земных богачей. А здесь, на земле, все должно быть как положено: у каждого человека – своя тень. Но у дьявола-то ее нет! Вот он и покупает ее. То есть тень выступает символом необходимой репутации о добропорядочности, знаком положения в обществе. Человек же без тени, то есть без этой должной репутации, теряет в обществе свое место. Да в него не только будут тыкать пальцами, его вообще могут изгнать из приличных домов.

• Это не напоминает вам еще одну сказку? Человек, теряющий нечто, что он считает пустяком, вдруг понимает, что именно этот «пустяк» и обеспечивал ему простые радости существования, любовь и дружбу окружающих. А кому нужен человек без тени, как Петер Шлемиль? Да человек без тени может даже и умереть – как очень ясно и мучительно-грустно показал нам мудрый Ханс Кристиан Андерсен в своей сказке «Тень».

• Однако все не так грустно, как кажется! Вспомните пьесу-сказку нашего мудрого сказочника Евгения Львовича Шварца «Тень». Может быть, вы видели фильм с Олегом Далем в двух главных ролях – Ученого и его Тени. Да-да, Шварц понял, что на самом деле тень живет не снаружи, а внутри человека. Это он создает свою тень, куда уходит все его самое худшее – отрицательная часть его души. И эта тень прячется там так глубоко, что человек и сам страшится заглядывать в эти бездны. А случается и так, что тень одерживает верх над светом в душе человеческой. И тогда Тень обретает собственную жизнь и пытается уничтожить человека. Ведь он-то знает, что когда-то сам был хозяином, а Тень – просто тенью. И вот тут встает вопрос: а может ли человек сопротивляться Тени, может ли вообще Добро победить зло? И сказочник ХХ века Евгений Шварц дает ответ иной – не такой, как у сказочника века XIX – Андерсена. У датского сказочника тень побеждала, у сказочника ХХ века побеждал Человек. Потому что у него были друзья, да и сам он, герой ХХ века, века мировых войн, революций и катаклизмов, понимал: он просто обязан победить. Это он – Хозяин всех своих теней. И он побеждал.

За два века, прошедшие со времени написания «Петера Шлемиля», изменился предмет продажи – теперь в ХХ веке господин барон Трёч покупает не тень, а смех. Может, потому, что после всех мировых катаклизмов именно смех остался настоящим богатством, ибо дает своим обладателям не только оптимизм, жизнестойкость, но и внутреннюю свободу в любых передрягах. Смейтесь – и вы будете не только счастливы, независимы, но и, как утверждают врачи, даже здоровы. Смейтесь, и вы преодолеете нищету, горе, болезни! Ибо те, увидев, что вы не принимаете их всерьез, а только потешаетесь над ними, и сами не захотят с вами оставаться.

Итак, «Проданный смех» – захватывающее и прелестное продолжение сказки о человеке, который продал свое настоящее богатство за богатства мнимые, то есть романтическая сказка. Недаром даже фамилии героев символично родственны. Талер – это те самые деньги, от которых и произошел доллар. А фамилия Шлемиль может быть переведена с еврейского как «дутый богач».

Читая повесть Крюса, вспоминается и другое направление литературной сказки – фантастическое. Здесь фантастика постоянно врывается в реальную жизнь, волшебное смешивается с бытовым. Это сказка о чудесах и волшебстве (как уверены авторы, не только рождественских, но и всех других сказок – хотя рождественских, конечно, больше всех), которые обязательно происходят в нашем обычном не волшебном мире. Вот и у Крюса события происходят в реальных городах (чаще всего в Гамбурге), но истоком их служит сделка совершенно фантастическая – покупка человеческого смеха. И оказывается, вместе с ним барон Трёч покупает и юную душу Тима, со всеми ее реальными стремлениями. Теперь Трёч, а не Тим весел, счастлив, доволен жизнью. А Тим пропал бы в обступившей его душевной темноте и меланхолии, если бы не его верные друзья.

