Роман Подольный - Без обезьяны

И, наконец, «вместе — тошно, врозь скушно».

Что объединяет все эти строчки и фразы? Тема. Они посвящены, говоря строго научно, проблеме психической несовместимости.

Люди ведь не кубики из детского строительного набора, которые так легко подогнать друг другу. А между тем — волей-неволей — мы живём и работаем бок о бок. И если у нас ещё может оставаться хоть иллюзия насчёт свободы выбора спутника жизни и друзей, то ни родных, ни товарищей по работе и учёбе, ни начальников, ни подчинённых мы себе не выбираем. Конь и трепетная лань, отец и сын, капитан и первый помощник, директор и завхоз, муж и жена, — несть числа сочетаниям лиц, для успеха и, в конечном счёте, счастья которых психическая совместимость имеет чрезвычайно важное значение. Причём только в упрощении, в модели, в идеале здесь можно говорить о сочетании именно двух лиц. На самом деле семья состоит не только из отца и сына, в ней есть и мать, и братья или сёстры.

И на корабле, кроме капитана и первого помощника, есть ещё другие помощники, механик, кок, матросы.

Отчаянные попытки хоть как-то смягчить здесь противоречия и подбирать кадры не только «по деловым», но и по общежитейским (от слова «общежитие») качествам делались с древнейших времён. В этом принимали посильное участие свахи (от гоголевских до электронных), фараоны, пророки, начальники отделов кадров. В XX веке пышным цветом расцвела так называемая микросоциология, одной из задач которой было как раз обоснование наилучших способов подбора работников. Микросоциология — что тут скрывать — открыла кое-какие весьма (очень) общие и довольно (но не очень) полезные принципы. Выяснилось, что атмосфера дружбы способствует повышению производительности труда, а вражды — наоборот.

Удалось прийти к выводу, что каждый подчинённый лучше работает, если знает, что и почему именно о нём думает начальник.

Но всё это были только прикидки. По-настоящему заняться проблемой психической совместимости и несовместимости людей, а говоря шире — групповой психологией, учёных заставил космос.

Ведь в дальние путешествия люди будут уходить коллективами, притом коллективами небольшими. Собственно говоря, и в полярные экспедиции, и в многолетние морские путешествия в прошлом уходили такими же коллективами. Да и караван в долгом пути сопровождала всего лишь горстка людей. Возникали ли между ними споры? Ещё какие! Даже шайка разбойников, по свидетельству историков и романистов, расшатывалась изнутри благодаря психической несовместимости своих членов. Но тогда наука ещё даже не пыталась помочь морякам, купцам и разбойникам в разрешении конфликтов. Не доросла. И конфликты разрешались чисто опытным путём (йо-хо-хо, один конец — за борт).

В XX веке социология, социальная психология, коллективная психология и просто психология, наконец, занялись психической совместимостью. А космический призыв последних лет заставил десятки и сотни учёных сосредоточить па этой проблеме свои усилия...

Всемирное телевидение, точный прогноз погоды, поиски полезных ископаемых... Космос уже начал оплачивать сделанные землянами расходы. Впереди энергостанции на Луне, искусственные солнца, заселённый кокон вокруг Солнца... Но, может быть, наибольшую земную отдачу исследования, проведённые для космоса, дадут именно в психологии — они должны помочь в разрешении чисто человеческих Проблем, проблем взаимодействия людей между собой. Психология групп начала развиваться до первых космических полётов. И среди её открытий есть такое: группа из. людей относительно низкого интеллекта может выполнить чисто интеллектуальное задание быстрее, чем группа из людей относительно более высокого интеллекта. Надо только, чтобы в первом случае люди лучше дополняли друг друга. Узнав об этих опытах, я понял, наконец, почему так часто целые коллективы добропорядочных, умных и даже талантливых людей только тем и занимаются, что переливают из пустого в порожнее. Просто эти коллективы неудачно подобраны (впрочем, иногда, вероятно, бывает виновато что-нибудь другое).

Часто говорят о пчелином рое или муравейнике, что он представляет собой целый сверхорганизм, а пчёлы, муравьи и т. п. — только его составные части. Учёные даже считают, что исследовать поведение отдельно взятого муравья бесполезно, если хотят сделать какие-то выводы относительно муравейника в целом.

Такой подход до какой-то степени возможен и по отношению к человеку.

Ну, а что, если роль групповой талантливости и гениальности в социальной эволюции человека до сих пор недооценивалась?