Торжество Добра и Света. Вопреки всему ангелы спускаются на землю и прославляют праздник. Старинная открытка

Но кто такой барон Трёч?

Прочтите фамилию наоборот – и поймете. В оригинале сказки по-немецки Teufel – Lefuet. По-русски Трёч – черт. Не сам дьявол, конечно, а существо помельче, но все-таки вполне успешный дьявольский подручный-миллионер. Но как же так?! Ведь рождественскую сказку рассказывают в святые дни. Как можно делать черта ее героем?!

Оказывается, если вспомнить традицию, вполне можно. Помните святочные колядки? Тогда, между прочим, ряженые надевали вывернутые наизнанку шубы (а в те времена шубы шили мехом к телу для тепла) и в этих «мохначах» бродили по улицам и от дома к дому, пугая народ. Зачем это делалось? Да чтобы люди знали – не так страшен черт, как о нем говорят да им пугают! То есть народное сознание давало понять нечистой силе, что никто ее не боится! А если нападет, так и вовсе вывернут наизнанку, как шубу, да и выбросят вон.

Так выглядели на Рождество счастливые дети. Старинная открытка

Была целая наука, как потешаться над чертями в рождественское и святочное время. Да вы и сами знаете, как весело изображали всякую нечисть, например, писатели. И не говорите, что не знаете! Да быть того не может! Упорствуете? Тогда внимание:

В какой еще рождественской повести (одной из самых любимых) появляется черт?

О, эту волшебную историю все знают! Да это же «Вечера на хуторе близ Диканьки» Н.В. Гоголя. Помните тамошнего черта, которого сумел-таки словить Вакула и заставил полететь в столицу, где влюбленный кузнец выпросил самые наикрасивейшие черевички для свой Оксаночки?

Словом, чертовщина, призраки и привидения вполне в русле рождественской прозы. То же и в «Рождественских повестях» Диккенса. И особо показательно, что вся эта нечисть терпит поражение. Такова уж традиция рождественской прозы.

Вопрос на засыпку:

Почему автор называет барона Трёча «клетчатым»? Только ли потому, что Тим встретил его, когда барон был одет в клетчатое пальто и клетчатое кепи?

Думаете, тогда богачи ходили в клетчатых костюмах? Мода была такая? Нет, ткань в клетку обозначала не богатство, а аристократизм, особое положение в обществе. Пусть ты даже и не богат, зато – знатен.

Конечно, сейчас упоминание о клетчатой ткани сразу указывает на шотландские кланы. Но это далеко не их изобретение. Такой рисунок ткани уходит в незапамятные времена. Была найдена даже древнеегипетская мумия, завернутая в клетчатый саван. В Древнем Риме были тоги в клетку. В Древней Японии существовал подобный рисунок ткани. Но во все века сохранялся один показатель: клетчатые ткани носили высшие слои общества, клетка являлась показателем статуса.

Однако в мире все двойственно. В начале XIX века ткань в клетку (особливо клетчатые брюки) возлюбили денди-аристократы. Однако уже к середине века они (а вместе с ними и характерная одежда) стали подвергаться саркастическим и насмешливым нападкам. Клетчатый мужской костюм терял свою привилегию в аристократической среде, переходя к другим слоям общества. К концу XIX века в него одевались уже богатые выскочки Нового Света. «Клетчатые» американские миллионеры, приезжавшие в старушку Англию и женившиеся на бедных аристократках, и не подозревали, что любимые ими клетчатые ткани кажутся в Старом Свете одеждой не почтенного преуспевающего человека, а разбогатевшего выскочки, который лезет «из грязи в князи».

К началу же ХХ века клетчатые пиджаки и брюки и вовсе стали одеждой «богача на час» – в Америке это были гангстеры и мошенники всех мастей, в Советской России – нэпманы, чей век, как известно, был сладок, но недолог. С тех пор и утвердилось мнение, что «клетка» – одежда «толстых», которые, как известно, верховодят, но недолго. Ведь всегда найдутся более «толстые».