Гомо сапиенс — животное общественное. Он всегда жил группами, коллективами. Только опираясь друг на друга, только дополняя друг друга, могли выжить на ранних стадиях первобытного общества наши звероподобные предки. Эволюция должна была вырубать, а общество исторгать из себя — на верную гибель — людей неуживчивых и вредных. Что, если общество сумело зато найти какие-то способы для подбора — хотя бы в племенные советы, что ли, — людей, дополняющих друг друга? Коллективные органы руководства племенами тех дней являли собой коллективные таланты (если же это не удавалось — племя терпело поражение).

Огромные достижения человечества в период первобытной истории (а не забудьте, оно насчитывало тогда не миллиарды, как сейчас, а десятки и сотни тысяч членов, редко — миллионы) свидетельствуют (предположим!) об успехах в таком подборе кадров изобретателей, организаторов, открывателей и художников.

Но когда общество стало классовым, навыки организации людей в такие высокоинтеллектуальнопроизводительные коллективы были утеряны. С одной стороны, забота о себе вышла на первое место, оттеснив назад заботу об обществе. С другой стороны, достигнув нового уровня производительных сил, человечество уже не нуждалось до такой степени в прежнем высоком проценте коллективных талантов. В-третьих, само человечество стало многочисленней, соответственно выросло число талантов индивидуальных, и они одни удовлетворяли запросы человечества.

Всё изложенное, конечно, только гипотеза...

И согласно этой гипотезе примерно 6–8 тысяч лет назад, когда человек уже научился делать животных домашними, а растения — культурными, люди разучились самоорганизовываться в «коллективные гении».

Это было тогда вполне рационально: ведь гении резко ускоряют развитие общества, а общество — мало того, что не может развиваться слишком быстро, — каждое общество на протяжении классовой истории человечества стремилось законсервироваться, сохраниться возможно дольше.

Только социализм здесь составляет исключение, потому что он активно подгоняет собственное развитие, стремясь к превращению в коммунизм. Он нуждается в гениях, он не заинтересован в ограничении их числа. XX век и социалистическая страна — лучшее время и место для появления коллективных гениев. Значит, надо научными методами открыть принципы подбора людей для совместной работы. Открыть заново, если они и вправду были известны в палеолите. Просто открыть, если гипотеза об этом неверна.

И дело не просто в том, чтобы определить, кому в такой-то группе людей мыть пробирки, а кому выводить формулы. На этом уровне разделение труда отлично существует и сегодня. Нет, в «коллективном гении» должны сливаться решительность одного и упорство другого, изобретательность третьего и эрудиция четвёртого «человеко-компонентов». Так же, как сейчас сливаются в хорошем фильме вкус писателя, образный строй режиссёра, умение оператора видеть цвета и формы.

Так же, как дополняют друг друга писатели-соавторы. Собственно, Ильф и Петров, братья Стругацкие, братья Гонкур и многие другие — именно коллективные таланты, предтечи научно обоснованных талантливых коллективов.

И совсем уже современно в свете новейших научных данных выглядит Дюма-отец, неоднократно обличавшийся в том, что под этим именем действует целый «Торговый дом Александр Дюма и компания». Он мог работать почти что только на материале, подготовленном другими. Он образовывал талант только вместе с кем-то ещё.

А великий Шекспир, абсолютно лишённый способности строить сюжет! Он беззастенчиво грабил в результате живых и мёртвых, классиков и современников. В его эпоху, при неразвитом авторском праве, он был наказан только упрёками друзей. Сегодня бы его осудили за плагиат... Впрочем, нет! Он бы составил с каким-нибудь мастером по закручиванию сюжетов отличный коллективный талант — точнее, коллективного гения.

Но литература — только одна область творчества. Она взята лишь для примера. Законы объединения творцов — если эти законы существуют — должны быть действительны и для других искусств, и для техники, и для науки.

А может быть, всё решат — насчёт дураков — объединённые педагогика и медицина. А гениев, возможно, и сейчас хватает, без искусственного их образования. Пишет же академик Лев Андреевич Арцимович в одной из своих статей, что «в мире науки трудятся сейчас сотни, а может быть, даже тысячи физиков, не уступающих по своим способностям Галилею и Ньютону. Среди них, согласно закону больших чисел, должно быть немалое количество потенциальных сверхгениев — надньютоновского и надэйн-штейновского класса».